Новая экономическая теория. Русская политическая экономия как антипод Английской политической экономии

Система государственного регулирования цен, применяемая при капитализме и при социализме, в частности, и направлена на стремление к правильному (справедливому и эквивалентному) соотношению доходов и затрат в сфере производства и в сфере обращения. Хотя, честно говоря, даже при социализме в СССР (не говоря уж о капитализме) государственное регулирование цен не обеспечивало в полной мере подлинную справедливость и эквивалентность. Так, в 1980, 1985 и в 1986 годах рентабельность всей промышленности СССР (отношение прибыли к стоимости производственных основных фондов и материальных оборотных средств; в процентах) составила соответственно 12,2%, 11,9% и 12,5%, в то время как рентабельность государственной оптовой торговли (отношение прибыли от реализации товаров к издержкам обращения) была на уровне 67,0%, 55,8% и 61,9%, а рентабельность розничной торговли – соответственно 38,1%, 32,9% и 32,9%, то есть в три-пять раз выше, чем в промышленности48. Эти цифры сейчас, в условиях построения «дикого капитализма» в России, смотрятся как недосягаемый образец для подражания, поскольку цены в торговле увеличиваются не на десятки процентов, а в разы (а то и в десятки раз) по отношению к ценам промышленности.

Общий вывод о крайней несправедливости распределения созданной стоимости между сферой производства и сферой обращения кроется не в каком-то особом искусстве или магии, а является результатом мошенничества, обмана или заведомо невыгодной сделки. Одним словом, при соблюдении принципов справедливости и эквивалентности обмена между сферой производства и сферой обращения могут быть выстроены отношения, способствующие успешному развитию как производства, так и торговли. Основой соблюдения указанных принципов может и должно служить заключение договоров комиссии или агентских договоров между производителями и продавцами товаров, предусматривающих сохранение за производителем права собственности на продукцию, распределения между производителями и торговцами рисков пропорционально фактическим затратам на производство и на продажу товаров. Такие соглашения позволяют при благоприятной рыночной конъюнктуре получать после реализации товара дополнительный доход и не оставлять весь этот доход торговцу, а распределять пропорционально фактическим расходам на производство и реализацию товара между производителем и купцом. При получении убытков купец не будет разоряться, а аналогично убыток будет распределен между производителем и продавцом. Таким образом, помимо прочего может обеспечиваться более тесная связь производителя (через сохранение права собственности на продукцию) с непосредственным потребителем продукции и быстрее могут предприниматься меры по учету в производстве изменений рыночной конъюнктуры.

Нарушение же принципов справедливости и эквивалентности обмена неизбежно приводит к необоснованному обогащению торговцев и сдерживанию развития производства, а в совокупности – к снижению уровня благосостояния страны в целом (при одновременном баснословном обогащении торговцев). Но эти дополнительные доходы не появляются из ниоткуда, не являются плодом выдающегося труда торговца, а остаются всего на всего результатом перераспределения в сфере обращения богатства, созданного чужим трудом в сфере производства.

При организации равноправного и взаимовыгодного взаимодействия сферы производства и сферы обращения необходимо учитывать принципиальное (на несколько порядков) отличие уровня затрат на изготовление и на реализацию товара. То, что для производителя продукции изменение цены в пределах около 1% может расцениваться как погрешность в расчетах, для торговца составляет баснословный доход относительно вложенных в торговлю средств, увеличивающий рентабельность его работы в разы, то есть в сотни процентов. Перефразируя К. Маркса, можно сказать, что, если прибыль может быть увеличена на 300%, то нет такого преступления, на которое не пошел бы торговец ради ее получения.

Такие неравноправные несправедливые взаимоотношения складываются не только между Свободными Трудящимися и торговцами, а между всеми производителями продукции и торговцами.

А. Пезенти отмечал, что «… валовой продукт есть результат человеческого труда и его средней исторически сложившейся производительности. Это общее определение поможет понять, что если в силу процесса распределения, действующего в рамках существующих общественных отношений, одна группа общества, или один сектор хозяйства, или одна страна получают количество продукта, превышающее стоимость, которую они произвели, то это означает, что другие группы общества, другие сектора, другие страны получают меньшее количество продукта, т.е. обмен в данном случае неэквивалентен.…»49.

