Страшная граница 2000. Вторая часть
Да уж! Ещё Лермонтов сто лет назад спрашивал – какого хрена люди убивают себе подобных:
И с грустью тайной и сердечной
Я думал: жалкий человек.
Чего он хочет!.. небо ясно,
Под небом места много всем,
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он – зачем?
«Зачем? Зачем?» – думал я, пытаясь заснуть.
Заснуть мешал жалобно-противный плач шакалов.
Плач этот заставлял вспоминать другие мои боевые действия. В далёком Туркменистане. Перед глазами – раскалённые трещины глубоких ущелий Зюльфагара на стыке трёх границ. Наш «Уаз» разлетается от взрыва. И мы с Иваном Дороховым отстреливаемся от окруживших нас боевиков-афганцев.
– Бл..дь! – тихо матюкнулся я, открывая глаза.
Всмотрелся в матовый чёрно-синий шатер неба, разыскивая ковш Большой Медведицы. И опять матюкнулся.
Заслоняя чёрную синь неба, передо мной возникли мрачные ночные горы Афганистана, Зардевское ущелье.
Там, недалеко от пакистанской границы, 22 ноября 1985 года попала в засаду и погибла панфиловская застава. Меня в составе десантно-штурмовой маневренной группы высадили в это страшное ущелье на следующий день.
Бой был жестокий! Первый мой бой. Тогда я был курсантом военного училища, на стажировке.
– Стажировка, бл..дь! – матюкнулся я, открывая глаза.
– Чё, не спится? – проворчал Мамыров.
– Слушай! – повернулся я. – Только что дошло! Вспомнил Афган и Зюльфагар. Бои были серьезные! Так вот. Афганцы кричали нам «Сдавайся», а вот «Аллах Акбар» – нет. Странно! А «эдельвейсы» сегодня только и кричали, что «Аллах Акбар». Почему?
– Кто его знает! – ответил Мамыров, зевнув. – Некогда думать под пулями. Давай спать. С утра опять воевать придётся!
…Ровно в четыре утра нас разбудил треск автоматных очередей и грохот разрывов. Боевики атаковали группу Кокшина, засевшую под скальным козырьком.
– Есть «двухсотые» – ожила рация. – Нас атакуют с двух сторон!
– Держись, идём на помощь! – выкрикнул Мамыров. И выжидающе посмотрел на меня:
– Ну что, в атаку?
– Поехали!
Повернувшись к солдатам, я крикнул:
– Патроны беречь! Мало патронов! Бить только наверняка!
Мы ринулись вниз по склону, падая и прячась за камни. Автоматные очереди боевиков не подпускали нас к группе Кокшина. Но сами боевики, вынужденные сдерживать нашу группу, не могли атаковать кокшинских солдат.
Помощь пришла сразу с двух сторон.
В небе появились фронтовые бомбардировщики. Отбомбившись, они уходили.
Следом налетели боевые вертолеты «МИ-24». Стремительной каруселью они расстреливали подозрительные склоны. Конечно, стараясь бить подальше от погранцов, чтоб случайно не уничтожить своих же.
Чуть затихла канонада, как снизу, от реки, пошли в атаку бойцы ГРУ Министерства обороны.
Очень кстати оказался их шквальный огонь!
Через час бой стих.
Около скального козырька, где укрывалась группа Кокшина, нашли двух убитых пулемётчиков – Ильнура Батырова и Сергея Смирнова.
Кокшин обнажил голову:
– Спасибо, ребята! Спасли всех! Приняли удар на себя!
Мы обследовали лесистый склон и спустились к реке. И ахнули. Результат боя для боевиков – явно отрицательный!
Убито 24 эдельвейсовца! Ещё четыре были ранены и попали в плен.
Они-то и рассказали, что входили в состав диверсионно-разведывательной группы с кодовым названием «Эдельвейс». Это – особо подготовленный спецназ Гелаева! Численность группы – почти 60 бойцов.
