“– Ну, что так медлит паровоз? -
И тишина. – А кто гремит?”
Вдруг Он на Знаменской стоит.
Там гильотину мастерят.
“ – Поберегись!” – ему кричат.
“– И для кого здесь сей предмет?”
Царю тот час дают ответ:
“– Для непослушного народа,
Что жаждет Вашего исхода!”
“– Не надо. Свой народ люблю.
И Бога за него молю.
Готов престола отказаться
И жизни тихой предаваться,
Растить в Ливадии цветы
Мирской избегнув суеты.”
По шпалам снова мерный звук:
Чук-чук, чук-чук, чук-чук, чук-чук.
Опять стучат. Кругом народ.
И Царь идёт на эшафот.
Палач в просмоленной кожанке,
Звезда на заячьей ушанке.
“– Знать, исповедь при всех держать…” -
Царь на колено смог привстать.
Челом до плахи дотянулся.
На небо глянул и очнулся.
Атлас обил дубовый гроб.
Покрыли капли пота лоб.
А в пальцах вложенный листок:
«Не верь им, Никки! Это Рок!»
Не ожидал, оторопел.
Лист скомкал и скорее съел.
Тут заорали вразнобой:
“– Его Величество – Герой!
Сдержал, отрекся, Волю дал.
Освободил наш пьедестал!
Царь – Ангел Мира и Добра!”
Галдят. Толпой вопят: – “Ура!”
Батрак, пропойца и босяк.
Под мерный стук колес: чак-чак.
Чак-чак, чак-чак, …чак-чак.
“– Ну, что же поезд медлит так?”
––
Штыковая
Простёрта Божия десница.
По небу мчится колесница
И четверых несёт на Суд.
А по земле тела везут.
Телега скорбная скрипит.
Солдат в руках с вожжами спит.
Грязь утопила колею.