Технология ухода за пчелами в Приморском крае

Летом 1999 г. Баратынский В. в тайге выпилил еще одну дуплянку с черной каменной березы. Леток располагался почти на уровне земли. Дупло в форме конуса, в средней части 0,5 м. Соты доходили до земли. Запасы корма значительные. В верхней части был явно прошлогодний мед – закристаллизован. Часть пчел осталось на земле. Когда пересаживал в улей, матки не нашел. И опять пчелы улетели искать своих сестер с маткой.

15 сентября 2000 г. к пчеловоду Перевертайло В. под сарай в старый пустой улей через отверстие в потолочине залетел роек таких пчел, и он отдал их вместе с ульем Василию. Теперь он пересадил их в свой улей на пустые рамки без вощины и дал 2 рамки меда. Поставил им воды и закрыл на 3 дня. Пчелки отстроили 2 сота, в которые матка начала класть яйца. Рой был маленький, и пчеловод подсилил его выходным расплодом от пчел среднерусских пород. Пчелки прижились. Интересный момент, когда домашние среднерусские пчелы уже прекратили летать в поля за нектаром, дикие еще работали активно, и даже при 0 градусов. Видя, что пчел в зиму идет мало, Василий уже в зимовнике добавил рамку пчел из сильной семьи среднерусских. Весной пчелы оказались без матки. Здесь остается только гадать, почему она погибла? Возможно, домашние пчелы ее убили, что маловероятно. Они были миролюбивы. Он усилил ими свой рой. Жили ли они с тем роем или улетели? Этим история закончилась.

Зимой 2001 г. 26 января я нашел таких же пчел в черной каменной березе, диаметр 70-80 см. Леток находился примерно на 15-20 см выше уровня снегового покрова. Ориентирован на север, диаметр 5 см. Снега было 35-40 см. Нашел их в тот момент, когда они закончили облет. По данным метеостанции села Рощино, где я живу, в тот день самая теплая температура достигала -6 градусов. Вокруг березы рос густой орешник. День был пасмурным, без солнышка. Пчелки летали не высоко над снегом. Максимальная удаленность испражнений от летка – один метр. В основном лепешка лежала под летком. На снегу можно было насобирать горсть погибшей пчелы. В летке стояло несколько пчел, они вентилировали воздух крыльями. Морозы зимой у нас достигают и -40 градусов. Может, поэтому они гнезда строят ближе к земле, а может, потому, что дупла в деревьях чаще всего и находятся в прикорневой части.

В это же время примерно я прочитал информацию (из журнала «Пчеловодство»), что в Башкирии поставили памятник пчеле и сделали заповедник «Шульган-Таш» башкирской бортевой пчеле. Я обрадовался. Но вот слова, что это единственное место на Земле, где еще сохранилась дикая пчела. Мне обидно стало и горько. Ведь здесь леса сильно вырубаются. Только в Приморье находятся такие кедрово-широколистные леса. Только здесь произрастает 8 разновидностей лип. И здесь еще теплится жизнь дикой пчелы. А лес потоком идет в Китай всех пород, лишь бы не гнилое было. Местами, где была хорошая тайга, остаются одни пеньки, дровяные отходы и лишь изредка торчит тонкомерная кедра или ель, и те частью без веток. Отправляют лес и в Японию.

Я начал искать литературу о здешних местах и этой пчеле. Выяснил, что это малая индийская пчела, которую называли уссурийской. Мало я чего нашел, но написал статью в журнал «Пчеловодство», все, что я о ней знал. Журнал мне ничего не писал и не ответил.

К весне я написал в местную газету «Сихотэ-Алинь» обращение к людям района, чтобы пчелку эту не губили, это уникальный представитель фауны Дальнего Востока России. Находится на северной границе своего ареала. И исчезает с лица нашей земли. Опылитель растений в суровых условиях уссурийской тайги. Их нужно сохранить. Если кто находит гнездо таких пчел, скажите мне. Я отдам ему ведро меда высшего качества. А у них ведра может и не быть.

