Чёрный кофе

Андрей, не знал, откуда у него появилась возможность выслушивать и принимать на себя право прощать поступки и грехи людей. Первый раз это случилось случайно, он коснулся пожилого человека, когда поправлял одеяло во время ночного обхода. Тогда мужчина точно так же произнёс одно единственное слово: «Спасибо». Андрей не предал значение этому высказыванию, но утром медсестра нашла человека мертвым, на лице которого было благостное выражение. Он сильно переживал тогда, ведь это была первая смерть в его работе. Маргарита Ивановна, старшая сестра, дала Андрею неделю выходных, чтобы молодой человек пришёл в себя, а потом долго советовала ему не оставлять работу. Ещё две смерти случились в его смены, прежде чем Андрей заметил, что все умершие уходили в иной мир с улыбкой, и все произносили слова благодарности. Со временем он стал задерживаться у кроватей стариков, выслушивая рассказы и истории их жизней. Пожилые люди делились самыми сокровенными личными тайнами, которые никто не знал. Они рассказывали о поступках и даже преступлениях, которые они стыдились всю жизнь, и наоборот, веселые моменты, заставляющие слёзы катиться из глаз от радости и смеха.

Одним вечером, сухенький старик, которому исполнилось на днях девяносто два года, поведал Андрею, что во время блокады города он грабил магазины и пекарни, прячась в подвалах домов, разрушенных от бомбежек.

– Я убил солдата, который загнал меня в угол, – хрипел старик. – Он гнался за мной от хлебопекарни, а я пытался спрятаться в развалинах. Но он настиг меня и наставил на меня автомат, а я всё равно его убил. Я хотел жить, и он хотел жить. Он сопротивлялся и очень сильно. Мы боролись, и я разбил ему голову кирпичом. Я долго сидел над его телом, потом закидал обломками, а через месяц сняли блокаду с города. Всего месяц. Всего месяц и он мог бы жить, – старик замолчал, из глаз потекли слёзы. – Я много работал после войны, имел награды и почести, но я всегда вспоминал о том солдате. Прости меня, – проговорил старик, смотря на Андрея, но видя перед собой лицо того солдата. – Я чувствую, что ты можешь мне помочь, Андрюш, ты всегда добр и отзывчив к нам, старикам, а я не смогу уйти, не сняв с души этот груз.

Андрей не разбирался, плохо поступил человек или хорошо, не выяснял причину тому или иному поступку, он считал, что если ему рассказали, открыли ему личную тайну, то это и было искупление. Как старики чувствовали в нём эту способность, он тоже не знал, и не спрашивал их об этом. Он просто выслушивал пожилых людей, давая им призрачную надежду на очищение души.

Сейчас, он положил руку женщины на одеяло, приглушил в палате свет и вышел, оставив её лежать на кровати. Выходя в коридор, Андрей наткнулся на нового постояльца, мужчина успел увидеть женщину, лежавшую в полумраке палаты. Старик пристально посмотрел в лицо медбрату и ничего не сказав пошаркал к себе. Андрей не стал останавливать и объяснять, что только что произошло, он прошёл на дежурный пост.

– Свет, – обратился он к медсестре. – Надо оповестить родных Валентины Петровны из девятой.

– Всё?! – произнесла сестра, прижав руку на грудь.

– Да, – тихо ответил Андрей.

Утром, как только прошёл завтрак, в коридоре пансионата появилась дочь умершей. Со слезами на глазах она слушала Маргариту Ивановну, которая объясняла процедуру выдачу тела.

– А вот и Андрей, – произнесла старшая сестра. – Он дежурил вчера ночью. И это он обнаружил…

Андрей уже привык к этому ритуалу, но ему всегда было не уютно смотреть в глаза детям или родственникам умерших. Он подошёл поздоровавшись.

– Доброго утра, – тихо произнёс он. – Она ушла спокойно. Последние её мысли были о вас. Откуда я знаю? Я заходил к ней перед сном, мы перекинулись парой фраз. Ну, вы знаете, старики любят поговорить на ночь. Она сказала, что очень жалеет, что вы не общаетесь и уверила меня, что обязательно наладит с вами отношения.