Следовательно, при попустительстве со стороны производителей продукции, высокомерно взирающих на то, как купцы торгуются с ними за какие-то 0,5% или 1% от цены товара, постепенно представители сферы обращения из презренной социальной группы превратились в людей, владеющих капиталами, сопоставимыми с крупными промышленными капиталами. Купцы стали не только влиять на Правящую Элиту, но и входить в Правящую Элиту стран, то есть перешли из группы «Нетрудящиеся из Народа» в группу «Нетрудящиеся из Правящей Элиты». После такого качественного изменения своего социального статуса купечество смогло защищать свои интересы на законодательном уровне, получать поддержку у правителей стран. При этом, как свидетельствует история, советниками по экономическим вопросам правителей разных стран все меньше были представители производственного сектора экономики и все больше – сферы обращения (купцы, банкиры, финансисты). Конечный результат от экономических советов производственников, как правило, предполагал в соответствии с их менталитетом долгосрочную перспективу и прибыльность на уровне среднеотраслевой (12—15%). Советы купцов наоборот предполагали быструю отдачу и высокие барыши (200—300%). Соблазн соглашения с советами купцов был настолько велик, что гораздо чаще правители прислушивались к ним. При этом очевидно, что сиюминутное желание быстрого обогащения, как правило, не является праведным. Так называемая «выгодная рыночная конъюнктура» для одной стороны зачастую является трагедией для другой стороны, наживаться на которой по канонам многих религий является смертным грехом. При указанном выше уровне доходности купечество закрывает глаза на морально этический аспект выгодной сделки купли-продажи. То же самое в итоге делали правители государств, разрушая тем самым равноправные взаимовыгодные отношения с соседними государствами, которые складывались их предками в течение веков, провоцируя военные действия против своих государств. Это показывало не лучший пример для подражания населению страны, правителям других государств, давало повод для аналогичных действий, когда государство попадало в сложную ситуацию из-за стихийных бедствий, неурожаев. Советы купцов, руководствующихся исключительно интересами сиюминутной наживы, в основе своей являются разрушительными и для тех, кто страдает в результате сделок с неэквивалентным обменом, и для тех, кто пытается обогащаться за счет неравноправного обмена. В то же время, советы производственников, руководствующихся интересами долгосрочного развития экономики, ориентированными на среднюю отраслевую доходность, являются в основе своей созидательными, ориентированными на равноправное взаимовыгодное сотрудничество с другими государствами, укрепляющее их отношения. Очевидно, что это не аксиома, а всего лишь тенденция. Могут быть полезные советы купцов и вредоносные советы производственников. Но история свидетельствует, что основная масса войн была развязана и велась в интересах торговцев. При этом производственники тоже зарабатывали дополнительные доходы, но инициаторы, в основным, были именно торговцы.

Очевидно, что нельзя снимать с производственников ответственность за то, каким образом развивалась история человечества. Безусловно основными «пассионариями» фетишизации денег, разрушения морали и нравственности Правящей Элиты всех ведущих государств мира являются торговцы. Производители товаров всегда имели возможность (сохраняют ее и по сей день) исправить законодательство в свою пользу и заставить торговлю заключать с производителями договоры комиссии или агентские договоры, предусматривающие пропорциональное распределение рисков (соответственно и выручки или убытков от реализации продукции) на уровне затрат на изготовление и на продажу единицы товара. Это принципиально изменило бы целевые установки торговли и превратило бы ее из разрушителя экономики в созидателя. Но для этого производственники должны объединиться и получить поддержку государства. В одиночку эту систему невозможно изменить. В отличие от производственников торговцы объединены и готовы в любой момент противостоять производственникам. А покровительство государства куплено торговцами на много веков вперед.