Я пытался выяснить, почему боевики шли открыто, в лоб. Это же нелогично для поведения в любом бою.
Не свидетельствует ли это, что группа их – отвлекающая. А основная банда пошла другим маршрутом. Была ведь информация о готовящемся прорыве крупной банды, штыков так на двести.
Но боевики не знали. Или не хотели говорить.
Они лишь твердили, что к «Эдельвейсу» никого отношения не имеют. Они – простые чабаны, которых заставили тащить груз..
глава 2
ПОГРАНИЧНИКИ БОЕВИКОВ НЕ БОЯТСЯ
Не успел я отлежаться после боя в ущелье, как рано утром в нашу офицерскую палатку ММГ заглянул солдат-посыльный:
– Товарищ майор! Командир части вызывает!
Голова гудела от недосыпа, ночных кошмаров и фашистов в жаркой пыльной Калмыкии.
Отодвинув воспоминания, спросил:
– Чё случилось?
– Не могу знать! – радостно гаркнул солдат.
– Тихо! Голова трещит! Не ори!
Полковник Чуприн, начальник погранотряда, встретил в штабной палатке лукавой подозрительной улыбкой:
– Петро! Котомку с сухарями подготовил? Сегодня убываешь отсюда!
Рука моя невольно потянулась подкрутить казачий ус.
Пока я круглил глаза, силясь понять смысл полковничьих слов, Чуприн улыбнулся:
– Не пужайся! Из Старгополя звонил адвокат. Сражается с твоими лиходеями-полковниками из Москвы. Послезавтра суд. Адвокат клянётся, что восстановит тебе должность корреспондента. А второе заседание – как эти же полковники украли фото. Твои фото. Сегодня можешь лететь. Пока погода дозволяет. «Борты» идут на Гизель. Готов к вылету?
– Так точно!
Полковник улыбнулся:
– Адвоката Петрова знаю. Зу-у-у-бастый малый. Победу всегда обеспечит! Так что заранее поздравляю! Но! Маленький вопросик. Касается одной статьи.
Чуприн покосился на газету, лежащую на столе:
– Вот! Москва прислала Директиву. Приказано тщательно изучить творчество мятежного корреспондента Ильина!
Повернув газету, полковник зачитал:
– «Пограничники боевиков не боятся». Газета «Старгополький меридиан»!
Чуприн вздохнул:
– Там – мои слова там о проблемах отряда.
– И что? Признали клеветой? Что, давят на Вас?
– Нет, не давят. Пробовали было, но факты – вещь упрямая. Но потребовали надавить на тебя! Провести собрания во всех погранотрядах. Видишь, какой ты известный! Давай, почитай ещё раз. И подскажи, где могут придраться. Подскажи, кто может отказаться от своих слов.
Подкручивая в задумчивости ус, я приступил к изучению собственной резкой критической статьи.
Чего не нравится пузанам-тыловикам?
Даже название – чудное:
«Пограничники боевиков не боятся. Но опасаются прихода зимы на неподготовленных к холодной стуже погранзаставы». Правда, название, хоть и гениальное, придумал редактор, друг Володя Шарков. Сказал, что звучит смешно, ярко!
Так, а что статья? Хм! Начало – романтичное:
«Сижу в ночной штабной палатке. Керосиновая „летучая мышь“ гоняет по мрачным углам фронтовой сумрак. Под грозный рёв и визг орудий залпового огня („Ураганов“) разговариваю с начальником погранотряда полковником Чуприным».
Шедеврально описана опасность чеченского приграничья! Ай да Ильин, ай да сукин сын!
Так. Чаво ишо ня нравится москалям?
Вот подзаголовок:
«Офицеры не бреются, потому что нет денег»
Хм! Генералы начали орать и визжать?
Ха! Енералы арбатские деньги, и огромные, получают вовремя! Потому и не понимают окопных офицеров!
