Страшная граница 2000. Вторая часть

– Это к делу не относится! Задавайте вопросы по существу!

Я повернулся к подполковнику Отелло:

– Вопрос простой! Входила в мои обязанности фотосъёмка?

– Нет, не входила! Но каждый корреспондент обязан заботиться о качестве своих репортажей, украшать их снимками.

– Эти фотографии – обязанность? Они обязательны?

– Вы неправильно понимаете политику нашего консорциума и политику нашего уважаемого Президента Путина! За критические высказывания вас привлекали к ответственности!

– Прошу ответ! Наступит ли ответственность, если я напишу статью, а фото не сделаю?

– Вы изворачиваетесь!

– Прошу ответить на простой вопрос: обязательно ли для моей работы фотографирование?

– Нет, не обязательно. Но понимаете! Тут такое дело! Вы обязаны улучшать свои репортажи. Это как бы не обсуждается!

Мой адвокат повернулся к судье:

– Товарищ Отелло подтвердил, что изготовление фотографий не входило в функциональные обязанности Ильина! Прошу занести в протокол!

Судья кивнула секретарше, которая сидела раскрыв рот и ничего не записывала.

А я продолжил:

– Налицо – нарушение авторских прав! Обязанностей по фотографированию у меня нет. Фотоаппарат – мой личный. Фотопленка – моя личная. В командировку в Чечню консорциум меня не направлял. Кроме того, многие фотографии были сделаны под огнём боевиков. И в принципе не могут считаться собственностью консорциума. Куда-куда, а в боевые действия контора меня точно не посылала!

Я поднял со стола фотографию:

– Это – бой в Шароаргунском ущелье Чечни. Видите, бойцы залегли и отстреливаются? Это – реальный бой! Бойца ранило. И нас спасли только минометчики, открывшие огонь по горному склону, где засели боевики.

Отелло возмутился:

– Бегать с автоматом по горам – это не Ваши функциональные обязанности! Если убьют, мы не виноваты! Мы не посылали Вас туда!

Я повернулся к судье:

– Вот! Ещё раз подтверждает, что в командировку меня не направляли! Ещё раз повторю! О секретной операции «Аргун» по высадке десанта консорциум не знал! И в принципе не мог меня туда направить!

Отелло сверкнул лысиной, повернувшись к судье:

– Товарищ подполковник забыл, что является военнослужащим! Никто из военнослужащих не принадлежит сам себе. Подписывая контракт о прохождении военной службы, мы накладываем на себя ограничения. То есть всё, сделанное во время службы, автоматически принадлежит военной организации! Соответственно, фотографии товарища Ильина тоже принадлежат нам, консорциуму!

Адвокат ехидно спросил:

– И сын Ильина, родившийся во время прохождения им военной службы, тоже вам принадлежит?

Судья постучала по столу:

– Делаю замечание! Вопросы здесь задаю я! Вопрос истцу. Почему Вы считаете, что фотографии – это что-то особое, отличающееся от основной Вашей работы?

Я встал:

– От корреспондента не требуется художественных произведений! Его задача – быстро написать о событии. И всё! Если он сочинит рассказ или поэму, то редактор не опубликует. Скажет, что это – отдельное произведение, не относящееся к газете. Так же и фотография. Фотография – искусство! При фотосъемке используются все законы изобразительного искусства! Отличие одно: художник работает кистью, а фотограф – объективом. И правило золотого сечения они используют одинаково. Знаете, что это? И картину, и фотокадр надо делить на девять частей, двумя линиями по горизонтали, и двумя – по вертикали.

Я остановился и посмотрел на судью. Интересно ли ей. И восторженно продолжил:

– Закон золотого сечения открыл Пифагор. А великий художник Леонардо Да Винчи применял! Но еще раньше эти пропорции использовали в древнем Египте. По правилам золотого сечения сделаны пирамида Хеопса, египетский храм Парфенон! Украшения, найденные в гробнице Тутанхамона, тоже сделаны по этому правилу!

Судья, задремавшая было от моих слов, поморщилась:

– Какой тутан – хаммам? Это не относится к делу! Вопрос представителю истца. Почему Вы считаете, что спорные фотографии не являются «служебными произведениями»?

