Страшная граница 2000. Вторая часть
Помнится, из-за этого кропания Личман, в мою бытность здесь ответственным секретарём, «зевнул» страшную аполитичную вещь.
Вещь эта – статья в газете «АиФ», которуя я предложил перепечатать в нашу «На рубеже».
Дело в том, что надо было срочно «забить» последнюю полосу, посвященную развлекаловке. Под моей шаловливой рукой оказалась статья могучего предсказателя и гороскопщика, посвященная Президенту России.
– Усё совпало! – убеждал я задумчивого Личмана, который, наведя ухо, ничего не слышал, а думал о задании великого генерала.
– Давай ставь! – дал отмашку Личман.
Ну я и дал. Только название статьи сократил. Получилось, конечно, двусмысленно: «Критические дни» Бориса Ельцина».
Крика было, конечно, много!
«Странно, что не завершил Личман литературного рабства – подумал я, щелкая «мышкой» и вчитываясь в агроменный генеральский труд.
Автором стоял генерал Городинкин. В предисловии генерал радостно сообщал о целях умственного труда, о величайших мыслях:
«Суворов – величайший военачальник. Но и поныне на границе несут суровую службу не менее великие последователи. И кто, кроме меня, скромного генерала, поднимет и осветит такую важную тему, как суворовская служба на Кавказе? Никто, кроме меня!»
Читая этого тощего злого скромнягу, хотелось чесаться.
Поэтому текст подправился:
«Я, конечно, пока ещё не генералиссимус, а маленький генерал-майор. Но ничто не мешает мне, под мудрым руководством нашего великого Президента товарища Путина, дослужиться до звания „генералиссимус“. Я стану в один ряд с великим Суворовым!»
На этих строках мне пришлось остановиться. Внизу, в «казарме» солдата, раздалась трель будильника.
«Ага! Подъем! Скоро редактор появится! Пора завершать труды! Так, сохраняем файл». – мелькнула мысль.
Но, бросив взгляд на монитор, заметил слова: «Чеченский рыцарь».
– Ого! Личман тоже знает о чеченском рыцаре! – воскликнул я, открывая файл.
Странно! У Личмана – подробный перечень оружия и драгоценностей из склепов Тусхароя!
Но кто раскопал могилу чеченского рыцаря, кто ограбил склепы? Кто нашёл драгоценности в других многочисленных захоронениях? Кто и когда вывез?
Может, прав начальник Итум-Калинского отряда, и драгоценности вывезены вертолетами, с соблюдением мер строжайшей конспирации?
Пошурудив в ящике стола, наобум вытащил флэшку и быстренько копировал файл с перечнем драгоценностей из Аргунского ущелья.
Пока копировал, краем глаза зацепился за название файла: «Герой России – корреспондент «На рубеже».
– Не понял! Какой ещё герой? Почему неизвестен? – хмыкнул я, открывая файл.
И с удивлением прочитал:
«Капитан-лейтенант Чубунов, корреспондент газеты «На рубеже», лично и в составе оперативных групп офицеров Кавказского Особого пограничного округа выезжал на участки административной границы с Чеченской Республикой и на чеченском участке российско-грузинской Государственной границы, направления со сложной внутриполитической и криминальной обстановкой, где с риском для жизни обеспечивал выполнение поставленных Президентом товарищем Путиным, Правительством и директором ФПС задач.
Лично участвовал в создании системы информирования на заставах и в подразделениях ФПС России, находящихся в районе Аргунского ущелья. Создал сеть военкоровских постов на заставах и комендатурах Итум-Калинского погранотряда.
Подготовил ряд материалов в газету о служебно-боевой деятельности подразделений ФПС России, находящихся в районе Аргунского ущелья.
Сам не однократно был старшим боевого охранения, тем самым способствуя поддержанию боевого духа пограничников личным примером.
Выполняя боевые задачи в составе разведывательно-поисковых групп.
В 2000 г. такая группа, в составе которой был капитан-лейтенант Чубунов, провела разведку местности от комендатуры «Мешихи» до границы с Грузией.
А 31 января разведывательно-поисковая группа в состав которой также входил капитан-лейтенант Чубунов, проводившая разведку местности и поиск минно-взрывных устройств в районе «развалин Басты», подверглась обстрелу боевиков.