Так, читаем дальше. Ага!
«Политика – дама капризная и непредсказуемая. Но пограничники верят, что границу пришли охранять навсегда.
А потому главнейшей задачей считают благоустройство погранзастав, чтобы к зиме вместо палаток жить в крепких надёжных блиндажах.
Комендатура «Мешехи» эту задачу уже выполнила. Бойцы вгрызлись в скальный грунт и окольцевали себя прочными, по правилам военной науки, фортсооружениями.
В хозяйстве коменданта майора Армена Торосяна возведен и банно-прачечный комбинат, и кухня-столовая, и аккуратный автопарк с автозаправкой.
Ну а две семейные пары сделали из блиндажей чуть ли не городские квартирки с видом на сверкающие льдом горные вершины.
Соседкам-комендатурам из-за позднего выставления эту суровую красоту укрепрайона ещё предстоит оборудовать.
Но работы идут с такой интенсивностью, что над грозными ущельями не умолкает визг пил и стук топоров.
Вот, например, комендатура «Шарой».
Пока беседовали с офицерами, рядовой Денис Плотников, оправдывая фамилию и дедовскую профессию, тюкал и тюкал топориком.
Блиндаж возводил солдат в паре с офицером – командиром минометчиков лейтенантом Сергеем Васильевым.
– Извините, что не брит! – виновато улыбается офицер. – Причина смешная. Два месяца не платят деньги! Второй вопрос – где здесь купить мыльно-рыльное? Но больше волнует другое. Никак не рассчитают меня, чтобы съездить в Нальчик. Сам я родом из Владимирской области, собирался скоро жениться. До свадьбы – пара деньков! Всё шло по плану. Но 4 месяца назад наше артиллерийское училище осуществило досрочный выпуск. Я, конечно, рад, что попал в боевые условия. Но! Дождётся ли невеста? Письма-то сюда приходят с двухнедельным опозданием!
– Да не горюй! – успокаивает неудавшегося жениха капитан Алексей Худяков, «главный замполит» комендатуры. – Здесь все – или разведенные, или холостяки. Сам я в прошлом году отчислился из Академии ФПС по семейным обстоятельствам. Жена у меня – москвичка. Не понравилась моя служба в горах Таджикистана. Жаль только сынишку! Ему всего 4 годика. Но что поделать! Какой женщине понравится вечное отсутствие мужа у семейного очага?
Капитан вздыхает, потом говорит:
– Война – как наркотик! Поэтому там, где стреляют, встречаются одни и те же лица. Посторонних здесь мало. Все, кто здесь, раньше в Таджикистане встречались. Да и на других заставах «таджиков» очень много. Даже тост здесь придуман, шестой тост: «За Басаева, благодаря которому опять встретились!»
Хм! И что в этом подозрительного?
Может, дальше статья антипатриотическая?
Читаем подзаголовок:
«Гуманитарка сюда ни разу не доходила»
Главные обиды пограничников связаны с тем, что солдаты давно не видели причитающихся денег.
Причины называются глупые – то начфину отряда некогда разъезжать по точкам, то погода нелётная, то якобы офицеры должны сами забирать финансы из отряда.
Удивляет офицеров и схема обеспечения, напоминающая остаточный принцип. По сведениям из отряда, за месяц туда, на Тусхарой, приходило две колонны.
А сюда, в окопы? Из матредств сюда поступал мизерный мизер. Вопрос: где гвозди?! Где доски? Где скобы и многое другое? Из какого, извините, хрена сооружать блиндажи?!
– Вот и вынуждены извращаться, стягивать брёвна верёвками! А колючая проволока! Дали 5 нищенских мотков. Но для инженерного оборудования надо в сто раз больше! Понимаете, в сто раз! Это что, вредители-тыловики?! Иху мать совсем! Да перебьют нас, как куропаток! Сталин таких тыловиков – к стенке! Иль на Колыму!
