Августа
– Успокойся, Авкустина, Болгария находится довольно далеко от Ирана. Просто твои слова иногда мне кажутся чрезвычайно мудрыми для обычной маленькой девочки из Москвы. Но, видимо, дело не в твоём происхождении, а просто в том, что Аллах наградил тебя умом и способностями, – Хесам улыбнулся и проделал нечто вроде поклона рукой Августе.
– Мистер Хесам, я вам обещала, что смеяться не буду, но и вас очень попрошу меня, типа, не высмеивать. Даже моя Мама, которая меня, конечно же, очень любит (ведь куда ей деваться, раз я ее дочка) частенько называет меня дурехой, а уж Дракониха, ну то есть Маргарита Петровна, простите, так вообще считает, что я самая несносная девочка в классе. И это правда, потому что я…
– Знаю я вашу Дракониху – просто она не способна увидеть алмаз, который есть внутри тебя, девочка – не вини ее за это. Не каждый может, – нетерпеливо перебил ее Хесам и замахал руками. Мы уходим от темы, Авкустина. А времени у нас все меньше и меньше! Могу я продолжать?
– Конечно, Мистер Хесам, это я просто заболталась как всегда… В общем, простите меня пожалуйста! На самом деле мне на Дракониху начихать вообще, а… Ой, то есть опять простите меня, потому что я выражаюсь, ну, типа, как последняя дуреха, но… Короче, на самом деле больше всего в жизни меня как раз интересует ваш рассказ – клянусь, мне ещё никогда не было так интересно! Так что, вы вообще больше не обращайте на меня внимания, а главное, расскажите, наконец, все как есть!
– Ладно, девочка, странная ты все таки, но я с удовольствием расскажу тебе все и без утайки. И, как я уже говорил, постараюсь сделать это очень просто, чтобы не удариться в горестные воспоминания и не позволить своему духу ослабеть, потому что не имею на это права ни перед тобой, ни перед Аллахом! – тут Хесам на некоторое время замолчал, снова скрестил руки и закрыл глаза. Он будто провалился в некий сон, но Августа прекрасно понимала, что это не так. Она изо всех сил старалась в это время не шевелиться, чтобы хоть как-то не отвлечь Хесама. И только, когда Августа уже всерьёз стала подумывать о том, чтобы сделать ну хотя бы пару безобидных кувырков, потому что сидеть в одной позе так долго становилось уже совсем невыносимо, она вдруг почувствовала на себе такой взгляд Хесама, что сразу вжалась в холодный пол и опять полностью превратилась в слух. А Хесам начал наконец рассказывать по-настоящему. При чем не как раньше. Он больше не извинялся и не интересовался мнением Августы – он просто говорил и говорил, а голос его буквально завораживал.
– Моим прадедом в двенадцатом колене был достойнейший человек по имени Хейдар Адиль– в сокращении можно перевести на русский язык как Лев, но именно Лев в царской своей ипостаси, в общем, как бы это тебе сказать, девочка, речь уж точно не просто про большую кошку. Вообще наш род один из древнейших в современном Иране, который раньше именовался Персией, и восходит наш род к одному из потомков самого пророка Мухаммада, мир с ним и благословение! Тут Хесам в очередной раз сложил руки, но Августа уже привыкла к этому, так что почти не обратила внимания. После молитвы, в течение которой Августе снова пришлось сидеть тихо-тихо, Хесам снова заговорил, – Так вот, Хейдар Адиль был отправлен послом в Российское государство с важной дипломатической миссией. Это было заданием государственной важности. А так как Царь у вас был тогда очень строгий, Грозным звали его во всем мире, необходимо было поднести ему достойные подарки. Для этого у нашего посольства с собой имелось множество драгоценных даров, среди которых были и золото, и серебро, и множество украшений и дорогого оружия тончайшей выделки. А главным сокровищем был сундучок с необычайно ценным персидским алмазом удивительных размеров и свойств. Таких алмазов и тогда в мире было всего несколько, а сейчас я не знаю ни одного, подобного этому сокровищу. Ответственность послов была велика! Дар был уникален, и он был знаком высочайшего расположения Великой Персии к Московскому Царству. Это прекрасно осознавал и Хейдар Адиль, и остальные послы. Но, к сожалению, злые люди бывали во всех эпохах…Прекрасно осведомленный о ценности величайшего дара, жадный Глава иранской миссии, шейх Бехнам Тахир (считаемый всеми человеком уважаемым, с хорошей репутацией) задумал этот алмаз не дарить, а украсть и выгодно продать. Он договорился с хитрыми русскими купцами и хотел уже выкрасть ценный дар, когда Хейдар Адиль, единственный, кто не доверял злодею, узнал об этом и успел спрятать сундук с алмазом в подвале одного из домов, отведенных для проживания послов и их многочисленной свиты. Понятно, что все это происходило в центре старой Москвы. Узнав, что его замысел сорвался, подлый БехнамТахир пришёл в ярость и сделал все для того, чтобы очернить безупречную до тех пор репутацию моего родственника. Поэтому Хейдар Адиль, боясь преследования БехнамаТакира, да ещё и, возможно, самого Ивана Грозного, заложил драгоценный клад кирпичной кладкой в том подвале, где спрятал его, и пустился в бегство. Изначально Хейдар Адиль, конечно, надеялся вскоре вернуться и открыть всю правду. Однако судьба распорядилась по-другому.