Мой адвокат открыл книгу:

– Статья 1295 Гражданского Кодекса РФ содержит понятие «Служебного произведения». Это произведение, созданное в пределах установленных для автора трудовых обязанностей. А пределы таковых устанавливает лишь один документ – «Служебные обязанности», которые обязан подписать любой работник. Нет такого документа – нет и претензий на чужое произведение. Этот факт много раз подтвердили суды разных инстанций.

Адвокат торжествующе посмотрел на Отелло и взял лист бумаги:

– Ответчик не предоставил суду служебные обязанности подполковника Ильина. Но у нас имеются действующие служебные обязанности постоянного корреспондента газеты «Граница». Вот они! В них отсутствует обязанность фотосъемок. Прошу приобщить документ к материалам дела.

Судья быстро посмотрела на Отелло. И ответила:

– Посовещавшись на месте, суд отклоняет ходатайство о приобщении. Как не относящееся к делу.

Адвокат удивился:

– Уважаемый суд! Но статья 195 ГПК говорит о том, что решение суда основывается только на доказательствах. Но таковых ответчик не предоставил!

Чернышова недовольно покривилась:

– Делаю Вам замечание за нетактичное поведение! Ещё есть вопросы?

Петров вежливо ответил:

– Да, есть. Прошу предоставить нам время для ознакомления с материалами дела. Возможно, ответчик предоставил в дело новые доказательства.

Чернышова ухмыльнулась:

– Перерыв пять минут! Знакомьтесь!

Адвокат быстро пролистал дело. Остановился на ксерокопии под названием «Устав консорциума «Граница»:

– Может, здесь есть обязанности по фотосъемке? Так, смотрим! Нет! И здесь нет! А это что?

Он удивленно посмотрел на меня:

– Не понял! Ваша контора – Общество с ограниченной ответственностью? Или воинская часть? Я что-то не пойму! Вот, читайте!

С удивлением я прочитал:

«Целью деятельности Консорциума является расширение рынка товаров и услуг, а также извлечение прибыли.

Основными видами деятельности Общества являются:

1. деятельность железнодорожного грузового транспорта.

2. строительство зданий и сооружений;

3. аренда строительных машин и оборудования;

4. сдача внаем собственного недвижимого имущества;

5. предоставление посреднических услуг, связанных с недвижимым имуществом;

6. оптовая торговля через агентов;

7. предоставление посреднических услуг, связанных с недвижимым имуществом;

8. архитектурная деятельность;

9. привлечение заемных средств и инвестиций в любых применяемых в коммерческой практике формах;

10. монтаж зданий и сооружений из сборных конструкций;

11. строительство дорог, аэродромов и спортивных сооружений;

12. производство бетонных и железобетонных работ».

Адвокат насмешливо посмотрел на меня и протяжно спросил:

– Та-а-аварищ подполковник! Оказывается, Вы не в погранвойсках служите, а в коммерческой конторе! И вместе с подполковником эФэСБэ Отелло миллиардами ворочаете! Ну-ка, делитесь!

Я ошарашенно смотрел на Отелло:

– Это что? Это как? Я ведь заключал контракт о прохождении военной службы с Директором пограничной службы! Консорциум – это что?

Отелло нахмурился:

– Вы заключали контракт через другую организацию. Она тогда называлась «Издательский дом «Граница». Потом её реформировали несколько раз. А потом она вошла в состав Консорциума. И Ваша газета – тоже в этом консорциуме. Всё очень просто! Ничего криминального!

Нас перебила секретарь суда:

– Встать! Суд идёт!

Наталья Чернышова шла, облизывая губы. Похоже, успела чашечку кофе с пирожками хряпнуть.

Однако настроение от этого не стало благодушнее:

– Изучили материалы дела? Ваш работодатель, судя по материалам дела – консорциум «Граница». Вы подтверждаете это?

Адвокат встал:

– Разрешите? В материалах дела нет этого! И быть не может! В Уставе консорциума записано, что это – коммерческая организация, цель которой – извлечение прибыли. Подполковник Ильин – военнослужащий пограничной службы. И контракт заключал с руководителем этой военной структуры! У него нет контракта с коммерческой структурой! И не может быть! Это запрещено федеральным законам «О воинской обязанности и военной службе», законом «О статусе военнослужащих», Уставом Вооруженных Сил, Положению о порядке прохождения военной службы.

Петров достал из папки документ:

– Цитирую! Офицеры назначаются на воинские должности Приказами руководителя федерального органа исполнительной власти, в котором предусмотрена военная служба. То есть работодатель подполковника Ильина – Федеральная Пограничная Служба России, с которой он заключил контракт о прохождении военной службы.

