Чёрный кофе

Мужчина замолчал. Посмотрел на Андрея выцветшими глазами.

– У тебя есть выпивка? – тихо произнёс он.

– Нет. Они всё забрали, – наигранно смущенно ответил Андрей. – Вы помните тот день?

– Не проходит и минуты, чтобы я о нём не вспоминал. Тот день у меня перед глазами постоянно, – старик чуть ожил. – Ты ведь здесь не для того, чтобы подтвердить мой диагноз?

– Мне нужна ваша помощь.

– Моя? – удивился мужчина.

– У меня пропала девушка и я думаю, что она исчезла так же, как и ваша сестра, тогда в восемьдесят первом.

– Что ты хочешь узнать? – после большой паузы спросил старик и добавил, резко выкрикивая слова. – Водка! Водка!

– Что произошло в том кафе?

– Мне страшно до сих пор, когда я вспоминаю тот день, – у старика затряслись руки, он поднял их к лицу и обтёр подбородок. – Идея пойти туда принадлежала мне. Мы вошли и сели за стол. Нам подали невероятно вкусный кофе. Водка! Водка! Он зачем-то начал задавать глупые вопросы той официантке, а когда она убежала, то я пошёл осмотреть прилавок, а он остался у картины. Я голову поднимаю, а он стоит и тянется к полотну. Когда он коснулся её, то начал растворяться в воздухе, перетекая в картину, а сама она светилась иллюминацией, переливаясь светом окон. Я его позвал, потом закричал, а он не реагирует, даже ухом не ведёт. Я разбежался и сбил его с ног. И в последний момент, падая на пол, я очутился на улицах старого города, почувствовал запах грязных улиц и услышал крики людей. Я стоял посреди небольшой площади с треснутой чашей фонтана. Всё это произошло мимолетно, но отчётливо, и в следующий миг, я лежу на Серёге. Водка! Водка! – старик смолк, – У тебя точно нет выпивки?

– Извините, нет. А что было дальше?

– Тебе Сергей не рассказывал? Я не хочу вспоминать, у меня волосы встают на загривке.

– Он не помнит ничего, – соврал Андрей.

– Черт его побери! Водка! Водка! – старик дёрнул головой и начал тереть руки.

– У вас очень хорошо получается, – попытался воодушевить старика Андрей. – Память светлая.

– Я же не псих какой, – понизил голос старик, заговорщицки оглядевшись. – Я живу только потому, что могу здесь прятаться. Он меня быстро найдут! Жаль только, что водки нет.

– Кто найдёт? – у Андрея холод пробежался по спине.

– Прозрачный, – ещё тише произнёс Павел Викторович. – Тот, который напал на нас в кафе. Живы мы остались, только из-за водки, представляешь. У меня шкалик был в пиджаке. Он меня ударил и разбил его, а когда второй раз набросилось, то словно обжёгся об неё, я даже услышал шипение. Водка! Водка!

– Водка вас спасла?

– Она меня спасает с того дня постоянно, от прозрачного, от памяти, от жизни. Так что, если в следующий раз приедешь, то найди способ передать мне фляжечку, – старик подмигнул.

– Я постараюсь, – пообещал Андрей.

– Постарается он, – тон старика изменился. – Водка где? Где моя водка?! – старик начал кричать, затем он встал и замахал руками в сторону Андрея. – Водка где? Верни мою водку, ублюдок!

– Павел Викторович, я всё понял, мы же договорились.

– Водка где? – продолжал кричать старик. – Водка! Водка!

Крики не остались не замеченными. В палату вбежал санитар, следом быстро вошла медсестра со шприцем в руках.

– Выходите! Уйдите из палаты! – крикнула в сторону Андрея сестра, указывая ему на дверь. – Павел Викторович, успокойтесь, вам нельзя…

Андрей не стал дожидаться окончания сцены. Он вышел из палаты и направился вниз по лестнице. Выходя из ворот больницы, он оглянулся, в окне на третьем этаже он увидел седую голову старика. Пожилой человек стоял, державшись одной рукой за решетку, а второй чертил в воздухе знамение. Андрей кивнул головой в знак прощания и пошёл к остановке автобуса.

