Вечноживущие

Глава 1. Жизни мало

– Что, если я скажу тебе, что ты сможешь жить долго. Очень долго. Сто, двести, пятьсот, тысячу лет! О скольких годах ты мечтаешь, Бесаки?

– Зачем мечтать об этом? Сколько бы я не получил, этот срок всё равно закончится, Ирихон.

– Значит, ты хочешь жить бесконечно? Но даже Вселенная не вечна!

– Бессмертие – не дар. Это тюрьма для тех, кто забыл свою прошлую жизнь. Знаешь, бесконечно жить мне не нужно. Положи в капсулу – и разбуди через сто тысяч лет или через сто миллионов – и я увижу то же самое, Ирихон. Пустоту. Человек верит, несмотря на факты, что может управлять своей судьбой…

– Своей нет. Но судьбой других сколько угодно, Бесаки!

– А если я скажу тебе… Впрочем, это не важно. Всё, что мне было дорого, исчезло. А значит, исчез и я сам, испепелился, душа превратилась в ничто.

– Ты говоришь странно для человека, который родился на Земле. Твое наречие… не могу уловить. Оно откуда?

– О, я уверяю тебя, что я родился на Земле. Я сын Земли. И больше скажу, на других планетах я ни разу не был. Но и не хочу побывать, Ирихон… Но я хочу…

– Так что ты хочешь?

– Чтобы ты вылечил меня от недуга. Я болен, Ирихон. Сама судьба шептала мне в ночи, что я могу безнаказанно забрать твою никчёмную жизнь… и тогда я получу свою прошлую жизнь. А вечная жизнь, понимаешь ли, мне не нужна!

– Ты сошёл с ума!

– Нет, я здоров! Вот мои доказательства, Ирихон!

Виртуальное пространство раздвинулось, и между аватарами Ирихона и Бесаки вспыхнул красный шар размером с кулак. Он рос, расширялся, охватывая всё вокруг. В мгновение ока аватары оказались внутри, и перед Ирихоном развернулись кадры его собственной жизни – жизни далёкой и бессмысленной.

Ирихон родился в эпоху Великого Синтеза, когда человечество окончательно стерло границы между биологией и технологией. Мир его детства был миром бескрайних мегаполисов, парящих аркологий, цифровых океанов данных, где человеческие сознания свободно путешествовали между реальностью и виртуальностью.

Его первые воспоминания – это голографические няни, обучавшие его языкам квантовых вычислений раньше, чем ходьбе. Родители? Возможно, они были среди миллиардов замороженных в криокапсулах, ожидающих лучших времён. А может, их сознания давно слились с Сетью, став частью коллективного разума.

Он рос среди искусственных интеллектов, которые были ему и друзьями, и соперниками. Его детские игры – взломы корпоративных брандмауэров и путешествия в симулированные миры древних эпох, где ещё оставались деревья, дождь и животные из плоти и крови.

К шестнадцати годам Ирихон стал кибернетическим вундеркиндом. Его мозг был усилен нейроимплантами, тело модифицировано наноботами, а сознание могло свободно перетекать в аватары. Он жил в "Гиперионе", самом престижном кластере Земли, где элита нового мира торговала воспоминаниями, эмоциями и даже фрагментами чужих жизней.

Но чем глубже он погружался в цифровой рай, тем сильнее чувствовал пустоту. Люди больше не умирали – они перезагружались, меняли тела, стирали неудобные воспоминания. Бессмертие сделало их жизнь бесцельной. Это была жизнь ради жизни. Ради удовольствия. Но удовольствие со временем теряет вкус, и существование становится проклятием.

Ирихон начал искать ответы. Он проникал в запретные архивы, находил записи о первых цифровых копиях людей, которые сошли с ума от вечности. Он узнал, что некоторые из них до сих пор бродят по Сети, как призраки, воруя жизни у живых.