Адвокат обратился к Отелло:

– Кто назначил подполковника Ильина на должность?

– Директор погранслужбы, кто ж ещё! Это предусмотрено Уставом.

Петров торжествующе посмотрел на судью:

– Вывод: корреспондентом Ильина назначила Федеральная Пограничная служба России, а не консорциум «Граница»! Соответственно, работодателем является именно Федеральная Пограничная служба! Кроме того, работодатель – тот, кто платит деньги. Консорциум Ильину ничего не выплачивал. Все деньги, в том числе и «боевые» за участие в контртеррористической операции в Чечне, он получал только в Старгополе, в кассе пограничного округа. Это еще раз подтверждает, что Ильин – военнослужащий Погранслужбы! Он – не раб Отелло или полковников коммерческой организации «Консорциум»!

Судья полистала дело и воскликнула:

– Руководитель консорциума пишет. Так-так. Ага! Вот! Каждый выезд корреспондентов в командировку оформлялся письменным служебным заданием за подписью начальника консорциума, которое составлялось непосредственным начальником главным редактором газеты! Вы подтверждаете это?

Адвокат посмотрел в свою папку и ответил:

– Это сведения, не соответствующие действительности! Ответчик не предоставил в суд доказательств всего того, о чём написал. И не мог представить! Подполковник Ильин уже говорил, что делал фотосъемку во время высадки десанта в Аргунском ущелье Чечни. Консорциум не знал о проведении операции в связи с сверхсекретностью! Соответственно, консорциум не мог ни направить Ильина туда, ни выписать служебное задание. И в дальнейшем командировки выписывал штаб погранокруга, а не московский консорциум. У нас – копии этих командировочных!

Судья нахмурила прореженные брови:

– Получается, Ильин нарушал воинские уставы и самовольно летал в Чечню?

Отелло обрадованно подсказал:

– Да, Ильин нарушал уставы! В возражениях я написал, как он грубо нарушил устав и прилетел в Чечню. Там как раз был его начальник из Старгополя, полковник Петров. И он выгнал Ильина оттуда, запретив самовольно выезжать. Ильин – самовольщик и злостный нарушитель дисциплины! И подлежит уголовному преследованию! Прошу уважаемый суд возбудить уголовное дело по статье 337 Уголовного Кодекса!

Петров аж привстал:

– Уважаемый суд! Ответчик опять подтверждает, что не направлял моего доверителя в Чечню! И не давал заданий на фотосъемку! Соответственно, консорциум не оплачивал его расходы, в том числе командировочные.

Я не удержался и спросил:

– Разрешите? Статья 42 Устава Вооруженных Сил ставит одно обязательное условие при отдаче приказа. Это – обязанность материально обеспечить подчиненного. А что начальник консорциума? В материалах дела написано, что корпункт не оборудован не только фотоаппаратурой, лабораторией, но даже стульями, компьютером, телефоном! Соответственно, даже во исполнение статьи 42 Устава мои начальники не могли ставить задачи по фотографированию. Кроме того, задачи командир ставит только те, что обозначены должностными обязанностями. В моих обязанностях нет фотосъемки! Эта обязанность – штатного фотокорреспондента, прапорщика. Только ему консорциум может ставить задачу на по фотосъемку.

Адвокат с места добавил:

– Фотограф – это прапорщик! Не офицер! Заставлять старших офицеров в звании «подполковник» исполнять работу прапорщика – это прямое оскорбление!

Судья покивала головой и посмотрела на меня:

– Понятно! Вы говорили, что фотосъёмку делали за свой счёт. А чем можете подтвердить?

Я удивился:

– Как чем? Чеки оплаты есть! На следующем заседании могу предоставить.

– А чем докажете, что фотоаппарат – Ваш?

– Надо поискать чек на покупку. Где-то был. Разрешите к следующему заседанию принести? Но Вы же исследовали главное доказательство – фотоплёнки. Подполковник Отелло сам подтверждает, что негативы принадлежат мне!

– Принадлежат. Но это никакого значения для дела не имеет! – выкрикнул Отелло. И, вытянув из папки лист бумаги, добавил:

– Уважаемый суд! Прошу приобщить к делу документ.

– Какой документ? – заинтересовалась судья.

– Рапорт майора Муравьёва А. А., моего помощника по безопасности. Он выявил факт разглашения сведений, составляющих государственную тайну со стороны Ильина!