Весной я сходил на участок охоты к той березе, нашел-таки. Пчелки мирно трудились. Я порадовался их жизни. Заночевал в тайге и ушел домой. Дал себе слово, приду еще к вам, царевны, жив буду – приду. Хоть и нелегко шагать по тайге 20 км. Но теперь есть цель, навещать буду, может, зимой на охоте или специально вас посмотреть приду, ждите. Хотя вы и без меня жили тысячи лет. Но теперь-то ваша жизнь в руках человека, а это страшный зверь. С вида он пушист и в мехах дорогих. Но нет зверя страшнее его. У него есть техника. Он может ее и усовершенствовать. Он носит в себе от рождения страшные пороки – зависть, жадность и стремление всех круче быть. Ваша жизнь висит на волоске…

Летом этого же года в поселок приехал В. Н. Кузнецов – ученый, работал во Владивостоке в биолого-почвенном институте. Искал меня. Я был на своей пасеке в 25 км от села. Ходил я к ней пешком и жил там по 3-5 дней. Поэтому мы с ним не встретились. Ему показали пасеку, на которой работал В. Н. Дегтерев. К счастливой случайности, к нему на пасеку можно было подъехать. А самое отрадное, что рядом с его пчелами стояла кедра, в которой уже второй год жили уссурки. Позже он приехал, кедру свалили, гнездо выпилили, и Кузнецов перевез эту дуплянку с пчелами на изучение в фермерское хозяйство «Крушевское» Н. Г. и Л. И. Крушевских. Где-то недалеко от города Уссурийска на изучение. Организовал там экспериментальную пасеку с небольшого количества ульев.

Зимой на охоте я к своим уссуркам не попал. В тех краях в низовьях кл. Еловка кедры не растут. Дуб и маньчжурский орех не уродил. И зверь там не держался, не жил. Только переходил по тем местам. Я охотился один в верховьях. Напарников по охоте разбросали лихие времена. Нашел я там в тайге два дупла, разорванных и разгрызенных гималайским медведем, прошедшим летом. Сфотографировал на память и тому был рад. Значит, жили, не оборвалась еще их жизнь. Весной я выполнил свое обещание. Сходил к ним. Нашел-таки ту березу. Но не порадовали они меня своей дружной работой. Дупло оказалось пустым. Ни медведь, ни человек их не тронул. Леток мал. Разглядеть, что там осталось в дупле, я не смог. Почти от земли немного на сучке поднял кусочек вощины со следами ходов моли. И ушел. Грустно немного было. Но вот, переходя небольшой ключик, порадовался, настроение поднялось. В ключе стояло несколько цветков калужницы. На них работали две уссурки. Я не ошибся – уссурки. Жизнь продолжается, кипит своим ритмом. Значит, пустое дупло не гибель. В жизни все в кругообороте и ничего не исчезает бесследно. Конец – он же и есть начало чего-то другого. Только меняется форма.

Примерно во второй половине мая меня позвал Бажан С. У него под забором стояли старые ульи со старыми черными рамками. В которых моль, что смогла, то выела и оголила проволоку. Случайно, говорит, заметил, летать стали по огороду, приезжай – разбирайся сам.

Я осторожно пересадил их на чистые рамки в десятирамочный улей. Только оставил одну черную крайнюю и 2 уже с их отстроенной вощиной. Сразу и увез их в село Богуславец. Пчелки прижились. Я научился их осматривать. Поднимать рамки. Измерил их ширину вощины в расплодной части. И многое другое. Все было вновь и интересно. Удивило и то, что сразу, как матка стала сеять, исчезли все труты.

Большая ошибка вышла, что оставил, не сменил ту одну черную рамку. Она, видимо, была засеяна молью или привлекла моль летом. В зиму я их поставил в теплый подпол 10 градусов. Когда выставил, горсть пчел и хороший клубок моли.

Этот случай мне объяснил, почему моя черная береза оказалась пустой. Все проще не придумать. Пчела наша тоже моль не трогает, пускает в улей и бабочку. Если и вывелась личинка, они ее сбросят на дно улья и не убьют. Хотя что стоило, скидывая, сжать мандибулы и перекусить ее, скидывая с бруска или рамки. Живи пока в скудости в мусоре, выживай. Постареет сильно рамка, она будет тебе в радость, плодись, выедай всю. Мы новую отстроим…

Заселившись в новое дупло, уссурка начинает жить и строить соты от купола и вниз. За год старые (бывшие с расплодом) соты пчелы запечатали медом. В следующем году тянут соты ниже и т. д. И так, если дупло длинное, они будут опускаться в нем вниз и жить 2-3 года. Если короткое, они могут его застроить и за один год. После уйдут искать другое. Моль переест весь воск, мед уйдет в землю. Что не успеют съесть осы. Жуки-навозник и др. переточат и навоз от моли. Дереву достанутся микроэлементы. Пчела опять поселится в очищенное дупло. Если было это в липе, она зацветет и не через год или на третий, или пятый, как это часто бывает. Цвести будет и выделять нектар каждый год, пока будет запас микроэлементов. Больше всего дерево страдает от нехватки микроэлементов. И дупла в деревьях появляются в основном от этого. Вот лес, растущий на глине. Сухого не найти, и дупло – редкость.