Тут Хесам замолчал и закрыл лицо руками. Августа терпеливо ждала. Такой крутой истории она ещё никогда не слышала. Сказки, рассказанные Папой, или легенды, прочтённые ей Варей, были тут не в счёт. То все были небылицы, а эта (ей подсказывало чутьё) была чистой правдой. И дух от такого, конечно, захватывало ещё как. Наконец, Хесам встряхнулся и продолжил.
– Приключениям Хейдара Адиля позавидовал бы сам Одиссей, но нет времени их пересказывать сейчас. Одно могу сказать – в родные края он вернулся после многолетних скитаний по свету и уже глубоким стариком. На родине его приняли плохо, а многие даже с откровенным презрением. Злые голоса говорили, что именно Хейдар украл и продал сундук с алмазом. Ведь тогда, во время Посольства, русский царь все равно остался доволен дарами, а злодей Бехнам Тахир в славе и почете вернулся в Иран. Шах поверил ему, и в пропаже алмаза обвинили Хейдара. Правда, к тому времени, когда мой прадед вернулся, злодей Бехнам, слава Аллаху, уже умер, а Персией правил другой властелин. История немного забылась. Но не для Хейдара Адиля. Для него дело с алмазом давно превратилось в личный позор, а значит, и в позор для всех его потомков. Умирая, он рассказал своему сыну, что оклеветан подло и несправедливо, и поведал о месте захоронения клада. С тех пор многие поколения нашей семьи пытались найти его, но, увы, безуспешно. И только мне, скромному врачу Хесаму, удалось, наконец, точно установить место. И я начал действовать. – тут Хесам снова сделал паузу и посмотрел на Августу.
– Ты ведь веришь мне, девочка? Не знаю, почему рассказываю тебе историю моей семьи, которую теперь, увы, знают даже не все ее члены. Даже мои родственники, и те предпочли смириться и стараются просто не вспоминать о ней. Только не мой Отец. Тот с радостью и гордостью дал мне свое благословение и средства для выполнения плана, над которым я работал почти пять лет. Именно он рассказал мне все подробности, сохранившиеся в общей памяти нашего рода, именно с ним я обсуждал мельчайшие детали своего замысла, – тут Хесам сделал совсем небольшую паузу, как бы почтив мысленно своего Отца, а затем снова обратил пристальный взгляд на Августу, – Так почему же я теперь рассказываю тайну моей семьи одиннадцатилетней девочке из чужой страны?… Может быть, из страха, что ты погубишь мое почти законченное дело, рассказав о нем всем, а может… Не знаю, как точно сказать по-русски… А, вспомнил – ты вызываешь у меня доверие. А я если доверяю кому-то, то безгранично – эта черта была у многих мужчин нашей семьи.
– Я, типа, такая же по натуре, хоть и не могу похвастать столь крутыми родственниками, как у вас. У меня, типа, обычные Папа и Мама. Но можете не переживать ни капельки из-за меня. Я как могила!
– Хорошее выражение «как могила» – оно мне неизвестно, хотя я учил русский с детства. Весь наш род, все мальчики в каждом поколении учили его. Однако людей я вижу хорошо. И детей тоже. Мне Аллах своих пока не дал, зато у моих братьев и сестры их в общей сложности девятнадцать уже. У себя на родине я часто нянчился с ними. Но с тобой, я чувствую, нянькой особо не побудешь – ты сама способна заботится о других. Не ребенок, а младший товарищ, что ли, не знаю…
– Роль младшего компаньона меня отлично устраивает! Это прямо вообще! Но вы продолжайте свой рассказ. Интересно же, типа, дико!