4 февраля 2000 года капитан-лейтенант Чубунов при десантировании на господствующую высоту в районе Кюриго находился в передовых порядках десантно-штурмовой маневренной группы и лично, с риском для жизни, производил разведку местности, чем способствовал быстрому и эффективному десантированию десантно-штурмовой маневренной группы.
Уже в ходе десантирования завязался бой с незаконными вооруженными бандформированиями Чечни. Правильно оценив обстановку, отважный боевой офицер принял самое грамотное решение и выдвинулся на передний край со спецподразделением ФПС России «Сигма».
Три пули снайпера вошли в землю в трёх сантиметрах от него, но несмотря на это капитан-лейтенант Чубунов, заняв огромную линию обороны, прикрывал ещё десантирующихся пограничников десантно-штурмовой маневренной группы.
Десантники своей жизнью были обязаны только единственному человеку – Чубунову! Боевики убили бы всех десантников, не прикрывай их наш корреспондент.
Боевики вели огонь из всех видов автоматического оружия, гранатометов и огнемётов. Затем грозные боевики открыли ураганный огонь из полковых миномётов и гаубиц.
Подоспевшая на помощь авиация не могла сразу обнаружить позиции боевиков, и тогда отличился единственный офицер, затмив собою непрофессиональных спецназовцев из «Сигмы».
Капитан-лейтенант Чубунов принял отважное решение: корректировать огонь вертолетов трассирующими пулями, вскрывая позиции вооруженных бандформирований Чечни. И сам вёл снайперский огонь. В результате он один уничтожил все огневые точки противника!
Бой длился более десяти часов!
Капитан-лейтенант Чубунов в ходе кровавых и жестоких боевых действий проявил решительность, хладнокровие, выдержку, личное мужество, смелость, с честью отстаивал государственные интересы России и лично Президента Путина В. В.
За огромный вклад в дело защиты Отечества, успехи в поддержании высокой боевой готовности подразделений, за укрепление законности и правопорядка, обеспечение государственной безопасности капитан-лейтенант Чубунов достоин высокого звания «Герой России», с награждением медалью «Золотая Звезда».
– Твою мать! Во брешет! – не выдержал я, громко и злобно матюкнувшись. И повторил:
– «Три пули снайпера прошли в трёх сантиметрах от морды моряка»! Ну Личман, ну сукин сын!
Нога моя от злости пнула стол.
Снизу раздался жалобный звон. Наклонившись, я извлёк личманский продпаёк – бутылку коньяка.
– Ого! – не удержался я, читая этикетку. – Французский! Откуда деньжишки? Из лесу, вестимо!
И, хряпнув полстакана коньячка, задумался:
«Откуда старый хитрый Личман набрал этой херотени? О страшных снайперах и трёх смертельных сантиметрах? Ведь Чубунов никогда в жизни не выезжал на административную границу с Чечней! И вообще никуда не выезжал.
Личман специально под Чубунова ввёл хитромудрую должность – «Начальник студии писателей – маринистов и баталистов».
Что за должность, и зачем нужна, никто не знал.
Но подозревали. Ведь Чубунов практически ничего не написал в газету. Зато вечно пропадал на неведомых складах и базах снабжения.
Вроде как выискивал спонсоров для редакции. Якобы для того, чтобы авторам гонорары можно было выплачивать.
Но гонорары Личман не платил.
Только обещал и «кормил завтраками» – мол, как только, так сразу. Мол, Чубаков скоро найдет спонсоров, тогда получите кровно заработанное…
Так что Личман откровенно темнил, назвав Чубунова корреспондентом.
Но главное: как мог полковник Личман писать о страшных подвигах подчиненного, если не видел этих самых подвигов?
Личман в Чечне не появлялся. Откуда узнал такие слова, как «Мешихи», «Басты»? Видел эти самые Басты?! Нет, не видел!
Бред полный!
Второе. Чубунов получил прозвище «Моряк в седле», потому как в абсолютно сухопутной газете единственный носил чёрную военно-морскую форму с кортиком на поясе.
Третье. Чубунов в принципе не мог «прикрывать спецназовцев», опытных и умелых бойцов. В принципе не мог быть старшим боевого охранения, как это утверждает Личман.
Ведь «моряк» Чубунов не понимает, с какой стороны подойти к автомату либо иному оружию. В военном институте, на факультете журналистики, автомат он не держал. А когда выпустился, сразу попал на Дальний Восток, в газету Тихоокеанского флота. А флот, как известно, автоматы Калашникова не жалует. Ни к чему морякам «Калаши».