Другие бы плюнули на такое издевательство, да уволились.
А мы служим, понимая опасность ситуации!
Наверное, правы эти мужественные небритые ребята! Ведь реально гуманитарка сюда ещё ни разу не доходила. И много чего не доходит.
Например, известно, что завезли в отряд, на Тусхарой, тонну свиного сала.
– Где свинина? Тыловые крысы считают нас мусульманами, которым запрещено сальцо? – возмущаются офицеры.
Но больше всего тревожит командиров схема поощрений. «Наверх» отправляется куча представлений. И, как говорится, ни слуху, ни духу.
Да и вопросы присвоения очередных воинских званий долго и нудно рассматриваются «наверху».
Окопный народ делает печальный вывод:
«Большим начальникам» их нужды чужды!
Начальник отряда, полковник Чуприн, более всего обеспокоен тем, что в преддверии зимних холодов главная проблема не решается.
– К зиме, конечно, готовимся. – говорит он. – А это значит, нужно уйти из палаток в блиндажи и заготовить максимум дров. Но реалии печальны! Например, плёнку для блиндажей завезли только неделю назад. По линии тыла за 8 месяцев поступил мизер – 19 кубометров досок. Понимаете?! На весь отряд, самый большой в России, такой мизер! Это вынуждает разбирать разрушенные бомбами дома местных жителей. А куда нам деваться? Так же обстоят дела наши скорбные и с рабочим инструментом. На весь огромный погранотряд – всего 2 бензопилы! Это же издевательство!
МАКАРОНЫ И ТУШЕНКА ВЫГЛЯДЯТ СТРАННО
С транспортом в суровых чеченских горах тоже, мягко говоря, провально.
«Рыдваны», присланные в Итум-Калинский погранотряд под видом «автотехники», легче сбросить с крутого обрыва и списать, чем отремонтировать.
Вот и получается страшная вещь: потребность отряда в продуктах – 150 тонн, а завозят только 60!
Шестьдесят, вашу тыловую мать!
Чем и подрывают боеготовность отряда, ибо голодный солдат не может нормально служить. А голод провоцирует и неуставные взаимоотношения!..
Заглянул я, конечно, и в солдатский котёл.
Кошмар! Чёрная вонючая жижа, которую повар назвал «Макаронами с тушенкой» – кошмар и вредительство!
В ответ на возмущение повар принёс банку тушенки. Вскрыл и вылил в тарелку… малюсенький осклизлый кусочек чего-то подозрительного плюс водянистую непотребную жижу.
– Готовить кашу на этой тушенке невозможно! – пожаловались повара. – Это уже не каша получается, а жиденький супчик! А мясо раскисает и становится водой. Да это – не мясо, а соевый продукт!
Чтобы расследовать это дело, я взял банки без этикеток. На коробках стояли реквизиты, откель родом это дерьмо… А завезли его вагонами! Кто «автор» – исполнитель?
Ого! Заказчик – моя родная контора «Консорциум «Граница».
Ответ выдать мог только окружной тыловик.
Ага, вот и главный начпрод округа, полковник Докуз!
Стоит себе на краю пыльного плаца, и, поджав тыловое брюхо, хищно щурится на дефилирующую мимо красотку в камуфляже. Красотку, сержанта контрактой службы, не заметить было невозможно. Настоящая стройная белокурая Барби!
– Товарищ полковник, разрешите вопрос! – отвлекаю Докуза от страшно серьёзного дела.
Злобно зыркнув маленькими заплывшими глазками, тот рыкнул:
– Товарищ майор! Я – начальник продовольственной службы округа! Идите с вопросами к непосредственному командованию, местному!
– Извините, но вопрос – только вашей компетенции, о поставках подозрительной тушенки!
– Товарищ бывший подполковник! – ядовито прищурился Докуз. – Вы мне ещё за собаку не ответили!
– Какая собака? – удивился я. И улыбнулся, вспомнив такие же слова Ивана Грозного из кинокомедии.