Дочь Валентины Петровны смотрела на Андрея, вытирая слёзы. Она поблагодарила его за тёплые слова и удалилась вслед за старшей медсестрой. А Андрей вновь встретился взглядом с новым постояльцем, тот стоял и пристально следил за молодым человеком, потом подошёл к нему.

– Что ты с ней сделал? – процедил сквозь зубы старик. – Я видел, как ты вышел из её темницы! Ты убил её? Подсыпал в чай яд? Что ты сделал?!

– Я выслушал её, – ответил Андрей. – И больше ничего, а то что вы себе надумываете, это сугубо ваше мнение.

– Я выведу тебя на чистую воду, – старик направил на Андрея указательный палец.

– По вопросам всеобщих заговоров вам в семнадцатую, там Григорий Павлович вас поддержит, – Андрей попытался отшутиться.

– Не играй со мной! Я таких как ты вижу насквозь!

– Если у вас есть претензии и жалобы, то на дежурном посту есть книга жалоб и предложений или старшая сестра примет вас в удобное для вас время.

Старик ещё раз посмотрел Андрею в глаза, развернулся и пошаркал в свою палату. Андрея посмотрел старику в след, вздохнул, посмотрел на часы. Полчаса как закончилась ночная смена, а ему еще писать докладную.

Закончив с бумагами, переодевшись и закинув рюкзак за плечи, он вышел на Каменноостровский проспект. Осеннее утро выдалось тёплым и солнечным, город шумел автомобильными шинами и звуковыми сигналами. Вдохнув полной грудью запах опадающих листьев, он отправился домой.

***

Со вчерашнего вечера погода основательно испортилась. На улице было мерзко, дождь с ранним снегом играли в догонялки, гоняясь друг за другом подгоняемые порывами ветра. На тротуаре лежала размокшая, растоптанная листва, лужи норовили подлезть под каждый шаг. Мария шла в плохом настроении, на работе поругалась с начальником, телефон разрядился, если она не позвонит Андрею, то они с ним рассорятся окончательно. «И стоило вчера поднимать этот разговор про его работу, ведь так хорошо начался день, дура», – ругала она себя. Порывом ветра вывернуло зонт, и он сломался, лишившись нескольких спиц. Машина, промчалась на скорости рядом с тротуаром и окатила девушку с ног до головы. Мокрая юбка тут же прилипла к ногам, и Марию пробрал холод. Настроение упало вовсе.

Жутко захотелось выпить горячего кофе. Она решила зайти в то кафе, где они вчера поругались. Домой к Андрею идти не решилась, Димка однозначно уже знает про ссору и будет задавать вопросы, чего ей хотелось сейчас меньше всего. Если же она сядет в кофейне у окна, то не пропустит Андрея с работы. Пройдя ещё с десяток метров до угла, она зашла в двери кафе.

Колокольчик над дверью подал известие о посетителе, только не звонко как вчера, а как-то безразлично. Внутри кафе стоял полумрак, лампы тускло освещали единственный вытянутый зал с барной стойкой, за которой никого не было. Она осмотрелась. Вчера всё было по-другому, большие окна впускали достаточно света, а сегодня окно было только одно и то выходило на Большую Монетную. Потолок с лепниной терялся в полумраке из-за плохого освещения. До уровня груди, по всему периметру кафе, стены покрывали деревянные черные панели, а вчерашний благородный тёмно-зеленый цвет, сегодня придавал кафе ощущение подземелья. Мебель кафе, как и стеновые панели, была черная. Столы, а их было всего шесть, были расставлены по залу, и около каждого стояло по два стула со спинками в виде дуг. На стенах висели картины, по одной на каждой стороне, вчера же, висела только одна из них. На картинах были изображены старые города. Выполненные в тёмных тонах, они усиливали мрачный вид убранства. Причем вторая картина был не дорисована, большая часть города была обведена карандашом, и только нижняя часть частично покрыта красками. На стене за стойкой, где вчера красовалась картина, сейчас висела черная доска, на которой мелом было написано незатейливое меню. Сбоку от двери с надписью «служебное помещение», стояла плетеная корзина, её крышка придавливала чёрный пакет, вложенный в неё. Радовало то, что в кофейне было тепло, и атмосфера внутри полностью совпала с её настроением. Ей это понравилось, а Андрея можно покараулить и через окно.