Через тридцать тысяч лет он был посвящён в орден «Вечноживущих» и стал одним из могущественных аватаров, наряду с искусственными интеллектами контролируя Сеть. Именно тогда он узнал о «Проклятых» – тех, кто отказался от цифрового бессмертия, предпочитая оставаться людьми и стремясь разрушить Сеть. Среди них был один особенно опасный – Бесаки, загадочный человек, утверждавший, что прожил сотни лет не благодаря технологиям, а из-за проклятия.

Орден поручил Ирихону поймать Бесаки живым или мёртвым. Спустя тысячу лет охоты он, наконец, загнал врага в яму. Цифровой аватар Бесаки, связанный с живым телом, оказался в нейроловушке. Оставалось лишь проследить сигнал и найти логово живого человека, нейтрализовать тело.

Но всё оказалось не так просто. Добыча оказалась охотником, а хищник сам попал в тщательно расставленную сеть.

– Я перезапущу цикл, Ирихон. И мы попробуем начать сначала. Ты не боишься меня, правда?

Ирихон усмехнулся.

– Я слишком долго жил, чтобы бояться смерти.

Ирихон стоял посреди виртуального пространства, которое дрожало и искрилось, красная оболочка готова была вот-вот лопнуть.

Лицо Бесаки оставалось неподвижным, но в газах мерцали жёлтые всполохи. В этом взгляде было что-то забытое и далекое.

– Ты ведь понимаешь, что не ты меня поймал, а я тебя?

Искусственные ловушки, которые должны были сковывать аватар и заблокировать сознание, не работали. Бесаки был аномалией – он словно существовал за пределами Сети и не подчинялся её законам.

Бесаки шагнул ближе, и пространство дрогнуло.

– Орден думает, что контролирует вечность, но вы всего лишь сторожа у дверей. А за ними – пустота. Открой – и увидишь истинное ничто.

– Ты говоришь загадками, старик, – Ирихон стиснул зубы. – Если ты знаешь выход, скажи мне.

– Все, кто живёт слишком долго, обречены на повторение.

Ирихон видел это миллионы раз – те, кто прошёл через цифровое бессмертие, в конце концов либо превращались в равнодушных наблюдателей, либо просто растворялись, теряя себя в бесконечном повторении жизни, и становились частью Сети. Он сам чувствовал, как его воспоминания стираются и перезаписываются, как он теряет то, что делало его личностью.

Вдруг виртуальная реальность начала рушиться. Красный купол треснул и сквозь трещины просочился розовый туман. Ирихон почувствовал, как его сознание проваливается в пустоту, и впервые за тысячи лет он испытал нечто, что уже давно забыл. Чувство новизны. Это было сладкое чувство.

Ирихон очнулся, открыл глаза и увидел над собой лицо незнакомца.

– Ты меня перезагрузил? Но как? Где я?

– Ты в теле моего биоробота с очищенным сознанием. Не беспокойся, твой аватар оставляет цифровую запись как будто ты продолжаешь находится в синтезированном Сетью виртуальном пространством – но это ненадолго. А пока добро пожаловать в реальный мир.

– Я был тысячи раз вне Сети. Ты думаешь, я первый раз в реальности? Глупец.

Ирихон повернул голову сначала направо, затем налево и осмотрелся. Он находился в просторной серой комнате с высоким потолком. Стены были замурованы, без окон и дверей. Сенсоры не работали. Он был отключен от Сети. Впервые. Ирихон посмотрел на руки и живот. На правой ладони включил зеркало. В нём отразилось лицо юноши лет восемнадцати с синими большими глазами и красными губами. Краска залила щёки. Интересное чувство. Ирихон услышал, как быстрей забилось его сердце. Он сидел в кресле. В трех метрах от него стоял старик с морщинистым лицом, лысый, с большими ушами и длинным носом. Это был Бесаки. Теперь нужно было встать и убить его. Убить руками. Задушить. Ирихон знал, как это сделать. Он облокотился спиной на спинку кресла, оттолкнулся и вскочил на ноги. И хотел уже подбежать к стоящему поодаль старику, нот тот сделал останавливающий жест рукой.