– Да, если столько уже рассказал, то надо и впрямь продолжать. Тем более, что времени у нас совсем немного, – и Хесам в очередной раз задумчиво окинул взглядом разгромленную Августой подвальную комнату, – Так вот… Изучая старые чертежи исторической Москвы и сопоставляя их с нынешней застройкой, я, пользуясь самыми современными компьютерными технологиями, с точностью до нескольких десятков метров установил местонахождение нашего сокровища. Оно должно находиться между вашей школой и тем самым старым особняком, про которой ты говорила. Я быстро догадался, что там должен быть старинный подземный ход и, как и ты, не ошибся. Оставалось только проникнуть в это подземелье. Поскольку в старом особняке тогда только начинался ремонт, попасть внутрь не составило особого труда. Равно как и в довольно скором времени найти там подземный ход. Рабочие практически не обращали на меня внимания, так что я начал ежедневные работы. Но, кроме предания моего предка Хейдара Адиля, что сундук замурован где-то в кладке, у меня ведь не было ничего. Поэтому работа предстояла кропотливая и не быстрая. А вот ремонт в старом особняке вёлся очень быстрыми темпами. К октябрю они готовились открыть там какое-то представительство вашего военного Министерства. Кстати, само открытие ты вчера видела.
Августа усиленно замотала головой в знак согласия, – Даже генерала видела самого.
– Ну вот, вот, только генералов с их многочисленной военной охраной мне там и не хватало. И тогда ,к большому своему разочарованию, я понял, что могу не успеть, – сказал Хесам грустно, – Необходим был новый план. Я собрал все свои дипломы и отправился в вашу школу, – Хесам торжественно выпрямился и сделал вид, что он рисует что-то на доске, отчего в самом деле сделался похож на настоящего учителя, так, что Августа даже прыснула. Но Хесам продолжал, – Учебные занятия только начались, а в вашей школе открылась вакансия учителя химии. И, Слава Аллаху, меня туда каким-то чудом взяли. Химию я действительно знаю неплохо, хотя порой некоторые вопросы ваших старшеклассников и приводят меня в полное замешательство. Ну, а кроме того, я сразу понял, что работа учителя – точно не мое призвание. Воспитывать кого-то, оценивать их работы… У меня не было на это ни желания, ни времени. Ведь каждый день после уроков я шёл сюда – в подземный ход, где, вооружившись вот этим самым топориком, постепенно разбивал кладку и искал. Искал сокровище нашего рода. Однако проходить в особняк стало все сложнее. Работы постепенно близились к концу, появилась охрана. Но именно поэтому я и устроился учителем в вашу школу. Ведь, по чертежам подземный ход упирался прямо в стену фундамента школы. Так что, поняв, что вскоре попадать со стороны особняка в подземелье я больше не смогу, и все мои старания пойдут крахом, я бросил все свои усилия на пробой стены между ходом и вот этим самым подвальным помещением, куда, судя по карте, и вел когда-то подземный ход. Я пробивал этот проход три дня и ещё одну ночь. Но позавчера утром мне это наконец удалось. Ну, а чтобы скрыть улики, я просто задвинул образовавшийся вход одним из этих старых стеллажей. Вот и все, пожалуй, – выдохнул порядком уставший рассказывать Хесам. На уроках по химии он явно никогда столько не говорил.
– Не-не, совсем не все! – немедленно запротестовала Августа, – То, что вы пробили ход из нашего жуткого школьного подвала – это только начало, по-моему. Ты, то есть вы (простите) нашли его? Ну, то есть сундук с алмазом?!
– В том-то и дело, что нет, – сказал Хесам голосом совершенно разбитым, – да и не надеюсь уже особенно, если честно, – добавил он, снова обхватил голову руками, а затем нервно стал ходить кругами. В свете настенного фонаря его чёрная фигура смотрелась особенно эффектно. Неожиданно он начал артистично чертить руками в воздухе круги, как будто пытаясь решить какую-то сложную задачу. На стенах плясали странные и порой пугающие тени. Августа заворожено смотрела и молчала. А потом Хесам вдруг замер и резко повернулся к Августе.