– «Бим» называется собака! Консервы собачьи. Якобы мяса там совсем нет. И собаки дохнут. Вы почему написали, что я убежал от Ваших дурацких вопросов? А? Почему?!
– Вах! Где такое злодейство изображено? – притворно удивился я, нахмурив брови.
Полковник резко выдернул из нагрудного кармана серый, затёртый до дыр огрызок газеты:
– Вот здесь! Ты написал, что вместо моего ответа получил мою спину, трусливо убегающую по коридору! Это я убегаю? Щас ты сам побежишь от меня!
Я, конечно, не побежал.
Прокуроры, хоть и с десятой попытки, занялись проверкой этого странного «Бима». И обещали сообщить результаты.
Для меня основной задачей стала проверка «безмясных» мясных консервов, которые поступили в Чечню на корм солдатушкам-бравым ребятушкам.
Вот и пришлось, по прибытии в Старгополь, заглянуть на мясоконсервный комбинат. Там выпускают похожие консервы.
Директор комбината, вскрыв и понюхав предоставленный мною продукт, усмехнулся:
– Это не махинации! Называются «Продукт мясорастительный в желе». Всё по закону. Только одно «но». Это желе – только для самых нищих слоёв населения. Мы тоже такое выпускаем. Но для армии такое нельзя поставлять. Мы и не поставляем. Иначе нам – крындец, закроют или обанкротят штрафными санкциями.
Да уж! А ещё удивило в Итум-Калинском отряде полнейшее отсутствие, несмотря на весенне-летний благодатный сезон, свежих овощей и фруктов.
Говорят, завозили тонны 4 картошки. Но это ж мизер!
Вот и приходится поварам извращаться сухой картошкой, сушеным луком да морковкой.
А ведь ещё умнейший старикашка Поль Брэгг категорически не советовал ни консервов, ни тушенки-мушонки!
Знающие это офицеры стараются за километр обходить вонючие столовские палатки, дабы уменьшить страшный удар по здоровью.
А что остальные, не читавшие Поля Брэгга?
Вынужденные из-за постоянных физических перегрузок восстанавливать потраченные калории в солдатской столовой, они, пардон, ходят по нужде с кровью.
Понимаете, вашу тыловую мать, с кровью!
И почти у всех от скудного питания крошатся зубы!
Не зря, совсем не зря отрядной фольклор окрестил борщ «электролитом», а кашу – «колобком». Ну а чай… пардон, лучше не озвучивать его названия, чтобы не стошнило.
Бр-р-р! Ау, начальник тыла округа генерал Коля Федоткин, ты где? За какие такие заслуги получил ты, вместе со своими тыловыми продовольственными полковниками, медали да ордена – якобы за доблестное обеспечение боевого чеченского погранотряда?!
НЕ ГУБИТЕ СОЛДАТ!
В штабном Старгополе с оптимизмом смотрят на развитие Итум-Калинского погранотряда.
Хотя в Чечне, на Тусхарое и заставах, несмотря на интенсивность работ, взгляды критические.
Прогнозы на снежно-морозную зиму оптимизма не вызывают.
Невольно возникают мысли:
Как только затихла шумиха вокруг «чеченской» героической темы, а генералы получили героические ордена и именное оружие, так погранотряд вмиг стал «ярмом», бесконечно требующим к себе внимание.
Ощущая на себе перебои (преступные перебои!) в снабжении, офицеры задают себе крамольные вопросы:
– кто «наварил бабки» на этой очередной чеченской кампании?
– куда исчезли эшелоны с продовольствием из Москвы?
– где эшелоны с пиломатериалами и дровами из Москвы?
Командиры меж собой пошучивают: мол, прогноз однозначен – по осени нагрянет сюда генеральская комиссия. И начнет, как принято, рвать и метать: «Лето красное пропели! А теперь солдат губите! У-у, вашу мать, преступники!»