До меня докатились слухи, что зимой разные охотники разорили 6 дупел уссурки. Один с 2 дупел набрал ведро сот с медом, трухой, пчелой и всяким мусором. Другой с двух дупел почти по ведру такой же смеси. Знали они и мое обращение. Комментировал один так: «Считает нас дураками. Его ведро меда. Да и отдаст ли? Вдруг там в одном дупле 2 было бы». И только двоим, которые спилили старый дуб, удалось набрать примерно 4 ведра сот. Мед был и кристаллизованный, и свежий.

Поздней осенью А. Кручина подарил мне поздний роек в 12-рамочном улье. Стоял под навесом без рамок, пчелки отстроили соты в углу от подкрышника. Так что раскрыть улей невозможно было.

– Поселились вот недавно. Я ульи пересаживал из лежаков в 10- и 12-рамочные на зиму, их не было. А приехал доделывать начатое – летают. Да редко летают по одной. Посмотри, как мой самый слабый летает, в нем 6 рамок пчел, а там и рамки, наверное, нет. Ничего мне не надо, улей вернешь и все.

Перевез я его домой. Понял, что и меда у него нет. Сотов он не настроил. Разобрать невозможно, порвешь соты. Продолбить потолок – от шума улетят. Решил хоть немного подкормить и все. Подложил крышку от стеклянной банки на половину в нижний леток. Среднего в улье не было. Вот и наливал им сироп с медом. Забирали, но сколь туда нальешь? Не смог я его выходить.

Зимой пришел второй номер журнала с моей статьей про уссурок.

После мне стал писать письма с вопросами про уссурок В. Н. Кузнецов. Я писал ему большие подробные письма. Он после приезжал ко мне в гости, подолгу беседовали. Потом он прислал один экземпляр книжки по уссуркам. А еще позже он прислал мне еще одну книжку, изданную совместно с М. Ю. Прощалыкиным. Очень важное их открытие – это то, что пчелы не скрещиваются с местными.

Возможно, я попутал года или последовательность событий. Но все это правда. Тщательно я их перечитывал. Почти каждый год добывал маленькие поздние ройки и изучал, как с этой пчелой работать.

Важен еще один эксперимент, который случайно провел Баратынский В.

Когда я Василию показал статью из журнала. Старик ожил, возгордился.

– Я их все-таки разведу – слово даю.

– Да не трогал бы ты их, пусть уж все идет, как идет. Ничего мы с тобой не изменим…

Как-то зовет меня: «Приди, Петро, покажу кое-что». До пенсии он работал в леспромхозе, знал многих там людей и все начальство. Вот он и заказал многим, если кто найдет таких пчел, чтобы показали ему. Как там уже было на самом-то деле, не знаю. Но к поздней осени он привез себе в огород 4 дупла с пчелой уссуркой. Одна дуплянка была выдающаяся, с толстого клена.

– О, эту я еле привез аж с реки Арму. Два года собирался. И на моторной лодке ходил, трое суток вез до дороги. Мне охотник еще в том году рассказал. Но я все-таки привез. А знаешь, чем она интересна. Там в горах и липы нет, и зимой 40-52 не редкость бывает. А они жили уже два года, как он мне рассказал.

– Ну и пусть бы еще жили, разве меда ты мало накачал?

– Да меда-то хватит, но мне охота таких вот пчел развести. Сгубят люди, и никому дела нет. А мед они носят и растения опыляют. И вообще эту тайгу они сделали. Пойми, не домашняя, а эта – уссурка. А этим все равно конец бы пришел, в вырубку попали, мне это знакомые мастера отдали. А так я попробую их содержать. Китайцы же содержат, а мы глупее, что ли.

– Да я-то это прекрасно понимаю. Не для умных споров мы с тобой собрались. Показывай, что хотел и зачем позвал.

Пересадили мы все 4 семьи в ульи. Два слабеньких было, по 3 рамки заняли. И меда у них мало было. Не выжили бы зимой. Третий был рамок на 7. И меда с ведро хорошее. С клена семья была тоже рамок на 7, а вот меда ведра 4 с гаком. Много закристаллизованного, в почерневших сотах. Рамки с медом наставил он от среднерусских своих пчел.

– Два слабые, Вася, не жильцы, да еще и не на своих рамках.

– А вот спорим, выживут, посмотришь.

– Не дети с тобой, спорить.

– Вот подумай, чего они помрут? Не хватает пчелы, чтобы держать теплый клуб и сохранить матку. А вот сейчас перед постановкой в зимовник я по 2 полных рамки пчелы им добавлю из других ульев, и перезимуют, как миленькие, посмотришь.