Открылась служебная дверь и в зал вошла девушка-бармен. На удивление Маши, она была абсолютно лысая. Глаза подведены черным карандашом. Губы неестественно ярко горели красной помадой. В ушах были гвоздики из тусклой стали. Чёрный фартук, затянутый на талии, пытался скрыть полную фигуру. Девушка прошла за стойку и вопросительно посмотрела на Машу. Та посмотрела в ответ, и поразилась насколько контрастной эта сотрудница была со вчерашней, стройной и опрятной девушкой в сером.

– Чего желаете? – спросила она спокойным голосом.

Маша посмотрел на написанное мелом скудное меню и немного поразмыслив, ответила, приблизившись к стойке:

– Капучино, пожалуйста.

– У нас только чёрный кофе.

– А в меню есть, – и она кивнул на меню.

– Нет, только чёрный.

– Тогда, американо, – не стала спорить Маша, желая, как можно скорее, сделать глоток горячего напитка. – А выпечка есть?

– Да, – девушка достала из недр стойки лист, на котором корявым почерком был напечатан небольшой список.

– Чизкейк, – выбрала Мария.

– Присаживайтесь. Я принесу. Оплата наличными.

Маша оплатила заказ и отошла от стойки, снимая промокший пуховичок. Подавшись первому порыву, она села в центре зала, подумав, что как бы она ни села, всё равно, взгляд упирается в одну из картин, поэтому она выбрал место спиной к проходу, да и просматривать окно можно и отсюда. Она окончательно скинула промокший пуховик, накинула его на спинку стула. Села и достала из сумочки зеркальце, пальцами уложила мокрые волосы, проверила макияж. Девушка за стойкой шумела кофемашиной и посудой. Аромат кофе мигом распространился по залу. Маша достала телефон и попробовала его включить, экран даже не зажегся. У неё родилась мысль. Поднявшись, она подошла к стойке.

– Извините, у вас не найдется зарядка для телефона? – спросила она у девушки.

– А вам какая нужна?

– Вот такая, – она показала ей разъем телефона.

– Такой нет, – получила ответ Маша.

Она вернулась за столик разочарованной. Положив телефон экраном вниз, посмотрела в окно, но ничего не увидела из-за усилившегося снега. Возникла мысль пересесть ближе к окну, но передумала, откуда-то поступал поток теплого воздуха, согревая её. В ожидании, от нечего делать, её взор упал на картину перед ней. Полотно было большим и если бы она села за любой другой стол, то она всё равно бы не смогла не обратить на него внимание. На картине был изображен город начала двадцатого века. Он был мрачным и безжизненным. Тяжелое небо, бугристым покрывалом нависало над ржавыми остроконечными крышами домов, которые тесно прижимались друг к другу, как будто пытаясь спрятаться от взгляда за фасадами других таки же домов. Строения были кирпичными и имели различную этажность, последние были еле различимы в серой дымке. Тёмные провалы окон, мертвыми глазницами убеждали в том, что в городе нет людей. Где-то в углу картины застыла в полете птица.

– Ваш заказ, – девушка-бармен выставила кофе и чизкейк на стол перед Машей.

– Спасибо, – ответила Мария.

Придвинув к себе кофе, она приложила к чашке ладони. Почувствовав тепло, настроение чуть поднялось. Сделав глоток, она с радостью ощутила, как горячий напиток разливается внутри. Кофе оказался вкусным, кусок сахара сделал его ещё приятнее. Размешав его, Мария ложкой отломила кусок пирожного. Чизкейк был свежим, ей показалось, что его специально приготовили к её приходу. Отломив ещё один кусочек, она запила его чёрным кофе.

Посмотрев на телефон, она вспомнила, как Андрей ей дарил чехол с принтом в виде смешного человечка, она провела пальцем по изображению и ещё раз покорила себя за своё вчерашнее поведение. Отпивая очередной глоток, она уловила своё отражение в чашке. Улыбнувшись самой себе, она подумала, что всё будет у них с Андреем хорошо, она обязательно помирится с ним, и больше не будет заводить разговор о его работе.