Чтобы такой генеральский ор и топание сапожищами не произошло, я и пишу это строки – пока ещё под ясным, теплым чеченским небом.
Есть ещё время, есть – хотя и крайне малое, для подготовки к суровой зимовке в опасных условиях возможного витка военной кампании»
Завершив чтение, я задумался:
«Да вроде правильно написано. Придраться не к чему! Офицеры не будут отказываться от своих слов. А если откажутся, ничего страшного.
Факты можно подтвердить, заглянув в документы.
А пропавшие эшелоны из Москвы?
Так генералам невыгодно будет трогать эту тему.
Даже если скажут, что оклеветал доблестных тыловиков, то отсутствие пиломатериалов и дров никак не скрыть! Даже лекарств на заставах нет! Аспирина нет! И витаминов, положенных солдатам, тоже нет. Куда всё исчезло?
Полковник Чуприн прервал мои размышления, громко хлопнув пологом тамбура палатки:
– Ну что, нашел слабые места?
– Виктор Николаевич! В статье нет косяков. Если офицеры откажутся от слов, Вы документы поднимите. Отсутствие досок и фанеры – это же факт!
– Да уж! – вздохнул полковник. – Это отсутствие убило солдата и старлея. Солдат сам застрелился, когда деревья пилили в ущелье. Помнишь? А старлея лист фанеры убил.
– Как Может, скрывают причины гибели?
– Да нет. Что там скрывать! – грустно усмехнулся Чуприн. – «Борт» садился рядом с заставой, и лопасти такой вихрь создали, что лист фанеры полетел до удил парня! Нелепо и обидно!
Полковник открыл полевую сумку-планшет. Выудил оттуда газету:
– Еще одна твоя статья. Совсем маленькая. Но генерал Городинкин приказал сочинить опровержение. На вот, читай. И пиши опровержение.
Полковник беззвучно засмеялся:
– Жинке начало статьи понравилось. Говорит, что ты – второй Пушкин! Давай вслух читай.
С удивлением глянув на полковника, прочитал:
«Вши со страшными мордами злобно щерились и хищно шевелили мерзкими страшными щупальцами, угрожающе клацая мерзопакостными челюстями».
Чуприн усмехнулся:
– Не знаю, как опровергать то, что есть факт! Вши имеются, куда денешься. На любой войне они есть! А генерал говорит, давай опровергай.
– Напишу опровержение! – воскликнул я мстительно. – Мало не покажется! Напишу, что одной машины – «вшивопарки» для отряда мало. Пропускная способность маленькая, не всю одежду раскаленным паром обрабатывает. Напишу, что радостные вши, топоча копытами, разбегаются от вшивопарки.
Чуприн засмеялся и похлопал меня по плечу:
– Узнай у коллег из «консорциума «Граница», подхватили они вшей или нет. Прилетели сегодня. Кстати, благодаря твоей статье о подготовке к зиме. Обещают миллиарды бюджетных денег вгрохать в обустройство отряда.
– Ну да, так уж и миллиарды?
– Именно миллиарды! Начальник консорциума вроде договорился с депутатами Госдумы, чтоб выделили огромные средства. Будут возводить вокруг отряда, по всему Тусхарою, мощные оборонительные комплексы. По всему периметру – бронеколпаки.
– Прямо Линия Маннергейма! – усмехнулся я.
– Точно! Смету показывали. Миллиарды! И ещё некие чудо-технологии. Нано-технологии.
– Какие «нано»?
– Уклончиво говорят. Мол, декоративное. На тему казачества.
– Плетень, что ль? -улыбнулся я. – Это полковники могут. Тень на плетень наводить! Не верю Калинкину. Жульё на жулье и жульём погоняет! Сами убедитесь!
Чуприн посмотрел на часы:
– Ладно, посмотрим. Давай, иди оформляй отпуск, мятежный корреспондент!
Глава 3
Особенности национальной редакции. Военной.
