Ночи Кадира. Сага о Гленарде. Том пятый

Как только деревянные мотки ударились о борт судна, пожилой вельможа поднялся по ним, неожиданно резво и изящно.

– Барон Джеррард ан Брог, – представил встречающего Брайн, – постоянный полномочный посланник Его Священного Императорского Величества Славия ан Андерриох при дворе Его Высокопреосвященства Галира Айзифа арр Кадир. А это, ваша милость, барон Гленард ан Кратхольм, командир Тайной Стражи Его Величества и Великий Инквизитор Империи.

– Рад встретить вас, ваша милость, – барон Джеррард улыбнулся Гленарду и стукнул себя кулаком правой руки по груди. – Я много слышал о вас, в том числе от его светлости герцога Брайна. Давно хотел с вами познакомиться.

– Обычно люди не очень стремятся со мной знакомиться, узнав, кто я такой, – дружелюбно сыронизировал Гленард. – Но вашей милости нечего бояться. Я тоже много слышал о вас, причем исключительно хорошее. Скажу вам по секрету, барон Джеррард, что и его светлость герцог Брайн, и Его Величество Император Славий, вами очень довольны.

– Благодарю, ваша милость. Прошу вас, пойдемте в мою карету. Путь до дворца Его Высокопреосвященства не такой уж и близкий.

– Конечно, ваша милость, – кивнул Брайн. – Мы следуем за вами.

На какое-то время вокруг воцарилась хаотичная суета. Стражники криками и тычками раздвигали толпу, освобождая посланникам Империи путь к каретам. Толпа же, напротив, напирала и бурлила – всем хотелось посмотреть, что происходит. Матросы, под зорким надзором Мичила и Витана начали вытаскивать из кают многочисленные сундуки с поклажей Брайна и Гленарда. Гленард вздохнул, взглянув на это, и обреченно махнул рукой. Путешествовать с таким обширным багажом он не привык, но Брайн настоял, застращав Гленарда рассказами о том, что вельможу, появившегося во дворце Галира дважды в одной и той же одежде, никто не будет принимать всерьез.

Наконец, все заняли свои места. Барон Джеррард, Брайн и Гленард в большой карете, Витан и Мичил в коляске вместе с лейтенантом и сержантом стражников, а багаж путешественников – на замыкающей процессию телеге под бдительным (к разочарованию портовых воришек) присмотром стражников, окруживших экипажи и старательно расчищающих для них путь сквозь толпу древками копий.

– Когда Галир нас примет? – тихо спросил Брайн, когда карета тронулась.

– Скоро, ваша светлость, – барон Джеррард вытер пот с лица кружевным платком. – Он очень заинтересован, и я думаю, что аудиенция состоится не далее как послезавтра.

– Послезавтра – это скоро? – удивился Гленард. – Почему же не завтра, если он очень заинтересован?

– Вы не знаете, как здесь делаются дела, ваша милость, – барон с грустной усмешкой махнул рукой. – Здесь никто никуда не спешит. Жара, наверное, влияет. Послезавтра – это практически мгновенно. Я иногда месяцами аудиенции дожидаюсь даже по важным вопросам. Если Галир на охоте, увлечен новой наложницей или просто в мрачном либо, напротив, в излишне романтическом настроении, то все дела ждут, и добиться встречи с Его Высокопреосвященством совершенно невозможно.

– Кто же управляет страной в это время?

– Как и в любое другое – визири, помощники и советники Его Высокопреосвященства, – пожал плечами барон Джеррард. – Их у Галира много. Не все толковые, но им как-то удается найти друг с другом подобие компромисса и держать страну в повиновении и относительном благополучии. Насколько это вообще возможно.

– И кто из них самый влиятельный? – заинтересовался Гленард.

– Джамал, – не задумываясь, ответил барон. – Дядя Его Высокопреосвященства.

– И командир Черных стражей?

– Именно так, ваша милость. Но его полномочия, не официально, но фактически, выходят далеко за пределы Корпуса Стражей Галирата. Можно без преувеличения сказать, что именно Джамал правит страной от имени Галира Айзифа.

– И Галир не боится отдавать так много власти в чужие руки?

– Генерал Джамал безупречно верен своему царственному племяннику. По крайней мере, ни у кого никогда не было повода в этом усомниться. И Галир Айзиф в той или иной мере ему доверяет.

– В той или иной мере?

– В полной мере Галир не доверяет никому. Но он никогда этого не покажет. Галир Айзиф вообще скуп на выражение любых эмоций. Я ни разу не видел его в гневе, и он ни разу при мне не повышал голоса на тех, кем он был недоволен. Просто спустя несколько минут такие люди бесследно исчезали в лабиринтах комнат дворца, и больше их никто не видел.