Маша пила кофе, закусывая пирожным, и пыталась не пропустить в окне Андрея, но взгляд постоянно возвращался от окна к картине. Всё больше время она рассматривала её, и стала различать камни брусчатки под домами, в тенях домов уже были видны силуэты различных предметов: стояли бочки, валялись доски, под одним домом, около двери был различим кувшин. Юркнула кошка. Она вернула взгляд к тому месту, где только что ей показалась кошка. В том месте ничего нарисовано не было. «Привиделось», – подумала она и отпила ещё кофе, не отводя взгляда от картины. На окнах первых этажей стали различимы ставни. В окнах верхних этажей она разглядела форточки. Вдруг в окне дома, на который она смотрела, загорелся и тут же погас свет. Она отчетливо видела свет! В это раз ей точно ничего не привиделось! Мария всмотрелась в то окно и ей или показалось, или это случилось на самом деле, шевельнулись шторы. Девушка поставила чёрный кофе на стол и протёрла глаза кончиками пальцев. Посмотрев на картину вновь, она тут же обратила внимание, что появилась ещё одна птица. Что за чертовщина! Теперь птицы летели друг за другом. Рассматривая их, у девушки сложилось впечатление, что у последней, под напором ветра, трепещут перья на крыльях. Маша откинулась на спинку стула и обеими руками взялась за голову. Посмотрела в сторону девушки-бармена, но той не оказалось за стойкой. Она посмотрел в окно, за ним всё также валил снег. Краем глаза она уловила новое движение на картине. Черная собака появилась из-за угла и пробежав под домом исчезла в его тени. Снова загорелся свет в окне, в ярком прямоугольнике появилась тень, она приблизилась к стеклу, но свет погас. Маша опять посмотрела по сторонам, в кафе стоял всё тот же полумрак, девушка-бармен не появлялась. Мария обернулся на картину за спиной, на её полотне недорисованный город, безжизненно демонстрировал силуэты домов, обведённых только карандашом. Дома без окон и дверей проступали на фоне свинцового неба. Городские улицы заполнены нарисованным полумраком. Вернув взгляд на картину перед собой, Мария увидела горящий свет в том же окне, а в соседнем доме загорелось ещё одно. Свет в окнах начал загораться и в остальных домах. Девушка услышала лай собаки, карканье вороны и перестук лошадиных копыт. В окнах, где загорелся свет, появлялись фигуры людей, они практически синхронно размахивали руками, как будто пытались остановить или предупредить об опасности. Маша разглядела женский силуэт, тень скрестила перед собой руки буквой «х» и трясла ими, требуя обратить на себя внимание. «Это всё розыгрыш, девушка сидит у себя в служебном помещении и играет с ней, включая и выключая огоньки за картиной», – подумала Маша. Она встала со стула и подошла к картине. Свет в окнах гас и появлялся вновь, а тени людей продолжали размахивать руками. Она приблизился к картине вплотную и протянул руку к полотну, к тому первому окну, которое всё никак не могло загореться. Её пальцы дотронулись до картины, и она почувствовала краску, почувствовала её запах, и следом почувствовал запах загаженных улиц, более отчетливо услышала лай собаки, услышала крики людей. «Стой, стой, не трогай!», – разобрала Маша мужские и женские голоса. Свет в окнах продолжал зажигаться и гаснуть, людские тени машут руками, крики, кошка убегает от собаки, свет, щелчки выключателей, люди, птицы, махи руками, лай, крики. Тишина.

В мгновение кафе опустело. Молодая девушка перестала находиться в кафе, она перестала находиться вообще где-либо. Девушка-бармен вышла из служебного помещения через десять минут, окинула взором зал, не проявляя эмоций. Взяла поднос, подошла к столу, убрала пустую чашку из-под чёрного кофе и наполовину съеденный чизкейк. Отнесла посуду за стойку и снова вернулась к столу. Взяв телефон, всё так же лежавший вниз экраном, задержала взгляд на смешном человечке и сунула его в карман фартука. Протерла стол, поправила стулья. Взяла пуховик с сумочкой и кинула вещи в корзину в углу зала, затем дошла до стойки, вернулась и швырнула в неё и Машин телефон.

***

Андрей с братом жили вдвоём в двухкомнатной квартире, доставшейся им после смерти родителей, в результате аварии. Дмитрий, так звали младшего брата, тоже пострадал в том происшествии. Из-за полученной травмы таза он не мог ходить без помощи локтевых костылей и постоянно находился дома, полностью увлечённый цифровым миром интернета. В нём то и застал его Андрей, придя домой со смены.