***

Войдя в парадную своего дома Андрей понял, что устал. Поездка забрала много сил и постоянные размышления о происходящем выбили из вроде бы размеренной жизни. Даже те записи, которые он вёл последние два года, сейчас казались ему настолько бесцельными и ненужными, что он не сразу вспомнил, где записная книжка. Закрыв за собой входную дверь квартиры, он осознал, что последние три дня практически не спал. Скинув обувь и сняв куртку, он пошёл в ванную. Включил воду и намылил руки, погрузившись в мысли.

– Привет! – раздался голос из-за спины.

– А! – вскрикнул Андрей и дёрнулся, чуть не упав в ванную.

– Ты чего? – Димка стоял в дверном проёме и улыбался.

– Не пугай так! Чуть в штаны не наложил, – Андрей сполоснул руки, вытер об полотенце.

– Ты хреново выглядишь, – заметил брат.

– Возможно. Есть завтрак?

– У меня пицца осталась. Будешь?

– Сойдёт. Тащи, – Андрей пошёл на кухню.

– Я тут покопал, пока тебя не было, – произнёс Дима, входя на кухню с пиццей. – Не мычи, послушай. В мире существует множество картин, это факт, с которым не поспоришь, и большинство из них – это девочки, цветочки, пейзажи. Но, есть особый вид искусства, заставляющийся передёрнуться, если взглянуть на эти картины. А самое интересное, если даже начинаешь рассматривать эти полотна, то невольно начинаешь погружаться в атмосферу, в происходящее на них. Такие картины писались и в четырнадцатом, и в восемнадцатом, и их продолжают создавать в наше время, когда у человека больше время копаться в себе, в проблемах бытия. Чего только стоят «Отрубленные головы», «Исследование портрета Иннокентия Веласкеса», «Смерть Марата», «Юдифь и Олоферн». Да, там их столько! Босх и Бексиньский одни чего стоят.

– Ты это к чему?

– Все картины рано или поздно попадают в коллекции, а знаешь у кого была одна из самых обширных коллекций в начале двадцатого века. Ни за что не отгадаешь?

– Дим, говори, не хочу гадать…

– Всё равно бы не отгадал. У Гитлера! По некоторым данным его коллекция достигала шести с половиной тысячи картин.

– Я слышал, что он рисовал.

– А я узнал об этом впервые. Рисовал и довольно неплохо, он даже продавал свои картины какое-то время пока жил в Вене. А интересное то, что он в основном рисовал пейзажи, постройки и строения. Людей не рисовал, то ли от неумения, то ли от нелюбви к ним.

– Ты хочешь сказать, что эта картина его рук дело?

– Была такая мысль, но нет. Он не рисовал её. Вообще, у нас в стране информации про Адольфа не очень много, а вот в Европе её предостаточно. Я попросил ребят, и вот, что они мне нашли. Есть фотографии тайного убежища Гитлера, в разные периоды, особенно с тридцать девятого по сорок первый, так вот, на эти фото попадает некая картина, поверх которой наш художник, наносил своё некое изображение.

– Он рисовал поверх уже нарисованной?

– Ну, может не он, но то, что нечто было зарисовано, это точно. Подожди, это не всё. Ты же знаешь про Аненербэ?

– Кто о нём не знает…

– О ней, это служба. Так вот, эта служба тоже собирала картины, только не обычные, а именно такие, от которых сложно оторвать глаз. Одну такую картину, Гитлеру подарил Герман Вирт, в то время возглавлявший эту службу. Есть подтверждение очевидцев званного вечера, что картина, преподнесённая фюреру, произвела фурор. Но она вызвала не восторг, а ужас и отвращение. Многих дам потом откачивали нашатырём. Опять же, со слов очевидцев, несколько лет Гитлер не отпускал её от себя, он возил её с собой по концлагерям, а вот что там происходило, об этом стоит только догадываться. Но помогли и с этим. Ещё в двухтысячных взломали сервер, где была информация по деятельности Аненербэ, так там указано, что в период с сорок первого по сорок пятый, в одном только Саксенхаузене, один из концлагерей, пропало без вести более трёх тысяч человек. Не было сожжено, расстреляно, а именно пропали, исчезли.