Четвертое. Чубунов хвастал, что там, во флотской газете, ничего не писал. Зато под окном редакции стояла парочка иномарок, привезённых из Японии. И Чубунов ходко торговал этим стратегически важным товаром.
– Бредятина! – констатировал я, матюкнувшись.
Выключив компьютер, открыл ящик стола.
Сверху лежали бумаги с печатями. Выудив верхний лист, с удивлением понял, что это – Акты купли-продажи здания редакции.
Удивил не сам факт продажи, а цена. Переведя в доллары длинные цифры с большим количеством нулей, хмыкнул:
– 20 миллионов долларов! Странно! Этот сарай купили по цене царского Зимнего дворца!
Дочитать помешали шаги в коридоре.
– Бл..ь! – матюкнулся я, соображая, куда бежать.
Личман уже стоял по ту сторону двери. И самодовольно урчал, растягивая слова:
Я на солнышке сижу-у-у,
Я на солнышко гляжу-у-у.
Всё сижу-у-у и сижу-у-у
И на солнышко гляжу.
Завершив арию Львёнка из мультика, полковник захрустел дверным замком.
Пока Личман гнусавил детскую арию, я лихорадочно соображал, куда запрятать грешные шпионские телеса. И тихо нырнул в шкаф, расположенный напротив редакторского стола.
В замочную скважину фортсооружения было видно, как полковник садится в кресло и включает компьютер. Затем достает недопитую мною бутылку коньяка и два высоких голубых фужера.
«Странно! Зачем два? Кто будет вторым?» – прошуршала осторожная мысль.
Личман покосился на полковничий погон и расстегнул рубашку. С наслаждением почесал грязную волосатую грудь и радостно хмыкнул.
Затем привстал и расстегнул брюки. Спустил вниз, сел на махровое полотенце.
Почесав блестящую лысину, с гордостью посмотрел вниз.
Там, выглядывая из-под стола, торчал, уподобясь готовой к броску кобре, его красно-лиловый баклажан.
«Любопытно, кого это полковник ждёт!» – шепнула моя дурная голова.
Дверь таинственно скрипнула, и мимо моего блиндажа проплыла длинноногая девица с подносом в руках.
«Бай-бов! Это ж Натаха Васильева! Прапорщик и корреспондент» – удивилась моя дурная голова.
Приглядевшись внимательнее, разглядел на погонах Наташки четыре капитанские звёздочки!
Хм! Это -заместо прапорщицких скромных звёзд!
«Бл..ь! Уже капитан!» – промелькнула удивлённая мысль.
Капитанша игриво склонилась к полковнику, поднося к его жирным губам ломтик лимона.
Покусывая кислятину, Личман плеснул в фужеры коньяк:
– Товарищ капитан! Будь!
Наташка отпила глоток и распахнула военную рубашку и резко сбросила на пол. Лифчика на ней не было.
Через секунду на пол полетела и микро-юбка.
Капитанша резво, как всадница на дикого скакуна, взлетела на колени Личмана и жарко его обняла. Затем гимнастическим движением перекинула ножку и прильнула к волосатой грязной груди редактора.
И пошло-поехало!
Как было не вспомнить старый добрый анекдот? Вовочка пришёл в школу побитый.
Учительница испугалась:
– Что случилось?
Вовочка:
– Легли спать, а папа спрашивает: «Вовка, ты спишь?».
Говорю: «Нет». Мне – удар по лбу.
Через полчаса папа опять: «Вовка, ты спишь?»
Я молчу. Папа говорит маме: «Поехали!»
Я и спрашиваю: «Куда поехали?»
Вспомнив анекдот, я улыбнулся. И мысленно укорил редактора:
«Неосторожно! Забыл о Дарье Асламовой, корреспондентке «Комсомолки»? Шлялась таким же макаром, а потом написала книгу о секс-похождениях. Ты, Личман, не думаешь, что капитанша тоже напишет о твоем хрене? Ведь статьи в газету она почти не пишет. Некогда. Зато в каждый номер сует бесконечные любовные истории под рубрикой «Женский роман».
Только-только Личман начал издавать радостные возгласы, как из коридора раздался густой начальственный грозный бас:
– Где редактор?! Я спрашиваю! Где построение? Где личный состав, вашу мать?!
Личман резко вскочил и начал судорожно одеваться:
– Забыл! Проверка пришла!
В дверь уже стучали, рыкая и негодуя.