– Какой факт? – язвительно спросил я, уже понимая, что Отелло хочет втюхать судье какое-то старьё.

– В оппозиционной газете «Московский комсомолец»! Вот где! – самодовольно ухмыльнулся Отелло и зачитал вердикт Муравьёва:

«В статье Огнедышащий регион» номер 21 Ильиным было допущено разглашение сведений о действительных наименованиях войск, органов и организаций Пограничной службы России с указанием их места дислокации. Данные сведения имеют гриф «Секретно».

Судья потёрла вспотевшие руки и радостно воскликнула:

– Посовещавшись на месте, суд решил приобщить!

– Разрешите уточнение? – поднялся я с места. – Эту бумагу уже исследовала военная прокуратура. Никакого факта разглашения гостайны не обнаружила! Кроме того, к рассмотрению нашего спора об интеллектуальной собственности бумага Муравьёва никакого отношения не имеет. Она не является доказательством по делу!

Чернышова нахмурила выщипанные брови:

– Я здесь решаю, что является доказательством!

Зевнув во весь свой щербатый рот, она посмотрела на часы:

– Завершаем! Суд удаляется в совещательную комнату.

Когда она вышла, мой адвокат дружески подмигнул Отелло:

– Товарищ Отелло! Ваша карта бита! Придётся консорциуму выплатить 600 миллионов за нарушение авторского права!

– Мы обжалуем в Верховном суде! С какого потолка Вы взяли такие гигантские суммы!

Однако радоваться было рано. Судья вернулась и зачитала вердикт:

– Отказать в полном объёме.

Мотивация её была проста, как три копейки:

«Исключительное право на использование фотографий Ильина принадлежит консорциуму „Граница“. Спорные фото произведены в светлое время суток, когда, согласно регламенту служебного времени, Ильин осуществлял служебные полномочия».

Петров удивлённо смотрел на судью. И молчал.

Пришёл в себя он только тогда, когда вышли в коридор. Начал было возмущаться, но остановился. И задумчиво спросил:

– Не странно ли? Мы вышли, а подполковник Отелло остался. Уже пять минут не выходит! О чём совещается с судьёй?

Прислушиваясь к голосам за дверью, я прокомментировал:

– Судья Чернышова чем-то обязана конторе! Или боится контору! Но скорее всего, обязана. Странно, но этой гражданской дамочке дали квартиру в пограничном доме! У меня и адрес есть!

– Не может быть! Она же гражданская! А дом построен на деньги эФэСБэ!

– Точно! Дали! Как раз в соседней квартире с моим знакомым полковником! Он помогал ей вещи выгружать.

Петров недоверчиво покачал головой. И обнадёжил:

– Ничего! Продолжим бой! Верховный Суд отменит это глупейшее решение! Чернышова грубо нарушила статью 195 ГПК РФ, вынося решение, не основываясь ни на каких доказательствах! Так что встретимся с Вашим чёрным Отелло в белой Москве!

Адвокат дружески хлопнул меня по плечу:

– Вы поезжайте в отпуск, на Тихий Дон. Я тут сам разберусь. А потом лично отвезу надзорную жалобу в Верховный суд.

Глава 5

Эх, загулял парень молодой

Автостанция Старгополя встретила глухим рокотом, напоминающим гул разъяренного пчелиного роя. Длинная очередь в кассу ясно указывала, что билета на Волгоград мне не видать, как собственных ушей.

Что же делать, как мне быть?

Се ля ви! Морду – кирпичом, и – в атаку! Вытянув вперёд удостоверение участника боевых действий, я протиснулся к заветному окошку. И выудил последний билет.

Что тут началось! Перекошенные злобой морды окружили меня, выражая готовность немедленно отблагодарить.

И чего мне делать? Бить их, что ли?

Неожиданная помощь пришла от здоровенного рыжего парня, окликнувшего нападающих.

Парень был красава! Ярко-красная рубаха обтягивала его могучий торс, а короткие рукава подчёркивали мощь бицепсов.

– Братаны! Привет! – весело рыкнул парень. – Я тоже взял билеты вне очереди. Себе и своей невесте. И чё? Всё по закону. Может, Вы тоже в Чечне воевали? Если воевали, идите без очереди.

Нападавшие оценивающе посмотрели на гору мышц, и благоразумно вернулись в очередь, к своим тюкам да авоськам.