– Я понял, меня вдруг осенило! За три месяца напряженной работы вот этим самым топором я исследовал все стены и своды подземного хода. Но за исключением одного единственного участка. Прямо перед входом сюда! Тут мне было уже не до того – я занимался прорубкой этой самой дыры. А между тем, последний участок я вообще не смотрел. И, не обращая внимания на Августу, Хесам, как сумасшедший, схватил свой топор и ринулся к проему в стене. Затем вернулся, прихватил с собой фонарь и снова скрылся. Августа осталась в полной темноте. Но ровно пять секунд. А затем…
Августа не была бы Августой, если бы тоже не побежала в темную и затхлую пещеру. Вернее, побежала – это сильно сказано, ей пришлось почти в полной темноте, на ощупь вдоль стены добираться туда. Но из проема лился мягкий свет фонаря, и скоро она все таки оказалась внутри. Там ей сразу открылся целый подземный мир, где царил полный мрак, где своды стен будто хотели раздавить ее,надвигаясь со всех сторон, а каменный исцарапанный пол зигзагом уходил куда-то в неизведанную пустоту. И прямо перед ней, чуть слева, на корточках сидел Хесам и ковырял кирпичи своим орудием. Вид у него был сосредоточенно грустный. Августа огляделась ещё раз внимательнее и заметила, что практически все поверхности стен были испещрены многочисленными выбоинами – видимо, Хесам действительно три месяца методично рубил их топориком. Нетронутым оставался только пол – на нем просто валялись бесчисленные обломки старого кирпича. Августа стала бродить по этому полу и машинально пинать ногами обломки. Пол был гладкий, и кирпичики легко улетали, а затем глухо ударялись где-то там, в пустоте, которую фонарь уже не освещал. Августа нашла это занятие довольно забавным и игралась так какое-то время. Но вдруг что-то привлекло ее внимание, и она присела на карточки. Затем глаза Августы засветились тем самым азартным блеском, который появлялся у неё только, ну, в самых крайних случаях (то есть, когда дело того действительно стоило), и она стала быстро, быстро, прямо руками очищать одну из плиток, которыми был вымощен пол. В это самое время ее окликнул Хесам.
– Все бессмысленно. Я только что исследовал последний нетронутый метр стены перед входом. Его здесь нет. Возможно, я ошибся в своих вычислениях, но, скорее всего, сундук нашли и благополучно достали уже очень давно. Возможно, мерзавец Бехнам Тахир тогда же выследил все таки Хейдара Адиля и похитил сундук. У него ведь была целая свора шпионов. Быть может, уже не одно поколение нашей несчастной семьи ищет всего лишь призрак. И все мои усилия тоже напрасны. Ох, как же было наивно с моей стороны всерьёз надеяться, что спустя четыре с лишним века можно взаправду что-то найти. Я глупец, и лишь зря потратил своё время и отцовские деньги. Надо уходить отсюда, девочка. Не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Что касается меня, то мне теперь решительно все равно, что со мной будет. Пусть меня уволят, арестуют или даже посадят в вашу тюрьму. Я слишком устал.
– Ну, возможно, вы, типа, слишком рано сдаётесь, мистер Хесам, – ответила Августа, которая, все также на корточках, продолжала натирать пол.
– О чем ты говоришь, девочка? Ты здесь всего два часа, а я уже три месяца. Больше нет ни сил, ни желания. Все кончено.
– Иногда два часа свежего взгляда значат больше, чем месяцы тяжелой работы, вы уж простите меня, мистер Хесам, – Августа повернулась и посмотрела на измученного Хесама с некоторым лукавством.
– Послушай, девочка, не смейся надо мной. Это не слишком-то хорошо с твоей стороны. Или ты хочешь сказать, что нашла его в полу? Ха-ха-ха… Хейдар Адиль точно говорил, что сундук он спрятал в кладке стены, так что пол исключается. Не надо внушать мне лишнюю надежду – мое сердце и так совершенно разбито.
– Да, в полу сундука, разумеется, нет, но на месте вашего пра-пра-пра, ну, короче, вашего родственника, я бы обязательно оставила подсказку, где именно искать. Так вот, именно ее я, кажется, и нашла. И она действительно прямо на полу. Во всяком случае, тут что-то написано, и буквы точно не русские.