– Ты не понимаешь, Ирихон. Тут нет Сети. Тут я хозяин и властелин. Я не хочу показывать тебе свою силу. Но поверь, лучше тебе её не видеть.

Серый потолок окрасился голубыми всполохами света, Ирихон поднял голову и увидел, как из стен выплывают розовые ватные облака. Воздух быстро наполнился свежестью, как перед грозой.

– Ты думаешь, что жил тысячелетия, – Бесаки говорил ровным голосом. – Но твои воспоминания – это ложь.

–Я помню всё. Я знаю, кто я.

– Ты помнишь то, что они позволили тебе помнить, – Бесаки подошёл ближе, – Твое бессмертие – ложь. Ты жил слишком долго. Я перенёс твое сознание. Настоящее. Это единственный способ обмануть систему.

– И что теперь?

– Ты вскоре вернёшься назад. В свой проклятый кибермир. Перерожденным. А теперь ты сделаешь то, что задумал.

– Но теперь я не готов… я не хочу.

– У тебя есть сорок секунд. Скоро Сеть запеленгует твой аватар. Приготовься. Ты в теле боевого биоробота. Используй ключ-коды. Двадцать секунд…

– Но…

– Ты всё со временем поёмешь. И всё узнаешь. Не ты меня убиваешь, Ирихон. Я тебя – прошлого!

Голос Бесаки оборвался. Ирихон почувствовал, как его тело наполняется тяжестью – внезапно он ощутил стальные мышцы, холод титановых костей, жгучую мощь в жилах. Он больше не аватар. Он – орудие.

Бесаки стоял перед ним, его глаза – два уголька в бледном лице – горели не то яростью, не то облегчением. Тело голубоглазого биоробота взорвалось движением – рывок, удар, рассекающий воздух.

Шип вошёл в голову Бесаки без сопротивления, будто не в кость, а в плотный тумал. Ещё один, третий… десятый. И через минуту исколотое тело напоминало месиво.

Рука биоробота дрожала – эта дрожь была новой, странной. Он впервые за тысячелетия чувствовал… что?

«Возвращайся… – голос Бесаки растворился в эхе. – И помни…».

Одиночество накрыло Ирихона волной. Он стоял среди рушащейся реальности, сжимая залитые золотым светом руки.

Внезапно вспыхнуло сообщение: [СИСТЕМА: Обнаружена аномалия. Аватар Ирихон-7849… ОШИБКА… ОШИБКА…]

Последнее, что он увидел перед тем, как сознание провалилось в темноту – это собственное отражение в зеркальной стене. Синие большие глаза. И юное лицо робота, на маске которого застыла полуубка красными живыми губами.

Глава 2. Код «Тени»

Город Нокс-Ви дрожал в неоновом лихорадочном бреду, тонул в цветных бликах на мокрых дорогах. Огни голограмм стекали по треснувшим экрано-пластиковым витринам, оставляя в воздухе призрачные следы – фиолетовые и розовые змейки, вьющиеся перед глазами. Здесь не было ни дня, ни ночи – лишь лавина данных и пульсирующий нервными импульсами мир живых, андроидов, биороботов и программ. Дождь шёл не переставая, словно пытался смыть грехи этого места, но лишь размазывал маслянистую плёнку хрустальными лапами.

Кир Сагал сидел в баре «Красная дорога» – жалком убежище для тех, кто балансирует на грани между реальностью и виртуальностью. Здесь всегда горел красный свет – приглушённый, разбавленный синими и алыми всполохами, мелькавшими, как предупреждение. Воздух пах высохшими кондиционерами и оплавленными платами.