Он так и сделал после. Я весной не пошел смотреть. Помер Василий зимой. Но уссурки перезимовали все, погибло 2 домашних, передала мне весть его дочь. Интересно было бы за ними понаблюдать в дальнейшем. Но не получилось, пчел продали, я так и не узнал, остались ли домашние пчелы жить вместе с уссурками или вернулись в свои ульи. А может, и жили вместе. Но они даже вентилируют ульи по-разному. Уссурки дуют в улей, а медоносные из улья.

Но вот плохая догадка пришла ко мне, что домашние пчелы заразились клещом варроа в Приморье от уссурок.

Кузнецов В. Н. написал в совместной книжке с Прощалыкиным М. Ю. Летом у пчел кераны они наблюдали клеща варроа, а к зиме он исчез.

Клещ очень приспособился жить и паразитировать на пчеле керане. На это понадобились тысячи лет. То есть он давно на ней живет в гармонии.

Путь избавления ядами тупиковый. Яды, в конечном счете, накапливаются в человеке, и мы губим сами себя. Рубим сук, на котором сидим.

Возможно, она его научилась просто скидывать, а, может, еще все проще. Клещ выводится у них только на трутах. На трутах и живет. Пчела его сразу после обгула матки уничтожает. И не нужно забывать их инстинкт, заболев или постарев, пчела отлетает подальше от улья и гибнет, чтобы не портить жизнь другим сестрам. Может, уносит и клеща.

Из работ Кузнецова В. Н. я вычитал, что пчелы эти не скрещиваются с местными домашними. В беседе он сказал:

– Я Китай прошел вдоль и поперек. И побывал на многих пасеках. Почти на каждой у них стоят ульи маленькие с этой кераной. Но они к ним меня не подпускали.

– О, к ним нельзя подходить, и вообще нельзя, нельзя…

Да, с ними работать нужно по-другому. Обидчивы, стукнешь или дым на них попадет, и сразу издают такой звук – душещипающее шипение, аж грусть навевает. И сразу все и матка пешком бегут от сот в сторону. Инстинкт тысячелетия. Беда, за нашим медом пришли. Убегай, пусть забирает медведь это или человек, нас бы не передавил, а мы выживем. 2-3 дня будут сидеть в клубочке, пока не найдут разведчицы новое подходящее место для жизни и не сократится матка для полета. И за кормом будут летать с клубка. Так их природа научила выживать. И, похоже, матка отбегает одна из первых. Вот почему дуплянки, перевозимые домой Баратынским В. и другими, оказывались без маток.

Когда медведь прогрызает, расширяет леток – это одно. Пчелы сохранились, нашли новое дупло и живут. А вот если человек выпилил дуплянку, вытряс пчел на снег. Расколол ее, выбрал мед. По снегу они уже достанутся птице или земле. А вот после медведя, возможно, при нужде они могут и поселиться через какое-то время еще.

Один раз поздней осенью мы с Чубковцом В. бетонировали фундамент омшаника. Уже был вечер, пчелы сидели. Я вышел на улицу, пчела гудит. Смотрю, рой летит к бересту, что стоит рядом с омшаником. Я подставил лестницу, взял роевню, но они уже почти сели. Быстро так, без кружений и радостей, просто лепились друг на дружку. Я подставил роевню и потихоньку перегнал их в нее. Да, издалека вы пришли, издалека, точно. Ни одна не взлетает, просто ползком перешли.

Пустил их с ройницы в свободный улей через леток. В улей поставил полномедную рамку, вощину и одну маломедку. Пчелок было литра 1,5 от силы. Они свободно пошли в улей, дождик накрапывал. Я проследил их на летке, но матки не обнаружил, видел только несколько трутов. Наверное, точно улетят, подумал я и не стал их закрывать в улье. Издалека летели, решили передохнуть. Кто-то у них забрал и жилье, и мед и, возможно, задавил матку. Зима уже на дворе, я уже вас не спасу. Улетите вы к своим сестрам, знаю…

Утром мы занялись работой, пчела наша почти не выходила, а керана понемногу летала. Я подумал, сырой мед в порядок приводят да наедаются. К обеду я подошел к улью. На прилетке сидело 2 трутика, распрямляли и чистили усики. Вскрыл улей потихоньку. Пчел нет, улетели. Мне показалось, что эти два трута меня ждали. Один поднялся и сделал круг возле моей головы, опустился к летку. И уже вдвоем стали набирать высоту в сторону севера. Наверное, он на своем языке поблагодарил меня за мед и кров:

– Спасибо тебе, но мы нашли место, где зимовать, и летим туда.