Сначала Хесам все также сидел в своей безутешной позе и не двигался, затем повернул голову в сторону Августы, а потом… Видимо, до него, наконец, дошёл смысл сказанной Августой фразы, и он одним прыжком оказался рядом с ней. Теперь оба сидели на корточках перед плиткой, которую Августа старательно очищала собственными руками последние десять минут. И на этой плитке действительно были какие-то знаки. Еле читаемые, но, тем не менее, были. И эти знаки очень напоминали арабскую вязь, которую Августа узнала потому, что недавно пыталась разобраться и запомнить, как пишется Хесам, то есть Острый Меч, на фарси. Это ей не совсем удалось, но характер иранской письменности Августа все таки более или менее усвоила. Ещё недавно совсем, казалось бы, угасший, сейчас Хесам преобразился до неузнаваемости. Глаза его блестели так, что грозили прожечь плитку с надписями насквозь, все мускулы напряглись, губы что-то беззвучно шептали.
– Это древний персидский. Хейдар Адиль написал подсказку именно на нем. Хвала Аллаху, я знаю его! – а потом, обращаясь к Августе, – Авкустина, ты мой талисман, сам Аллах послал мне тебя! Но надо действовать!
И Хесам приступил к самым что ни на есть решительным действиям. Его недавнюю усталость будто рукой сняло. Он вскочил, отмерил три больших шага вперёд, затем снова присел и стал считать ряды кладки. Потом достал из кармана красивый раскладной нож и поставил крест где-то посередине стены. Через минуту Хесам уже неистово рубил это место своим топором. Осколки так и летели во все стороны. Августе даже пришлось пересесть подальше, чтобы наблюдать за представлением без риска получить кирпичом по лбу. Через полчаса в стене зияла здоровенная пробоина глубиной чуть ли не в пол метра. Однако никакого сундука видно не было. Но Хесам теперь не унывал – он опять обратился к плитке с надписями и ещё раз изучил текст. Затем снова вернулся к стене и стал расширять отверстие чуть вправо и вниз. Прошло, наверное, ещё с полчаса, и от монотонности звуков Августу стало снова клонить в сон. Она уже почти заснула, когда почувствовала шумное дыхание Хесама рядом с собой. Тот уже в третий раз изучал надписи на старой плитке и что-то тихо и монотонно повторял на своём наречии.
– Ох, зачем же я столько лет учился, а мой бедный Отец в меня так верил? Ведь подсказка прямо здесь, и это же так просто! Уверен, знай ты древний язык, ты, с твоим умом, уже давно смеялась бы надо мной, Авкустина!
– Эмм, даже если бы я и выучила его, мистер Хесам (а в это я, конечно, ну, уж совсем не могу поверить), то точно не смогла бы разгадать это древние послание лучше вас, потому что…
Но Хесам уже не слушал ее, а метнулся как кошка обратно к помеченному крестом куску стены. При чем в руке у него больше не было топора. Он внимательно направил луч фонаря на образовавшееся углубление, а затем на стену вокруг него. Потом внимательно стал сравнивать обломки кирпичей, торчащие из стены. И, лишь изучив их как следует, снова взял свой топор и опять стал бить. Только теперь удары его стали строго прицельными. Причем Хесам вовсе не расширял больше и так уже огромную дырищу – он бил рядом и строго по определенным кирпичам. Августа не выдержала и подошла чуть ближе. Сначала она ничего не могла понять, но, когда вгляделась повнимательнее, то тоже сразу же поняла, почему действия Хесама так переменились. Кирпичи, которые теперь выбирал Хесам, на первый взгляд казались совершенно такими же, как и остальные вокруг. Но на самом деле отличия имелись – у каждого из этих кирпичей был отколот правый верхний угол. Совсем чуть-чуть, но сомнений быть не могло – это было сделано хоть и полвека назад, но явно намеренно. Августа почесала в затылке и подумала, что если бы она была и впрямь хорошим сыщиком, то, даже и без всякого знания древнего персидского, вполне смогла бы заметить эту особенность в кирпичной кладке. От досады она даже дернула себя за локон и отошла обратно в тень – ведь стоять так близко таило в себе весьма серьезную опасность получить обломком кирпича по голове, а опасностей у Августы и так сегодня было хоть отбавляй. И только она, раздосадованная собственной невнимательностью, снова уселась у стены, как раздался безумный и радостный возглас Хесама.