Вечноживущий был артефактом эпохи, где плоть и код стали взаимозаменяемыми. Его тело – гибрид старой биологии и новых технологий, искусственная эволюция, которая не спрашивает разрешения. Под искусственной кожей скользили нанонити, укрепляя мышцы, а вены несли кровь, в которую были вмешаны нанороботы.

Одет – тёмно-зелёный балахон, опоясанный чёрным поясом. Лицо – резкие линии, заточённые под тень капюшона, но если свет падал под нужным углом, можно было разглядеть неестественно гладкую кожу и еле заметные шрамы на висках – следы, имитирующие разрезы для имплантов: пусть все думают, что он не код, а человек. А глаза… Когда он смотрел прямо, в них отражался город – неоновые молнии, хищные тени дронов, лица прохожих. Но самих глаз видно не было. Только два овальных зеркала.

Движения Кира Сагала всегда точны, лишены суеты, будто в голове он уже просчитал все варианты событий на сотню шагов вперёд. Он мог раствориться в толпе так же легко, как взломать защищённую систему. При необходимости – менял облик, переписывал чужое сознание, растворял тело в воздухе, чтобы собрать заново, когда опасность минует. Кир мог жить и в реальном мире, и в виртуальном.

Кир слышал город не ушами – сканеры ловили ритм улиц, цифровые следы, скрытые маршруты дронов. Он знал, кто входил, кто выходил, кто прятал оружие или сам был оружием.

Да, Кир Сагал чувствовал всех. Но не того, кто сейчас спустился в подвал «Красной дороги»… Незнакомец был пустой.

Дверь отъехала в сторону, впуская тень. Человек в длинном сером плаще двигался медленно, точно не касаясь пола, а чёрная зеркальная маска отражала неон. Запах озона и металла хлестнул Кира в нос – в этом живом или роботе было что-то неправильное, будто гость только что вернулся с другой стороны цифровой бездны.

«Ты тот, кто мне нужен, Кир Сагал».

Собеседник общался через защищённую нейросеть.

Голос приглушён, искажён, будто проходит через несколько слоёв шифрования.

Кир не ответил.

«Заказ непростой, – продолжил незнакомец. – Нужно проникнуть в «Тень»».

«Тень» – мифическое место, куда нельзя войти, оставаясь собой. Тайное хранилище мегаданных человечества, цифровой Вавилон, где скрываются секреты, способные перевернуть мир. Говорили, что сознание тех, кто пытался войти, оставалось там навечно, запертое в лабиринтах данных. Ещё говорили, что «Тени» не существует. А придумали её для того, чтобы ловить ловцов.

«Кто твой заказчик?».

«Это не имеет значения. Важно только одно: времени мало. Они уже здесь».

Гул дронов был тонким, едва ощутимым. Кир не поднял головы, но сканеры уже показывали, что вход заблокирован. Тепловые сигнатуры: двое на крыше, трое у чёрного входа. Время на реакцию? Четыре секунды. В сороках метрах был робот, в которого можно было переместить сознание. Кир прямо сейчас мог просто стереть себя. Исчезнуть. Но что-то внутри сказало «нет». Робот исчез – а с ним возможность быстро спастись. Можно было ещё вернуться в кибермир Сети и там нырнуть в одну из триллионов виртуальных комнат, процесс не такой быстрый, но времени полно… Но зачем? Есть же возможность повеселиться.

«Я в деле. Присылай инструкции… Получено!».

Странный собеседник растворился в воздухе, словно его и не было.

Кир почувствовал вспышку за стеной. Погас красный неон, раздался вой – пси-импульс.

Дверь выбило ударной волной, дождь из разорванного пластика посыпался на голову. В помещение вошли фигуры в экзоскелетах, белые глаза их шлемов сканировали пространство. Первый выстрел ударил в грудь, но сработала защита. Кир рванулся вбок, и в этот момент мир изменился.

