Страшная граница 2000. Часть 3

Офицеры наши, конечно, стояли, повинуясь приказу.

Но слушать ничего не могли.

Какое там слушать, если в любую секунду разнесёт тебя к ё..й матери! На куски разнесёт!

Сразу вспомнилась мне страшная кровавая мясорубка весны 1942 года подо Ржевом, когда приходилось наступать «в лоб», прямо на пулемёты немцев. Наступать по трупным полям, заваленным телами погибших наших солдат. Трупы эти, гниющие и зловонные, лежали в несколько слоёв.

– Ложись, твою мать! – сильный удар повалил меня на снег, вытряхнув тяжёлые воспоминания о Ржеве.

Краем глаза я успел заметить, как секундой ранее капитан-артиллерист молча рухнул на землю, заливая кровью снег. Голова его, срезанная как бритвой, катилась по земле.

– Довыёб..сь, бл..дь! – шипел лейтенант-связист, ударивший меня.

Комбат, видимо, специально устроил картинное совещание, чтобы намекнуть немцам на готовящийся сегодня штурм. Чтобы понял противник направление главного нашего удара.

А теперь комбат подтвердил мне направление главного удара. И на самом острие должны быть мы!

– Нарушишь приказ – пойдёшь под трибунал! – наставительно, по-отечески предупредил меня майор и отправил готовить роту к штурму.

«Но как же мины?» – раздумывал я, спотыкаясь в кромешной темноте о мёрзлые кочки. – «На реке, на минном поле, поляжет вся моя рота! Вся поляжет!»

И вдруг, развернувшись, помчался в расположение сапёров.

Солдаты, подсвечивая фонарями, тюкали топорами, готовя плоты для «липовой» переправы.

– Выручай, брат! – подскочил я к давнему знакомому, командиру сапёрной роты капитану Иващенко. – Дай пару солдат для разминирования!

Выслушав меня, капитан задумался:

– Под расстрел меня подводишь! Не было приказа!

Однако тут же похлопал меня по плечу:

– Ладно! Скажу, что лёд проверяли, выдержит ли наши плоты.

И вскоре белые маскхалаты сапёров исчезли в белом мглистом ледяном рисунке Дона.

Осветительные ракеты, запускаемые немцами, не обнаруживали бойцов. Фашистские пулемёты татакали нехотя, не видя сапёров.

Минуты бежали медленно-томительно.

Поглядывая на часы, я начинал злиться:

«Зря втянул друга в это дело! Не успеют разминировать!»

Но сапёры успели!

Вернулись они, подгоняемые грозным рёвом начавшейся артподготовки. Сержант, вытирая руки о маскхалат, показал мне ориентиры:

– Видите на берегу разбитое дерево? Идите прямо на него. Там -первый проход. Второй – насупротив ихнего блиндажа.

И через несколько минут мы, подбадриваемые музыкой бога войны, выскочили на скользкий лёд.

Добежав до середины реки, я заорал:

– Огонь! Ур-р-ра! Вперёд, ребята!

Вперёд-то вперёд, но!

Ожившая немецкая траншея начала поливать нас пулемётным огнём. А сверху, с недобитых позиций артиллерии, лёд начали крушить снаряды и мины. Река за нашими спинами будто встала на дыбы, поднятая мощными гулкими разрывами.

Мысль у всех была только одна, придающая сил и заставляющая мчаться как на пожар:

«Успеть до берега! Не то утопят нас фрицы!»

Успели мы, успели!

Дон за нашими спинами превратился в сплошное крошево льда и огрызков плотов, пущенных сапёрами.

Но мы уже были в траншее. И, дико матершинно ревя, расстреливали автоматчиков.

Через несколько минут и траншея, и блиндаж были нашими!

Теперь можно вздохнуть и посчитать наши потери.

Но как это сделать, когда сама темнота содрогается от мощных разрывов и смертельного рёва?

Пытаясь рассмотреть в красных огненных сполохах линию траншей, я чуть приподнялся и выкрикнул фамилию своего помкомвзвода:

– Чабаненко! Живой?

А в ответ – тишина! И сразу – сильнейший удар по голове. Яркая вспышка, похоронный звон и… тишина!

– Ну давай, открывай глаза! – привёл меня в чувство усталый голос.

Голова жутко болела и кружилась, всё тело будто онемело, сильная тошнота мешала думать.

Еле-еле приоткрыв глаза, я увидел палатку и людей в белых грязных халатах.

– Где я? Где рота? – прошептал я.

– Лежи молча! В госпитале ты. А роты твоей нет! – отрезал недовольный голос. – Твой солдат один остался. Он и переправил тебя через реку.

глава 4

Охота за «боевыми»

(статья в газете «Ставропольские губернские ведомости)