– А сам Галир? Он любит расправляться со своими врагами? Ему нравится присутствовать при их пытках, на казнях?

– Не могу знать, ваша милость. И, честно говоря, надеюсь никогда этого не узнать. Но я сомневаюсь в этом, если честно. Галир не похож на тех, кто наслаждается мучениями своих врагов. В отличие от того же Джамала, скажем. Тот на всё способен. А для Галира, я думаю, такие люди просто исчезают, и он не заботится, что с ними потом приключается. Но еще раз подчеркну, это лишь мои домыслы.

– Я понимаю, ваша милость, – Гленард задумчиво кивнул. – Просто хочу узнать получше, что за человек Галир Айзиф.

– Это сложно… Его Высокопреосвященство всеми силами старается никому не показывать своих эмоций. И ему это удается, надо признать.

– Это тоже интересная информация.

– Согласен, ваша милость. Прошу прощения, барон Гленард, вам рассказали об обычаях этикета, принятых при дворе Галира?

– Обращаться к Его Высокопреосвященству только в третьем лице и всё такое? Да, его светлость герцог Брайн рассказал мне по пути. Не беспокойтесь, барон, я уважаю этикет и обычаи других культур.

– Тогда я полностью спокоен в этом отношении. Вы и его светлость посланники Императора, поэтому целовать туфли Галира, как делают кадирские вельможи, вам не требуется. Достаточно будет уважительного поклона.

– Ну, хоть это хорошо, обойдемся без поцелуев, – усмехнулся Гленард. – А кто будет переводить наш разговор?

– Я сам, ваша милость. Между прочим, Галир Айзиф довольно бегло говорит на имперском, равно как и на старо-имперском наречии, которое является официальным религиозным языком Кадира в дополнение к обычному разговорному. И вообще, имейте в виду, очень многие в Кадире говорят на имперском. Не все хорошо, но многие понимают нашу речь. Будьте осторожны в обсуждениях важных вопросов.

– Понимаю. Спасибо за предупреждение, ваша милость.

– Ты, кстати, не хочешь выучить кадирский, Гленард? – вступил в разговор Брайн. – Я вот начал учить.

– Может быть, почему бы и нет, – Гленард пожал плечами. – В дополнение к моему хорошему знанию альвийского и поверхностному знанию наречий зоргов и бьергмесов. Лишний язык никогда не помешает.

– Он не такой уж и сложный, – заметил барон Джеррард. – Примерно четверть слов происходит из старо-имперского. В очень искаженном виде, конечно. Всё-таки столько веков прошло с нашего разделения.

– Ну, значит, точно нужно выучить, раз несложный, – добродушно улыбнулся Гленард.

Кортеж, тем временем, выбрался за пределы порта, и Гленард с интересом всматривался в городскую жизнь вокруг. Сразу за прибрежными складами начался рынок, огромный, раскинувшийся до самого горизонта глинобитными лавочками и парусиновыми навесами, где, казалось, можно было найти любой товар, существующий в мире, и даже то, что представить товаром было, на первый взгляд, невозможно.

Торговцы перекрикивали друг друга, расхваливая свои товары. Гул тысяч голосов сливался в шум, подобный гудению сотен растревоженных пчелиных ульев сразу. Завеса пыли, перемешанной с дымом, висела над низкими крышами. Плотная толпа неохотно расступалась перед каретой, оттесняемая стражниками, а продавцы, напротив, повышали голос до крика в надежде, что благородные господа из богатого экипажа обратят внимание именно на их ткани, одежду, посуду, оружие или драгоценности.

Наконец, спустя почти полтора часа, они выбрались из этого царства торговли и шума и, пробравшись по извилистой улочке, петлявшей между низкими серыми домиками, плотно ее обступившими, достигли тесной площади у городских ворот.

Здесь снова было шумно и суетно. Городские стражники нагло копались в поклаже купцов, въезжающих в город на двухколесных телегах, запряженных унылыми серыми осликами. Купцы громко возмущались и воздевали руки к небу, впрочем, ничем не препятствуя стражникам. Полуголые дети, покрытые пылью, бегали и перекрикивались, стремясь в суматохе ухватить что-нибудь с возов. Суровые кузнецы под навесом точили на больших камнях изогнутые мечи-ятаганы и большие топоры. И лишь десяток желтых двугорбых верблюдов из каравана, только что вошедшего в город, сохраняли спокойствие и лишь шевелили губами, возвышаясь над толпой с видом повидавших мир философов.