Его тело осталось позади. Сознание сорвалось, прыгнуло в киберпространство, где потоки данных раскрылись перед ним, как улицы города. Он больше не был подобием человека. Он стал кодом, вирусом, проникающим в чужие системы. Где-то там, в реальности, его тело замерло, окружённое убийцами. Но здесь, в цифровом океане, он был сверхсуществом. Подобрав нужный код, Кир перестроил своё тело в оптимальный режим защиты против непрошенных гостей.

Теперь его мысли текли со скоростью света, проникая сквозь защитные рубежи реальности и виртуальности. Противники двигались чётко, их боевые протоколы были настроены на идеальный захват. Две фигуры направились к его брошенному телу, третья блокировала ближайшие пути отхода. Они не были обычными наёмниками – их движения были слишком точными, синхронизированными, как у механизмов. Угловатые шлемы скрывали лица, а белые доспехи испускали слабое биолюминесцентное свечение.

Кир проанализировал их сигнатуры. Это были «чистильщики» – элитные охотники Сети, специализирующиеся на ликвидации цифровых аномалий и беглых разумов. Их костюмы светились синим огнём и поглощали нейроимпульсы, а оружие могло отключать импланты с одного попадания. Если Кир позволит им сделать хоть один точный выстрел, его сознание навсегда застрянет в петле забвения.

Но Кир не дал им шанса. Вирус, вплетённый в их сеть, активировался. Костюмы зависли на секунду – достаточно.

Удар первого – в шею, в стык брони. Второго он сбил с ног, перехватил его же пушку и выстрелил в сочленения экзоскелета. Третий чистильщик едва успел среагировать – но Кир уже был за его спиной. Рывок, и последний охотник рухнул.

Снаружи было мокро и сильно пахло озоном, запах резкий, металлический. Город встретил бесконечным масляным дождем.

Через внутренние каналы городской инфраструктуры Кир подключился к камерам наблюдения. Двое чистильщиков всё ещё оставались на крыше. Они знали, что их товарищи уже мертвы. Кир отправил ложные координаты через городской дрон-наблюдатель, симулируя беглеца на соседнем здании.

Как только охотники переместились ближе к краю крыши, Кир активировал аварийный протокол техобслуживания – прерывание силового поля под их ногами. Микросекундный сбой в анкерной платформе привёл к их падению с двадцатиметровой высоты. Пока они падали, Кир открыл огонь из своего пульс-бластера. До земли долетели ошмётки плоти.

Кир побежал. Антигравитационные дроны-убийцы перестроились, перехватывая беглеца, но вечноживущий чувствовал себя неудержимым. Ему не нужно было уворачиваться – он стал самим движением. Он скользил по переулкам, меняя маршруты быстрее, чем системы могли его отследить.

«Кир Сагал, – раздалось в канале связи. Голос был тем же, что в «Красной дороге», но теперь в нём слышалась настороженность. – Ты всё ещё с нами?».

«Слишком поздно для вопросов, – он выскользнул из-под моста – Передай заказчику, с вашими протоколами я доберусь до «Тени». Мне нужно три дня».

В небе сверкнули жёлтые всполохи. Они взрывались и медленно гасли, расползаясь волнообразными узорами над чёрным маревом города. Молнии становились ярче, сгущаясь в пульсирующие образования, словно кто-то пытался взломать само небо.

Воздух слабо затрещал. Электростатика поднимала крошечные обломки с земли, и Кир на миг ощутил, как его волосы шевельнулись под капюшоном.

«Протокол 9-Р запущен?», – спросил он в канал связи, но получил лишь белый шум.

Сгустки света вытягивались в тонкие нити, соединяясь с верхними уровнями зданий. Послышался гул. Глубокий, не имеющий источника, будто сам воздух вибрировал от напряжения.

Глава 3. Неживые

Чёрно-фиолетовое небо окрасилось в красный, и по куполу поползли кривые трещины, разрезающие пространство от горизонта до горизонта. Маслянистый дождь усилился, смешиваясь с электрическим гудением надвигающегося цифрового шторма. В сонмище проникающего сквозь пространство дрожащих дыханий опутавших Землю нагромождений уровней-этажей чувствовалась тревога.