Рыжий протянул мне огромную, как лопата, ладонь:

– Василий! А это – моя невеста! Ты где служил? В Чечне?

Василий оказался рубаха-парнем. Невесту его звали Натальей.

Она была изумительно красива. Блестящая красная блузка подчёркивала её превосходный манящий бюст. Чёрные цыганские волосы струились и переливались, источая неведомый сладостный манящий запах.

Присев за столиком придорожного кафе, мы пили кофе с коньяком, закусывали шампанским.

Оказались мы земляками. Василий ехал в отпуск к родителям в Волгоград. Подзаработал на командировках в Чечню и решил купить машину. Невесту-красавицу покатать, свадьбу сыграть, родителей порадовать.

Наш автобус уходил через 2 часа, поэтому посидели хорошо.

Девушка звонко смеялась, источая небесный аромат, и ласково заглядывала в глаза Василию. Короткая красная блузка аппетитно обнажала живот, намекая на райское наслаждение.

«На кого она похожа?» – гадал я, поглядывая на красавицу и прелестный животик.

Ага, вспомнил! Точная копия красотки из фильма «Зорро»!

Но Василий не давал сосредоточиться на красотке.

Разговор наш касался пограничных тем, ибо парень оказался контрактником местной части. Причём номер воинской части оказался давно знаком:

– А, военные строители!

– Не! Мы охраняем объекты и сопровождаем грузы. Полмесяца сидим в Чечне. «Боевые» зарабатываем.

– Подожди! – перебил я. – Часть – на улице Серова?

– Ну да. Ангары там.

– Странно! – повторил я задумчиво. – Другое название части – «ВэСэО 515»! Так это ж – «Военно-строительный отряд»!

– Так точно, ВэСэО!

И тут я огорошил Василия:

– Это – моё первое место службы!

– Не припомню!

– Давно было дело. При Советском Союзе. Часть тогда базировалась в Туркмении.

За разговором не заметили, как пролетело два часа.

И вот – дорога на родной Сталинград!

Через пару часов – остановка. Заехали в маленький городишко Светлоград. Василий выходил с красоткой, выпивал возле многочисленных «обжираловок». И становился всё радостнее и болтливее.

Ближе к селу Дивному парня понесло. Вскочив с места, подошёл к худенькому парню:

– Че пялишься?! Натаха понравилась? У, сука!

И сразу – резкий удар. Затем – второй.

Наташка вскрикнула и бросилась спасать парнишку. Обняв милого жениха, шептала:

– Васенька, милый! Успокойся!

Василий оттолкнул её и схватил парня за воротник:

– Сука, убью!

Пришлось мне вставать и успокаивать Васю:

– Земеля! Парень не виноват! Тебе показалось!

Вася посмотрел на меня мутными глазами и пошёл на место.

Парнишка сидел, зажав нос ладонью. Из-под пальцев сочилась кровь. Пришлось дать носовой платок:

– Вот! Останови кровь! Извини Васю! Ревнует невесту!

– Да ничего! – прошептал тот, прижав платок к носу. – Кровь никак не остановится.

«Дубина!» – мысленно обругал Васю. – «На первой же остановке ментам сдадут. И плакал отпуск. И свадьба плакала!»

Но пассажиры усиленно делали вид, что ничего не видят и не слышат. Некоторые даже похрапывали.

«Бл..дь!» – ругнулся я шепотом, негодуя на трусливость этого расейского народишка.

Но только ли этого?

Сразу вспомнился 1987 год, поезд Ашхабад-Ташкент. Я, юный лейтенант, начал уже дремать на боковой полке плацкарты. Но взбудоражили крики старика-проводника.

В соседнем купе два здоровенных придурка били этого аксакала!

А вагон молчал, как отмороженный.

Никто не заступился за старика! Никто!

Народишко усиленно делал вид, что стал глухонемым и слепым.

Поразительно! Это что, знаменитое азиатское уважение старости?

Спрыгнув с полки, я хлопнул бугая по плечу:

– Что, обычаи не уважаете?

Отпустив старика, они уставились на меня.

Ну, думаю, щас битва начнётся!

Ан нет, не началась. Бугаи стушевались:

– Да он того. Он сам виноват!

– Ребята, вы позорите всю Азию! Как можете бить старика?! – резко сказал я, ожидая атаки.

На моё удивление, атаки не последовало.