Гленард с интересом рассматривал городскую стену. Не очень высокая, хотя и хорошо укрепленная. Множество башенок и бойниц позволяли разместить на стене немало лучников, а толщина и конструкция стены должны были хорошо противостоять катапультам и баллистам. Впрочем, дисциплина стражников на Гленарда впечатления не произвела. Те, кто был на службе, больше уделяли внимание обиранию купцов, чем защите города. А те, кто только ждал своей смены, расслабленно отдыхали в тени, играя друг с другом в нарды, бросая кости и передвигая деревянные фишки по доске, время от времени прикладываясь к глиняным кувшинам, в которых вряд ли содержалась простая вода. Интересно, смогут ли они неожиданно превратиться в храбрых самоотверженных героев, если город столкнется с внезапной угрозой?

Сразу за городскими стенами начались привычные сельские пейзажи, почти ничем не отличающиеся от видов южных герцогств Империи – Аррикуммы, Глареана и Хортии. Такие же холмы, по склонам которых раскинулись виноградники и оливковые рощи. Те же поля в низинах между холмами – овес, пшеница, кукуруза. Единственное отличие, пожалуй, в том, что вместо речушек здесь были проложены аккуратные узкие каналы, питаемые, как подсказал барон Джеррард, от одного из отрогов Морайне. Ну, и крестьянские дома здесь немного отличались. В отличие от каменных, беленных известью, двухэтажных строений юга Империи, здесь преобладали низкие, широкие бурые саманные дома.

По просторной дороге, петлявшей между холмов и полей, экипажи медленно пробирались около часа, оттесняя на обочины встречные купеческие повозки и караваны, весьма недовольные этим. Свернув у заставы налево, сопровождаемые внимательными и подозрительными взглядами стражников, они начали подниматься по склону большого пологого холма.

Здесь пейзаж изменился. Вместо бедных крестьянских построек, крытых соломой, вокруг появились черепичные крыши и высокие башенки больших домов, скрывающихся в зелени апельсиновых и кипарисовых рощ. Высокие и крепкие ворота поместий охранялись суровыми бородатыми стражниками с секирами и саблями наголо. Гленард понял, что кортеж въехал в богатую часть столицы и приближается ко дворцу Галира Айзифа.

Когда они поднялись на вершину холма, Гленард с удивлением обнаружил, что их окружает целый город, невидимый снизу. Высокие и представительные лишь немного уступали богатым зданиям Белого города столицы Империи. По обеим сторонам широкого проспекта текли узкие, но бурные ручьи, богато окруженные деревьями и цветами. Изменились и люди – здесь не было шума и суеты. Редкие пешеходы, одетые в длинные белые накидки, украшенные искусной вышивкой, неспешно прогуливались в тени, беседуя друг с другом, под внимательным взглядом стражников, стоявших в карауле на каждом углу.

Через несколько минут они выехали на большую круглую площадь с мраморным фонтаном в центре, половину которой ограждала серая каменная стена метров пятнадцати в высоту. Карета остановилась у высоких кованых ворот, и внутрь заглянул молодой стражник в черном одеянии. Внимательно оглядев Гленарда и Брайна и узнав барона Джеррарда, он, не говоря ни слова, кивнул и отошел от экипажа. Ворота бесшумно распахнулись, и процессия двинулась дальше, уже без эскорта посольских стражников, оставшихся снаружи.

Экипажи проехали по широкой дороге, разделявшей дворцовый сад на две равные части. Вокруг простирались клумбы с высокими кустами роз, окруженные идеально ровными прямоугольниками аккуратно постриженных кустов. Между клумбами журчали ручейки в маленьких каналах, заключенных в белый и розовый мрамор. То тут, то там виднелись белые резные беседки в тени апельсиновых и персиковых деревьев, кипарисов и пихт.

Гленард выглянул из окна, чтобы рассмотреть дворец Галира, к которому они приближались. Здание разительно отличалось от дворца Императора Андерриоха. В Рогтайхе дворец стремился ввысь, поднимаясь высоко вверх толстыми стенами, наверху которых гнездились многочисленные башенки. Здесь же, напротив, комплекс строений был низким, в один-два этажа, но очень широким, обхватывающим весь сад с трех сторон. При этом приземистое здание не казалось тяжелым. Напротив, оно было ажурным, легким, кружевным, благодаря обрамлению галерей и переходов, поддерживаемых сотнями тонких колонн с резными вычурными капителями.

– Наше посольство находится снаружи сада, прямо напротив дворцовых ворот, – рассказал барон Джеррард. – Я, как и все наши посланники, живу там же. Казармы для нашего маленького гарнизона тоже там.