Кир Сагал знал, что код сомкнулся вокруг него, прошивая пространство, как иглы проходят сквозь ткань. Эти невидимые нити уже касались его тела, а главное – его аватара. Нужно было срочно «прыгать». Но не в тело человека или робота – его сразу найдут. Требовался самый сложный прыжок, который он только мог совершить – моментальная квантовая телепортация.

Встроенная в аватар нейросеть уже выдала полный расклад. Все каналы перекрыты – враги поставили цифровые капканы. Протокол 9-Р означал, что его ловят на последнем уровне сложности. Что его ловят «неживые» – программы, пораждённые Сетью, с абсолютным доступом, последний рубеж защиты системы. Они не просто искали его. Они переписывали реальность вокруг, чтобы он не мог раствориться.

Из пространства вышли три серые фигуры. Их доспехи не светились, как у «чистильщиков» – но поглощали свет, делая силуэты размытыми, будто вырезанными из реальности.

Кир знал о них по слухам. Элита среди элит. Их впускали в реальность только тогда, когда нужно стереть что-то навсегда. Значит, он на верном пути. Его новое задание по проникновению в «Тень» – что-то настолько крупное, что нельзя упустить. Но сначала нужно остаться в живых. Прошло мгновение, пока Кир Сагал подумал об этом и приготовился к обороне, заодно прокручивая пути отхода. Но этого мига хватило, чтобы пропустить атаку.

Первый удар пришёлся в спину – импульс скользнул сквозь защиту, разрезая искусственные мышцы. Кир рухнул на колени, чувствуя, как тело отказывает. Но падая он отправил в чёрную бездну Сети сигнал о помощи. Кто-то из тех, кого он спас за тысячелетия, должен был откликнуться.

«Сопротивление бесполезно. Сдавайся или умри навсегда».

Он не ответил. Просчитывал квадриллионные доли секунды, чтобы успеть вырвать сознание из тела через уже открытый кем-то квантовый телепорт в тот момент, когда неживые нанесут последний сокрушительный удар – и оставить в их протоколах запечатление смерти. Как подменять реальность, Кир Сагал знал, нужно было просто запустить подложный код своей копии – её-то неживые и уничтожат.

Удар был нанесён. Неживые накрыли его тело АДВ-сетью, разрывающей плоть, а его код – уже подменённый – заперли в ловушке времени.

Кир закрыл синие глаза и отпустил себя. Его сознание рванулось прочь, оставив тело на растерзание неживым. Точно такое же тело он может собрать из других атомов – главное, что сохранён код.

Его сознание спешило вглубь, в самый низкий уровень, туда, где реальность еще не определилась. Где каждый бит – это вероятность.

Кир очнулся в пустоте. Перед ним плыли обрывки данных, мерцающие, как огни далёкой галактики. Он попытался выхватить суть, но не смог ничего прочитать. Так бывает, когда спишь и тебе во сне дают код, ты открываешь и пытаешься прочитать, но его не разобрать, всё слипается в бессмысленный узор.

«Ты ближе, чем думаешь».

Это был женский голос, который тревожно шептал.

Кир увидел перед собой белокурую молодую девушку в чёрно-фиолетовом комбинезоне. Руки с раскрытыми ладонями она держала перед собой.

«Ты кто?».

«Я та, кто откликнулся на твой зов. Ты вспомнишь меня вскорости, если не позабыл. Прощай, Кир Сагал, на этом мы квиты. Увидимся ещё».

Вечноживущий попытался прочесть ее код, но он оказался голограммой, которая была плоской, как рекламный плакат на улице Бон-Вей в столице Марса городе Левандия, по которой он любил гулять сотни тысяч лет назад, когда еще переписал сознание в суперкод. Но про эти прогулки Кир Сагал давно забыл – ведь память даже у вечноживущих теряется за награмождением нового, которое вскоре становится старым.