Личман испуганно зашипел:
– Быстро в шкаф!
Голая капитанша рванула дверцу моего убежища и как фурия влетела прямо в мои коготки.
Испугаться и заорать не успела, ибо я благоразумно залепил её рот ладонью. И шепнул:
– Не бойся, Маша. Я – Дубровский!
Обмякшая капитанша выказала утонченную нервную организацию. Поэтому, как только Личман выскочил за дверь, к проверяющим, я выволок голую нимфу из укрытия и брякнул на диван.
«Странно! На диване трахаться удобнее! Почему Личман не воспользовался?» – мелькнули глупые мысли.
Осторожно выглянув в коридор, скользнул в корпункт. Телефон меня давно поджидал. Не успел я набрать номер адвоката Петрова, как он прокричал:
– Через час – заседание суда! Там встретимся!
Да уж! Как бы не опоздать! Но как незаметно покинуть редакцию?
– Да пошли они в баню! – решил я и нагло пошёл вниз, к входу.
Открыв дверь, увидел занимательное зрелище.
Военнослужащие редакции, в том числе прапорщицы-женщины и контрактники, стояли в двухшереножном строю.
– Р-р-равняйсь! С-с-мирно! – командовал Личман. – Нале-е-во!
Строй колыхнулся в нерешительности. И половина военных повернула налево, половина – направо.
– Это чего? – гневно рыкнул полковник-проверяющий.
Под этот грозный рык мне очень удобно было пройти мимо. Сделав, конечно же, невинную «морду кирпичом».
Стоя на автобусной остановке, вспомнил вещь, которая меня насторожила. Там, в редакционном строю.
Прапорщица Петрушина, корреспондент газеты, сверкала погонами капитана! Бай-бов! Вот это рост!
Хотя.. Всё понятно. Петрушина, бывшая прапорщица, числилась любовницей начальника тыла округа генерала Федотьева!
глава 4
Подполковник Отелло
В холле старгопольского Дома Правосудия меня удивил необычный ажиотаж. Судебный пристав, заикаясь и двигая извилинами на тугом лбу, изучал документ посетителя. Изучал с подозрением.
Странно! Ксива – от Федеральной Службы Безопасности. Звание – подполковник. Должность – юрист.
Это понятно и не вызывает подозрений.
Пристава дивило и поражало другое.
Лицо подполковника было черно, как ночь. На голове – ни волоска. Лысина аж сверкает! И фамилия в документе очень уж подозрительна. Провинциальный пристав такого не видел!
Кряхтя и сопя, пристав таращил глаза:
– Вы – Хосе Мария? Не соображу! Как Мария, ежли Вы – мущина! Дык мою жинку кличут Мария!
Подполковник ФСБ сиял белозубой африканской улыбкой. И чётко, без акцента, рубил:
– ФээСБэ! Москва! Столица! Читайте дальше, фамилия – длинная!
– Тэк-тэк! Хосе Мария Отелло Мартинес Хулиан Вильямович.
Фффу-у! Извиняйте, непривычное фамилиё! Обязаны проверять, не подделка ль! А тут даже Отелло! Извиняйте, щас старшого кликну!
Подполковник кивнул и посмотрел на почтительно замершую очередь посетителей. Заметил и мою скромную персону.
Отелло радостно улыбнулся:
– Ба, знакомые всё лица! Товарищ майор, никак не расстанемся с Вами!
Хм! Лукавая лиса!
Два часа назад виделись с этим Отелло в военном суде. Адвокат Ирина Скорикова разгромила Консорциум «Граница» и обязала восстановить меня в должности корреспондента. И вернуть погоны подполковника!
Ох и злился же Отелло!
А тут улыбается, как блудливая лиса! Будто не помню, что сей афроамериканец помогал Калинкину навешивать на меня первую «уголовку».
Отелло перестал лыбиться и сделал умную морду лица:
– Вы решили атаковать консорциум? Иск о защите авторских прав – Ваш? Мама миа! Миллиарды требуете за нарушение прав! Огромные миллиарды! Наш шэф вне себя от ярости! Так что будем сражаться, как говорим мы, русские, не на жизнь, а насмерть! Ха-ха-ха!
Тут стоявший рядом адвокат, Владимир Петров, не выдержал:
– Скажите, чьи фотографии Консорциум использовал в фотоальбоме! И почему имя автора, Ильина, не указано? И почему вы извлекаете прибыль из произведений, созданных подполковником Ильиным?