– Хвала Аллаху! Я нашёл его, нашёл! Представляешь? Вот он! Пока я вижу только его угол, но я уже точно знаю, что это тот самый сундук моего предка Хейдара Адиля, ведь я столько раз видел его на свитках и скрижалях. Теперь главное – не повредить сокровище и очень аккуратно высвободить его из кладки, которой уже почти полвека. Понимаешь, да?
Августа немедленно рванулась, подбежала к Хесаму и затаила дыхание. Теперь она тоже смотрела на краешек чего-то инородного и к устройству кладки вряд ли имеющего отношение. Правда, на драгоценный сундук это походило пока очень мало. Нечто темное, явно очень и очень древнее, по всей видимости, из какого-то непонятного метала. «Ну, хотя бы не очередной гвоздь, вроде» – подумала Августа и задумчиво почесала макушку. Вообще, несмотря на все найденные подсказки и теперь первое наглядное их подтверждение, у Августы не было полной уверенности в том, что кусок ржавого металла окажется именно тем самым легендарным сундуком. Это вообще было в характере Августы – иногда в последний момент у нее вдруг пропадала уверенность и опускались руки. Из-за этой ее черты они с Никитоном иной раз не завершали начатые дела. Но теперь рядом с ней был не Никитон, а сам Мистер Хесам, который сразу заметил ее замешательство и почти разозлился.
– Подожди, девочка, ещё десять минут, и ты все поймёшь!
Одним из своих последних достижений Августа считала то, что она отлично научилась ждать. Так, что она опять спокойно облокотилась о соседнюю стену и снова стала пересчитывать старинные кирпичи на древнем своде. Прошло, конечно, далеко не десять минут, а вообще неизвестно сколько, но, наконец, послышался новый торжествующий оклик Хесама.
– Смотри, девочка! Теперь даже у неверующего не может быть никаких сомнений!
Августа сразу отвлеклась от изучения устройства старого свода и бросилась на корточки рядом с Хесамом. Тому удалось освободить уже около четверти сундука. И да, это был сундук, и сундук драгоценный. Металл (по всей видимости, почерневшая от времени бронза) особого впечатления не производил, но вот виртуозно огранённые камни, которыми был украшен сундук… Сияли так, что глаз отвести было невозможно. Августа плохо разбиралась в драгоценных камнях, но сразу поняла, что таких она не видела даже в фильмах, да даже в музее, куда их водили на нудную школьную экскурсию. Пурпурные, изумрудные, лазурные и бирюзовые, они притягивали взгляд – от них невозможно было оторваться даже Августе, которой вообще всегда были абсолютно до лампочки всякие там драгоценности. «Все это очень глупо» – обычно говорила она, когда кто-нибудь обращал ее внимание на очередную побрякушку, но тут она только и смогла подумать: «Мамочки, какое волшебство!»
– А можно потрогать? – с замиранием сердца только и спросила она.
– Можно, но очень аккуратно – ведь это сокровище лежит здесь уже более четырёхсот лет, а сделано оно было самыми искусными иранскими мастерами ещё раньше.
– Тогда я, наверное, лучше не буду, а то у меня руки-крюки, – пролепетала испуганная Августа, но Хесам сам взял ее руку и приложил к одному из пурпурных камней. На мгновенье Августе показалось, что она перенеслась в прошлое, а ее тело вообще не принадлежит ей. Ощущение было чарующее, но вместе и пугающее, поэтому вскоре она одернула руку и отскочила опять к дальней стенке.
– Но…мистер Хесам, а что мы будем делать с… Со всем этим, короче? Ведь очень скоро придёт Крокодилица, принесёт свои швабры и увидит полное погромище в своём хранилище, а ещё и вход в настоящий подземный ход с настоящим драгоценным сундуком. Надо что-то предпринимать, наверное, типа…
– К сожалению, ты абсолютно права, Авку…стина. Русские имена нам, иранцам, до сих пор даются с большим трудом. Особенно такие сложные, как у тебя. Однако мне послал тебя сам Аллах, как мне кажется. Давай наводить порядок, или убирать баррдагг, да? Есть ведь такое выражение в русском языке?
– Бардак-то? Конечно есть. В русском языке куча всяких, типа, заковыристых выражений. Я вас могу многим научить, если захотите. Оставьте свой сундук и пойдёмте, а то Крокодилица не ждёт – у неё все по расписанию, – вздохнула Августа и начала карабкаться наверх. Хесам сначала прикрыл куском собственной одежды сундук, а потом тоже полез через проем в подвал.