Так чего ж боялся весь вагон?!

Так и сейчас. Чего боятся пассажиры? Что получат по мордам?

Но где совесть, где лучшие качества русского человека?!

За такими грустными размышлениями и не заметил, как автобус остановился.

– Село Дивное! Остановка пять минут! Не опаздывать! – мрачно объявил водитель.

Василий, обняв невесту, опять ринулся дегустировать пенные и другие напитки. Возвратился, конечно, весёлый и пышущий энергией. Чем напомнил слова разухабистой песни:

Эх, загу-загу-загулял, загулял,

Парень молодой, молодой

В красной рубашоночке,

Хорошенький такой.

Как только автобус миновал село и выехал в степь, парень молодой встал. И, ухватившись за верхние поручни, громыхнул:

– Натаха! Крышу порву!

Резко дёрнув трубку поручня, выломал её:

– Смотри! Сила!

Натаха подскочила к нему, обняла, прижалась:

– Пойдем на место! Ну пойдем! Ты самый сильный, самый смелый!

Вася ухмыльнулся, набугрил бицепсы. Очевидно, хотел довести дело до победного конца.

Однако послушался невесту и сел в кресло.

Но тут же вскочил и вылез в проход автобуса.

Клацнув зубами, сделал шаг.

Потом – второй.

И неожиданно рухнул, как подкошенный, задевая руками пассажиров.

– Человеку плохо! Помирает! Водитель! Стой! – раздался нервозный громкий клик.

Водитель покрутил головой:

– Чё случилось?

– Мужику плохо! Стой!

Автобус нехотя остановился. Водитель вылез в проход. Лицо исказилось в презрительной усмешке:

– Алкаш! Нажрался! Гля! Обоссался уже!

Вася лежал ничком,, как мёртвый. Под ним тихо расплывалась неароматная лужа.

– Твою мать! – матюкнулся водитель. – И чё с ним делать?! Воняет!

Посмотрев на «ботаника», сидящего недалеко, резко прошипел:

– Помоги давай! Вытащить на дорогу! Там посмотрим!

Васю быстро сбросили на землю и перевернули лицом вверх.

Выскочив следом, я спросил:

– Что с ним? Может, приступ?

– Хуиступ! – злобно плюнул водила. – Не первый такой. Нажрутся, обоссут весь автобус! Пидар..сы, на х..й!

Пытаясь нащупать пульс у Васи, я удивился:

– Странно! Нет пульса! И бледный! Может, умер?

– Хуюмер! – опять сплюнул водила. – Дышит сука!

Чуть подумав, водила запрыгнул в автобус:

– Поехали! Менты разберутся!

– Куда поехали? Человеку плохо! – крикнул я, подойдя к водительской двери.

– Садись говорю! Поехали! Опаздываем уже! – злобно ответил тот и щелкнул замком двери.

– Стой! – дернул я ручку двери.

Дверь была заперта. Из окна послышался отборный мат:

– Пошёл на х..й! Долбо..б! Алкаши хуе..ы! Хочешь, оставайся, помогай своему алкашу! Бл..дь! Я в Элисту опаздываю, бл..дь! Там скажу. Пришлют вам помощь!

– Стой! – ударил я в железо двери.

– Пошел на х..й! – злобно прорычал водила и рванул с места.

Наступила тишина. Странная тишина.

Я огляделся. Солнце уже скрылось за горизонт, но сумерки ещё не подступились. Куда ни кинь взгляд, повсюду – густые огромные заросли камыша. За ними – тёмная синь воды. Справа эта синь уходила за горизонт.

– «Река Маныч. Левый остров» – прочитал полустёртую надпись на бетонной плите, означавшей то ли остановку, то ли памятник.

Матюкнувшись, приложил ухо к груди Василия.

«Дышит! Уже хорошо!» – подумал я, пытаясь нащупать пульс. – Здоровый бугай, а скопытился. Может, реально перепил? Или приступ? А вдруг помрёт?!»

Вдруг меня осенило:

– Где невеста? Странно!

Тут же навязчиво закрутилось в голове разухабистое:

Потерял – потерял,

Потерял он девушку, в которую влюблён.

Музыка исчезла, когда я заметил легковушку, мчавшую в Калмыкию.

Однако на мои яростные сигналы она не реагировала. И умчалась вдаль. Пришлось стоять посреди дороги, материться самыми грязными словами, и ждать следующую оказию.