Из Чечни трудяжка «Ми-8» перебросил меня, через заснеженные горные хребты, в соседнюю Ингушетию, на аэродром подскока Гизель. А дальше пришлось надеяться «на авось», то бишь стоять на автотрассе и ловить автобус в Старгополь.
Повезло, и стоять истуканом пришлось лишь пару часов. И сонную ночную автостанцию Старгополя наш автобус посетил ровно в три часа ночи.
Спросонья в голову лезли тяжёлые грустные мысли.
И решил я, дабы не будить общагу, отлежаться до утра в редакции окружной газеты «На рубеже».
Галоп ускорил встречу. Полчаса, и тёмное двухэтажное здание редакции проявилось во мраке ночи.
Звонок протрезвонил зря, поэтому пришлось тарабанить в окно:
– Дневальный, на выход!
– Кто там?
– Дзержинский!
Дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял солдат, приставленный охранять это бумажное заведение. Видок у него был ещё тот!
Солдата выдавали одни сапоги. Голые ноги утыкались в короткие трусы. Сами трусы странно топорщились, будто прятали дуло пулемёта.
– Товарищ майор, Вас запрещено пускать! – недовольно пискнул боец.
– И кто автор дурного приказа?
– Подполковник Москаль, заместитель редактора!
– Ну очень смешно! Москаль ведь запретил только публиковать мои статьи!
– И пускать запретил!
Пришлось, ухмыляясь, оттянуть у солдата резинку «пулемётных» труселей и резко отпустить:
– Вот это хрен!
На резкий возглас солдатика из темноты выскочила голая девка:
– Саша!
– Ого! Да тут привидения! – воскликнул я.
Испуганно ойкнув, привидение исчезло.
– Договоримся так! – глядя на труселя солдата, сказал я. – Девку не видел. Отодвинься, иду в корпункт!
– Ну товарищ майор! – заныл солдат. – Меня ж выгонят!
Пришлось подвинуть солдатика:
– Успокойся, утром скроюсь. Через окно. Там – территория завода, никто не увидит. Ягши? Иди открой корпункт!
Тягостно вздыхая, солдат запер дверь и пошёл в комнату-сторожку, под тёплый мягкий бок привидения. Но перед этим пошёл на второй этаж и открыл корпункт редакции «Граница».
Пока продолжалась ссылка в Чечню, никто мою комнату не посещал.
Диван, привезенный из Ашхабада, ждал мою персону. Сняв ботинки, прилёг и задумался.
Адвокат Петров – ранняя птаха. Часов с шести – на ногах. Так. Позвоню через час, когда кофе с чаем попьёт. Узнаю, в каком суде будет заседание. А пока покемарить надо. А то после бессонной ночи в автобусе голова не соображает.
Но дремать мешали мысли, одна дурнее другой.
Встав, приоткрыл дверь. Прислушался. Снизу, из «казармы», слышалась возня и радостные вопли. Ага, работают! Не услышат!
Дверь кабинета редактора, полковника Личмана, в конце коридора. Вспомнив уроки друга Сергея Скрипаля, поковырял самодельной отмычкой нехитрый замок.
Ого, да я – криминальный талант! Талантище! Одолел такой замок!
В кабинете Личмана была хитрая особенность. Включатель освещения косорукие работяги упрятали в шкаф. Так, шкаф открыт, свет включен!
Включил компьютер. Пока тот прогревался, моргая и присвистывая, изучаю поверхность стола.
– Ну-ну! Писатель-генералиссимус! – усмехнулся я, листая страницы книжек, посвященных генералиссимусу Суворову.
Все знали, что главный «политрабочий» погранокруга генерал Городинкин давно оседлал редактора на предмет литературного рабства.
И полковник Личман, отодвинув в сторону редакционные дела, кропает агроменный талмуд под громким названием «Суворов и Кавказская война. Мысли мыслящего генерала».