Отелло добродушно улыбнулся:
– На судебном заседании разберемся!
Добродушие испарилось, как только началось заседание суда. Мимика круглой чёрной физиономии резко изменилась.
Когда Отелло произносил пламенную речь, ноздри гневно раздувались, а руки совершали движения, похожие на попытку задушить белую Дездемону-судью.
Судья краевого суда, Наталья Чернышова, боязливо косилась на экспрессивного «афро». И посматривала на приставов, замерших в охотничьей стойке.
Главный вопрос, который стоял в суде: кому принадлежат мои фотографии, сделанные личным фотоаппаратом лично мною во время боевых действий в Чечне.
Мнения наши диаметрально разошлись.
Отелло гневно доказывал, что права на фото принадлежат исключительно Консорциуму «Граница».
Доводы таковы:
«Вы состояли тогда в штате конторы. Поэтому всё, что делал Ильин, принадлежит конторе. Кроме того, требовать миллиарды с родной организации – подлость и кощунство!»
Доводы эти крайне возмутили меня:
– Кто сделал фотографии? Я сделал! Чей фотоаппарат? Мой личный! Кто платил за фотопленку, проявку, распечатку снимков? Я лично платил! Так чья это собственность?
– Консорциума! – раздувал широкие ноздри Отелло. – Вы принадлежали Консорциуму! И всё, что произвели тогда, автоматически принадлежит нам! Вы – на военной службе, и всё что ни делаете, производите во время нахождения на военной службе!
Эти слова страшно возмутили адвоката Петрова:
– Да-да! У Ильина и сын родился во время прохождения военной службы. И что? Ребенок тоже принадлежит полковникам?!
Отелло опять раздул ноздри:
– Если подходить юридически, то и ребёнок принадлежит консорциуму! Таков уж закон! Мы, русские, строго соблюдаем законы, подписанные нашим президентом ВэВэ Путиным! Мы уважаем нашего президента!
С этими словами Отелло поднял палец и посмотрел на судью:
– Мы уважаем президента! А товарищ Ильин – не уважает! Ильин – нарушитель дисциплины. Злостный нарушитель! Самовольно оставлял воинскую часть! Во время боевых действий перешёл на сторону боевиков. За это его увольняли с военной службы! И понизили в воинском звании. И перевели на нижестоящую должность. Теперь он служит замполитом в Чечне! Вот характеристика! Прошу приобщить к делу!
Владимир Петров резко встал:
– Протестую! Характеристика не имеет отношения к делу о защите интеллектуальной собственности! Кроме того, увольняли подполковника Ильина в нарушение закона! Увольняли тогда, когда он находился в плену у чеченских боевиков. Суд обязал восстановить его на военной службе. И восстановили!
Судья посмотрела на Отелло. Чуть подумала. И вынесла вердикт:
– Суд, совещаясь на месте, принял решение о приобщении документа! Так! Стороны прошу предъявить доказательства!
К счастью, фотографировал я дешевым плёночным, а не цифровым, фотоаппаратом. Дедовским «ФЭДом». Денег на цифровую камеру не было, вот и снимал по-старинке, на фотоплёнку. Это меня и спасло. Фотопленка и стала железным доказательством!
Судья достала фильмоскоп и стала внимательно изучать негативы цветных фотоплёнок:
– Да, заявленные двести девяносто три снимка, опубликованные в фотоальбоме, совпадают с негативами!
Отелло не сдавался:
– Не отрицаем, что негативы принадлежат Ильину! И фотографировал он. Но права на фотографии ему не принадлежат! Права принадлежат консорциуму!
Моему удивлению, как говорится, не было предела:
– Это как? Я – автор, но не имею права публиковать собственные фото? И консорциум подаст в суд, если издам фотоальбом?
– Точно так! И взыщем с Вас деньги за использование нашей интеллектуальной собственности! Нашей собственности!
Слова эти сильно разозлили:
– Вы, что ль, ходили по чеченским горам? Вас обстреливали боевики? Вас контузило взрывом? Вы – автор моих снимков?!
Отелло снисходительно улыбнулся:
– Автор – Вы! Но прав на свои фотографии не имеете! Таков уж закон! Закон подписал наш любимый президент ВэВэ Путин!