«Они хотят стереть тебя. Но я могу спрятать».

Ее пальцы коснулись его виска. И он впервые за вечность почувствовал человеческое прикосновение, именно таким оно казалось. Теплые пальцы пульсировали, и он ловил через них висками её живое сердце.

«А звать тебя как, милая?».

«Вспомни, Кир Сагал. Я верю в тебя!».

«»

Сознание вечноживущего рванулось сквозь тысячи слоёв кода, пока не врезалось в тело на Нижнем Уровне.

Кир очнулся на каменном полу, холодном и липком.

«Вот куда стекается весь этот масляный дождь».

Оранжевый свод над головой в трехстах метрах был изрезан чёрными шпагами зигзаг-линий – следами древних кабелей, когда-то питавших верхние уровни. Теперь ошмётки висели, как мёртвые змеи, напоминая, что Кир попал на самое дно, под которым болото из «мёртвых».

Его новые лёгкие затрещали. И он закашлял – рефлекс, забытый много жизней назад. Он снова был человеком. Или, по крайней мере, чем-то очень похожим.

Он снова чувствовал.

И это было хуже любой боли.

Нижний Уровень был подземным чревом Нокс-Ви, местом, где забытое прошлое всё еще жило, как плесень. Мёртвый зеленоватый неон был повсюду, лёгкой дымкой заполняя пространство. Неон здесь не горел – он тлел.

Гнилостный воздух был пропитан запахом разлагающейся органики и чего-то кислотного, едкого: сам город переваривал свои отходы.

Здания здесь не стояли – они росли, как кристаллы ржавого металла из бетона, сросшиеся в чудовищные сталагмиты.

Зеленоватые, синие, грязно-жёлтые огни мерцали в тумане, оставляя на стенах движущиеся тени, которые не принадлежали никому.

Неживые всё ещё были рядом. Кир чувствовал это: холодное, безэмоциональное присутствие, не локализуемое, но постоянное, как фоновый шум в системе. Они сканировали, искали его цифровую подпись, пробовали вскрыть код, почуять сбой. Видимо догадались, что убили копию.

Возвращаться в привычное тело – означало смерть. Значит, нужно оставаться в этой оболочке – минимальной, архаичной, почти невидимой для систем.

Тело ныло, словно его вырезали из чужой плоти и наспех вшили в эту оболочку. Человеческую. Старая школа – никаких имплантов, никаких нейроинтерфейсов, только хрупкая граница между «я» и миром, обозначенная кожей да костями.

Нижний Уровень дышал. Живые текли по его невидимым дорожкам, как клетки по капиллярам – молча, стремительно, избегая взглядов, но чутко улавливая шаги за спиной. Их лица были либо спрятаны – под масками, под тканью, под искусственной кожей, – либо искажены до неузнаваемости. Время, яды, старые модификации. Один стер собственное лицо, заменив его гладкой пластиной с мерцающими прожилками – они пульсировали в такт дыханию. У другого глаза светились тусклым синим – дешевые линзы, купленные за последние кредиты.

Кир шёл, стараясь не вызывать волн, которые могли уловить неживые. Просканировал память и нашел старый контакт: Миракс. Бывший напарник по прошлой жизни, друг, который однажды просто перестал быть частью системы, сумасшедший философ, который свихнулся от сумасбродств и погрузился в хаос вневременная. Так бывает, когда живёшь вечно: просто теряешь связь с реальностью, уходишь в себя и продолжаешь жить ради жизни, не понимая, зачем и для чего. Таких называют дрейфующими. Они живут в разломах реальности, цепляясь за обломки смысла. Кир не знал, жив ли ещё Миракс в полном смысле слова, но понимал: если кто и поможет ему укрыться – то только бывший напарник.