В. Петти, рассматривая во второй главе «Трактата о налогах и сборах» причины, которые «увеличивают и делают более тягостными различные виды государственных расходов», в частности, полагал, что «… можно было бы сократить и значительную часть этих купцов; они, собственно говоря, действительно ничего не заслуживают от общества, являются лишь своего рода игроками, которые играют друг с другом за счет труда бедняков, сами же не доставляют никакого продукта, а играют лишь роль вен и артерий, распределяющих туда и назад кровь и питательные соки государственного тела, а именно продукцию сельского хозяйства и промышленности.…»50.

Интересы производственников до такой степени низведены на второстепенный уровень, что «рыночная экономика», как основа основ капитализма, описывается не категориями сферы производства, а исключительно категориями сферы обращения: спрос, предложение, цена, рыночная конъюнктура и пр. Кстати, К. Маркс, взяв за исходную точку анализа категорию «товар», как бы невзначай поставил во главу угла Английской политической экономии сферу обращения (стадии распределения и обмена), отодвинув в сторону стадию производства [несмотря на то, что он отмечал, что «… производство господствует как над самим собой во всей противоположности своих определений, так и над другими моментами. С него каждый раз начинается процесс снова…»]51.

При этом, обращаем внимание на то, что при описании последовательности стадий воспроизводства (производство – распределение – обмен – потребление), К. Маркс настаивал на том, что после производства имеет место именно распределение, и только после него – обмен: «… Производство выступает, таким образом, исходным пунктом, потребление – конечным пунктом, распределение и обмен – серединой, которая, в свою очередь, заключает в себе два момента, так как распределение определяется как момент, исходящий от общества, а обмен – от индивидуума. В производстве объективируется личность, в личности субъективируется вещь; в распределении общество принимает на себя, в форме господствующих всеобщих определений, опосредствование между производством и потреблением, в обмене они опосредствуются случайной определенностью индивидуума.

Распределение определяет отношение (количество), в котором продукты достаются индивидуумам; обмен определяет те продукты, в которых индивидуум требует часть, доставшуюся ему при распределении.

Производство, распределение, обмен, потребление образуют, таким образом, правильный силлогизм: производство составляет в нем общность, распределение и обмен – особенность, а потребление – единичность, замыкающую собой целое….

…Результат, к которому мы пришли, заключается не в том, что производство, распределение, обмен и потребление идентичны, а в том, что все они образуют собой части целого, различия внутри единства.…»52.

При этом, роль распределения в процессе воспроизводства настолько велика (в соответствии с мнением К. Маркса), что, хотя оно и размещается сразу после собственно процесса производства, но распределение в значительной мере определяет систему производственных отношений. « … Если рассматривать целые общества, то представляется будто распределение еще с одной стороны предшествует производству и определяет его в качестве как бы предэкономического факта. Народ – завоеватель разделяет землю между завоевавшими и устанавливает таким образом известное распределение и форму земельной собственности, а тем самым определяет и производство. Или он обращает побежденных в рабов и делает таким образом рабский труд основой производства. Или народ путем революции разбивает крупную земельную собственность на парцеллы и, следовательно, этим новым распределением придает производству новый характер. Или законодательство увековечивает земельную собственность в руках известных семей или распределяет труд как наследственную привилегию и фиксирует его таким образом в кастовом духе. Во всех этих случаях – а все они являются историческими – кажется, что не распределение организуется и определяется производством, а, наоборот, производство организуется и определяется распределением…»53.

Получается, что существующее сейчас распределение – это плод некоторого насилия над простым товарным производством (либо навязанный силой завоевателей, либо революцией, либо силой государства). То есть, товарное производство не развивалось свободно, в строгом соответствии с требованиями эквивалентности и экономической справедливости, а постоянно подвергалось насилию и противоестественному изменению. Главным источником этой силы является государство (свое или иностранное). Фактическим результатом такого насилия является уродец под названием «капиталистическая рыночная экономика», который по своим основополагающим принципам далек от простого товарного производства, не имеет с ним ничего общего, является его противоположностью, антиподом, его отрицанием. Утверждать, что «капитализм – это цивилизованный результат развития простого товарного производства», это все равно, что утверждать, что «обезьяна – это венец эволюции человечества».