Владимир Петров не выдержал:
– Уважаемый суд! Статья 195 ГПК РФ гласит, что суд основывает решение только на тех доказательствах, которые исследованы в судебном заседании. Суд только что исследовал доказательства. Это фотоплёнки, принадлежащие Ильину. Плёнки – единственное доказательство авторства фотографий. В суде доказано, что плёнки и фотографии принадлежат Ильину!
Отелло опять разгневался и раздул ноздри:
– Консорциум «Граница» являлся работодателем Ильина! Это раз! Второе. Консорциум направлял в командировки в Чечню. Соответственно, задание на фотосъемку майору давал только консорциум! Согласно закона, кто даёт задание, тому и принадлежат права на произведение! Изучайте матчасть, товарищ адвокат!
Владимир Анатольевич предугадал такой хамский собачий изворот и достал из портфеля бумагу:
– Прошу приобщить к делу Контракт о прохождении воинской службы подполковника Ильина. Подпись работодателя – Директор Федеральной Пограничной Службы эРэФ. Соответственно, работодатель Ильина – не фирмочка «Консорциум», а Директор Погранслужбы! Подполковник Ильин – не раб полковников из «Арбатского военного округа»! Ильин – военнослужащий всей погранслужбы!
Подняв руку, я спросил:
– Разрешите вопрос представителю консорциума? Вопрос только один: была ли в моих должностных обязанностях фотосъёмка?
Судья недовольно сморщилась:
– С чем связан вопрос?
– Согласно Устава Вооруженных Сил у каждого военнослужащего – должностные обязанности. В редакции газеты «Границы», корреспондентом которой я был, имеется штатный фотограф. И воинское звание у него – прапорщик. У него в служебных обязанностях прямо обозначена обязанность фотографировать. Его фотографии, возможно, и принадлежат редактору. Но фотосъёмка – обязанность прапорщика. И фотоаппарат для этой цели ему выдан, и фотоплёнка выдана. И фотопечать фотографу оплатили!
Глянув на недовольную морду Отелло, спросил:
– Так, подполковник? Вы же сами офицер! И обязаны видеть разницу между прапорщиком и полковником!
Ну а судье достались такие слова:
– Я – не прапорщик! Я – офицер! Я – не фотокорреспондент! Товарищ Отелло это может подтвердить! Прошу запросить у него должностные обязанности штатных сотрудников консорциума, в том числе газет и журналов. И всё станет на свои места!
Чернышова посмотрела на Отелло и покачала волосатой гривой:
– Посовещавшись на месте, суд решил отказать в истребовании обязанностей. Как не относящихся к делу!
– Извините! Еще важное обстоятельство! – воскликнул я. – Оспариваемые фотографии не были опубликованы в моей газете, и редактор Личман не имеет отношения к ним! Фотографии сделаны мною для другого издания, не имеющего ко мне отношения – для журнала «Пограничник». Редактор журнала не является моим начальником, не просил и не обязывал меня снимать для этого издания.
Посмотрев на сморщенное недовольством лицо судьи, я добавил:
– Ходатайство! Прошу товарища Отелло представить копии командировочных удостоверений о направлении меня в Чечню.
Судья удивилась:
– Какое отношение к делу это имеет?
– Самое прямое! Таких командировочных у консорциума нет! И в принципе не может быть! Товарищ Отелло вводит неуважаемый суд в заблуждение! Сообщает сведения, не соответствующие действительности! Консорциум в рассматриваемый период в Чечню меня не направлял.
– А кто направлял?
– Никто не направлял! Консорциум в принципе не мог туда направлять, потому что спецоперация «Аргун» по высадке десанта в Аргунское ущелье Чечни была секретной. И никакой консорциум о ней не знал! И не мог знать.
Отелло злобно уставился на меня. Достав Уголовный кодекс, с угрозой прошипел:
– Вы самовольно оставили воинскую часть! Это факт! И подлежите уголовному наказанию! Статья 337 предусматривает
лишение свободы на пять лет! Вы хотите сесть в тюрьму?!
Пришлось напомнить лысому товарищу:
– Ага! Турма! Зиндан! Эту мою, как Вы сказали, самоволку уже разбирал начальник консорциума господин Калинкин! И что? Где ваша турма? Где взыскание? Нет его! Кроме того, консорциум повёл себя предательски и тогда, когда я попал в плен! Что Вы тогда говорили?
– Да, подтвердили, что Вас мы туда не отправляли! Самовольно Вы там оказались! За это Вас уволили!
– И через два месяца восстановили на службе!
Судья скривилась, как от зубной боли:
