Охота на медведя

– Он для этого слишком умен.

– Умен?

– Да. Умен и безрассуден.

– Взрывное сочетание.

– Такое, как нам нужно.

Глава 11

Автомобиль Гринева остановил инспектор, Олег припарковался к обочине, развел руками, отдал инспектору деньги, захлопнул дверцу и пошел прочь.

Инспектор рассмотрел купюры, сказал напарнику:

– Купец Копейкин гуляют. Что с тачкой его делать?

– Да пусть здесь стоит. Припаркована аккуратно. За такие бабульки он ее у стены Кремля мог поставить.

– А то.

Гринев остановился у станции метро. «Друзья? А у тебя они есть?» Вынул из кармана мобильный, набрал номер:

– Леший, это Медведь. Ты где? На даче? На старой? Я к тебе приеду. Я помню, электричкой. Да я ходил однажды. Через поселок и краем леса. Семь верст буреломами. Дойду.

...Вагон электрички был освещен желто. Лица у людей – усталые, равнодушные, озабоченные. В проходе мнимый нищий: «Мы сами не местные, отстали от поезда, допоможите чем сможете...»

Напротив Гринева оказалась женщина лет тридцати, полная, в пуховом платке, из?под которого выбивались завитки волос. Рядом с ней девочка лет шести играла с куклой.

Электричка задами огибала какой?то поселок: пути, брошенные цистерны, непонятные домики из фанеры и жести, огородик, посередине которого разлита лужа солярки, мусор – битое стекло, бутылки, пакеты; слепой домик врос в землю по самые окна, со двора дымок вьется, живут там... Торцевая стена красного кирпича и снова – свалка.

Девочка соскользнула со скамейки, дернула Гринева за полу:

– Дядя, куда ты все время смотришь? Это некрасивый город. Очень некрасивый. – Девочка махнула рукой совсем по?женски, как сделала бы ее мама или бабушка, произнесла:

– Он поломанный.

Лицо Гринева на миг стало совсем странным, словно то, над чем он думал так долго и напряженно, наконец?то обрело смысл. Он присел перед ребенком на корточки, вынул из кармана шоколадку, протянул девочке, улыбнулся мягко:

– Мы его починим, малышка.

Девочка бросила быстрый взгляд на мать, стесняясь, взяла плиточку, сказала спасибо, забралась на сиденье и затихла.

Женщина посмотрела на Гринева странно... Что ему привиделось в этом взгляде, он не понял – это был другой мир, мир потаенный, сокрытый, полный смирения, терпения и бесконечной надежды.

Олег вышел на станции и пошел через городок. Редкие фонари вдоль дороги светили скудно, и, может быть, оттого люди, встречавшиеся Гриневу на пути, казались злыми и пугливыми одновременно. Какая?то семенящая женщина, похожая на старушонку, какой?то мужик, плотный, с маленькими глазками, подозрительно зыркнул на Олега и свернул в проулок.

Настроение Гринева сделалось скверным. Он увидел огни маленькой забегаловки, вошел. За хромированной стойкой скучала молодая полногрудая деваха. Трое или четверо посетителей с пьяным безразличием доцеживали пиво.

Олег подошел к стойке, спросил водки.

Буфетчица оценивающе оглядела его фигуру, решила что?то про себя, выбрала лафитник почище, налила. Олег положил на стойку деньги, присел за ближайший пустой столик.

– А нездешний вы, молодой человек. Пришлый, – услышал Гринев из?за спины сипловатый густой баритон, обернулся. К нему подсел невысокий бородатый очкарик лет пятидесяти с гаком с лицом спившегося итээра. – Ищете чего?то?

– Себя, – произнес Олег машинально.

– Мудреная задача. В каждом из нас существуют по меньшей мере два человека. И они – непримиримы и своевольны. Но только один распоряжается твоей жизнью. Ему нужны деньги, успех, слава, женщины, вина... А другой... Другой – молчит.

Гринев пожал плечами:

– О чем же он молчит?

– О подвиге. О любви. О силе. О том, что силы этой в человеке столько, что он способен перевернуть мир! – Мужичок вздохнул. – А сейчас... Мир наш полон полуфабрикатов, которые так и не стали людьми. И в жизни они ищут не подвига, а комфорта, который им представляется покоем. И правит такой жизнью рок. Вначале он похож на незатейливого суетливого бесенка, он изводит тщеславием, похотью, завистью, он дергает невидимые нити наших страстишек и заставляет плясать под свою музыку в этом глумливом балагане... И – дает иллюзию счастья, называемую довольством... И только потом человечек может разглядеть его мерзкую харю – харю лжеца... Но поздно. Жизнь уже прошла. Прошла бездарно и мнимо, и впереди – ничего. – Мужичок уставил немигающий взгляд на Олега:

– Человеку дар дан, чтобы сотворить чудо, а он его не пойми на что разбазаривает... Как в Писании? «При всем этом они продолжали грешить и не верили чудесам Его. И погубил дни их в суете и лета их в смятении». – Мужичок вздохнул, попросил:

– Угости меня выпивкой, странник.

Олег подошел к стойке, взял бутылку, тарелку со снедью, вернулся. Мужчина заметно приободрился.

– Меня Константином Гуровым зовут. Местные так и называют – Гуру.

Словоблуден и непонятен. А как тебя величать, странник?

– Медведем.

– Ну и за знакомство.

Олег едва пригубил, Гуров накатил почти полный стакан, раздумчиво разжевал корочку:

– Медведь... Ну да, нездешний ты. Забрел к нам откуда?то и уйдешь в никуда. Есть в тебе какая?то одержимость. Но чтоб стать непобедимым, тебе нужно найти любовь.

– Любовь?

– Всю жизнь мы ищем любви, потому что боимся немощи. Даже не смерти, нет, немощи, когда одинокая, загнанная душа окажется в дряхлой оболочке... Мы ищем ту женщину, которая будет любить того, скрытого в нас, кажущегося слабым. Ведь слабость – оборотная сторона силы, и мы ищем женщину, которая сможет это понять. И простить.

Гуров плеснул себе еще, выпил, поморщился.

– Мне пора, – сказал Гринев.

– Пора? – поднял помутневший взгляд Гуров. – Пора – чего? Любви, доблести, угасания?

– Идти.

– Ты счастлив, странник. Тебе есть куда пойти.

– Это и называется счастьем?