Если бы к простому товарному производству не применялось насилие, то после завершения процесса производства продукции, последняя проходила бы стадию обмена в процессе купли-продажи продукта труда потребителем, вырученные средства распределялись бы между участниками производства в соответствии с ранее установленными долями трудового участия, и только после этого продукция была бы потреблена. Иными словами, простое товарное производство предполагает другую последовательность процесса воспроизводства: производство – обмен – распределение – потребление. Только в этом случае общество развивается без насилия и искажения, соблюдая требования экономической справедливости и эквивалентности обмена. Распределение не должно быть доминирующей фазой общественного воспроизводства, предопределенной независимо от результатов производства и роли каждого индивидуума в процессе производства. Распределяться должен результат производства, проданный потребителям (прошедший стадию обмена). При этом распределяется не только собственно выручка от продажи продукции (между работниками, на потребление, инвестиции и накопление и т.д.), но и сама приобретенная продукция на личное потребление, производительное потребление, запасы и пр. Это распределение в значительной мере предопределено производством. При отсутствии насилия в экономике у фазы «распределение» исчезает нагрузка «общественного предопределения». Капиталистическое распределение сохраняется только потому, что эта система жестко защищается на государственном уровне на основе специально сформированного для этого законодательства. То есть капиталистическая система, провозглашающая невмешательство государства в сферу действия свободного рынка, существует только благодаря тому, что государство не дает возможности этому рынку свободно развиваться. Если отменить на законодательном уровне обязательность использования исключительно капиталистических методов хозяйствования, то от этой системы, как экономически несправедливой, игнорирующей элементарные требования эквивалентности обмена (в соответствии с требованиями Английской политической экономии), не останется и следа в течение короткого времени.

Основной задачей любого государства, использующего принципы Свободной Экономики (в соответствии с канонами Русской политической экономии) в части рыночной экономики должна быть защита подлинно свободного развития простого товарного производства, обеспечение эквивалентности обмена и подлинной экономической справедливости в обществе. Насилия по отношению к развитию рыночной экономики не должно быть. В этом заключаются основополагающие требования Русской политической экономии.

Таким образом, в соответствии с канонами Русской политической экономии единственно верная последовательность фаз общественного воспроизводства: производство – обмен – распределение – потребление.

Если торговец в качестве партнера окончательно покупает продукцию у производителя (как это имеет место в жизни сейчас повсеместно), а затем, являясь новым собственником товара, продает его по удобной для него цене, присваивая весь выигрыш (или получая убыток от неудачной сделки), то в этой последовательности действий явно просматривается сначала «распределение» (точнее «перераспределение») и только после этого – «обмен». Поскольку «обмен» – это приобретение товара конечным потребителем (на ранней стадии зарождения рыночных отношений «обмен» между производителем продукции и конечным потребителем этой продукции осуществлялся непосредственно), постольку при появлении посредника между производителем и потребителем в виде торговца окончательный «обмен» происходит на стадии отношений «торговец – конечный потребитель». При этом первая стадия сбыта продукции в виде отношений «производитель – торговец» олицетворяет фазу «распределения» стоимости, созданной производителем, между производителем и торговцем (точнее говоря, фазу обворовывания доверчивого производителя расторопным торговцем, несправедливого перераспределения стоимости, созданной производителем, в пользу торговца за счет неэквивалентного предварительного обмена). Соответственно, вторая стадия сбыта продукции в виде отношений «торговец – потребитель» отражает фазу «обмена», посредством которой осуществляется «узаконивание» несправедливого перераспределения стоимости на предшествующей стадии, поскольку собственно стадии «обмена» придается полная видимость эквивалентности («все украдено до нас»).

Предположим гипотетическую ситуацию, при которой все производители в соответствии с рекомендациями Русской политической экономии заключили бы договоры комиссии или агентские договоры с торговыми структурами (оптовыми, которые в свою очередь заключают договоры субкомиссии или субагентские договоры с розничными торговыми организациями, доводящими товар до конечного потребителя), в которых торговые организации принимали бы товар для реализации за определенное вознаграждение (не становясь владельцем товара), определяемое как доля от цены реализации товара, рассчитанная как соотношение фактических расходов на производство единицы товара (доля производителя) и на продажу (сортировка, хранение, перевозка, упаковка и пр.) единицы такого же товара (доля торговца). При такой системе отношений производитель, оставаясь собственником товара, по-прежнему выходит непосредственно на конечного потребителя, несмотря на наличие и функционирование посредника в лице торговца. Сначала товар без промежуточных стадий доводится до конечного потребителя и совершается классический «обмен» между производителем и конечным потребителем (с участием торговца в роли агента или комиссионера), и только потом происходит «распределение» полученной фактической выручки между производителем и торговцем на эквивалентной основе (пропорционально установленным в договорах долям на базе фактических расходов на производство и на продажу единицы товара). Никакого нарушения принципов экономической справедливости. При этом важная роль отводится государству: оно должно следить за тем, чтобы торговцы не диктовали производителям невыгодные им условия реализации (особенном представителям малых и средних предприятий), регулярно проверять пропорции распределения доходов (убытков) в договорах комиссии или агентских соглашениях и сверять их с фактическими затратами в каждой сфере, наказывая огромными штрафами торговцев, нарушающих этот принцип. Государство должно стоять на защите интересов производителей, все время «одергивая» «зарвавшихся» торговцев. Постепенно социальная группа «торговцы» привыкнет к своей новой роли и необходимость в таком жестком контроле отпадет.

Таким образом, по канонам Русской политической экономии для обеспечения эквивалентного обмена как базиса экономической справедливости, основной должна быть сфера производства и система отношений в ней (стержень которых – трудовые отношения). Сфера обращения должна быть производной, подчиненной по отношению к сфере производства, поскольку в этой сфере почти не создается новая стоимость, а, в основном, сохраняется ее величина и обеспечивается доведение созданного товара, как носителя этой стоимости, до конечного потребителя. То, что в сфере обращения при Капитализме допускается (в том числе на законодательном уровне) перераспределение части созданной в производственной сфере стоимости в пользу торговца за счет спекуляции и ростовщичества, является не объективным процессом, а субъективным результатом управленческих решений конкретных людей, руководствовавшихся не государственными, а корыстными интересами. Соответственно, для исправления этой ситуации, установления подлинно справедливых экономических отношений, в том числе между сферами производства и обращения, необходимо всего несколько управленческих решений, изменение законодательства и строгий контроль за их исполнением подданными государства.

Как при Капитализме начинается процесс производства, почему капиталист нанимает рабочих, а не рабочие арендуют у капиталиста оборудование, здание и сооружения для работы, кто подлинно активная сторона в процессе труда? К. Маркс в ходе анализа взаимоотношений капиталиста и наемного рабочего отмечал, что как бы не оценивал ситуацию капиталист и как бы ни пытался убедить других участников процесса труда в том, что он является инициатором начала процесса труда, поскольку в его собственности находятся средства производства и оборотный капитал, в конечном итоге именно наемный рабочий авансирует капиталиста, а не наоборот. «…Здесь следует заметить, что, как выражается политическая экономия, капиталист авансирует капитал, расходуемый на заработную плату, в различные сроки, смотря по тому, выплачивается ли она, например, еженедельно, ежемесячно или раз в три месяца. В действительности дело происходит как раз наоборот. Рабочий авансирует капиталисту свой труд на неделю, на месяц, на три месяца, смотря по тому, еженедельно, ежемесячно или раз в три месяца выплачивается ему заработная плата. Если бы капиталист покупал рабочую силу, вместо того чтобы оплачивать ее уже после ее потребления, следовательно, если бы он платил рабочему заработную плату за день, неделю, месяц или за три месяца вперед, то тогда можно было бы говорить об авансировании на эти сроки. Но так как он платит лишь после того, как труд уже продолжался дни, недели, месяцы, вместо того чтобы купить и оплатить труд на период времени, в течение которого он должен продолжаться, то в целом мы имеем перед собой капиталистическое guid pro guo (смешение понятий. Ред.).…»54.