Однажды в Челябинске. Книга вторая

Глеб крепко удерживал заложницу и ножик возле ее шеи, впившись в ментов горящими яростью глазами. Пистолеты его нисколько не пугали, даже подзадоривали, приятно щекотали нервы. Если и пристрелят, то на районе точно легенды станут слагать, как Глеб не прогнулся и стоял за свои идеалы до последнего. Бешенство застелило глаза – он не боялся последствий, он не почувствует боли от возможного сопротивления. Он улыбался… как ребенок… как психбольной… как садист.

– Дернешься – убью! И без фокусов, поняла?! И вы оба – назад! – Глеб оттащил Наташу на два шага поодаль, не спуская глаз с сотрудников ППС.

Неужели он отныне может повелевать мусорами? Еще чуть-чуть, и он унесется прямиком в нирвану от исполнения собственных желаний – это добавляет сил, задора, тонуса. Очевидно, времени у него не так много – бежать теперь смысла нет, однако месть по горячим следам никто не отменял. Пока имеешь превосходство, нужно реализовывать задуманное, ибо иной возможности может не представиться, а с ней и долгожданного катарсиса.

Сколько Глеб себя помнил, его, маленького, несуразного, нелюдимого, не воспринимали всерьез, недооценивали, ограничивали, наказывали, унижали. С самого детства он копил в себе злобу от нелюбви, обиды, недостатка самовыражения. Поэтому, когда появились первые мальчишеские силы, он отправился крушить весь мир вокруг, вредить людям, добрым и злым. Чтоб видели, на что он горазд, на какие гадости способен изощряться его мозг, ибо все остальные в глазах Глеба не заслуживали ничего кроме мести и вечного страха. А неудачи, приводы в полицию, общественное порицание – все только воодушевляло его. С годами он становился опаснее. И теперь перед всеми предстал апогей становления анархиста, хулигана, вандала, который не приемлет ничего кроме языка силы, боли, ножа и биты.

Невыразительные потуги полиции только забавляли Глеба. Рост позволял ему защищаться живым счетом – Наташей, попутно просчитывающей, как поскорее освободиться. Не очень хорошо думается, когда в твою сторону целятся из огнестрельного оружия, а горлу угрожает нож.

– Воу, мужики! Вы же не стрелки с Дикого Запада. Попадете в девушку.

– Слышь, чертенок! Отпусти ее! Ножик в сторону, руки за голову!

– Ха-ха-ха-ха! Еще чего?! Я здесь командую! Это я вас на колени поставлю!

– Последнее предупреждение! – видно, как дрожат руки у молодого патрульного. Глеб чует его неуверенность за версту.

– Хотите сказать, что у вас все под контролем, стражники?! Гляньте, чего могу, – Глеб стремительно перенес лезвие ножика как можно ближе к глазкам Натальи. – С чего начнем, господа?! За что мы там любим баб?! За глаза?! Может, за нос?! За пышные губки?! За грудь?! Скажите же, что вам по душе?! Все отдать не могу – лишь по частям! Ну же! А-а-а?! Один выстрел… и вы лишитесь всего!

Барзило не мог как следует прицелиться в противную морду Глеба – пару часов назад у него уже был негативный опыт стрельбы.

– Теперь я здесь закон, ясно?! Стволы на землю! Оба! Я не шучу. Я же прирежу ее!

Бессилие истощало Виталика.

– Эй, Рыжий, выходи! Забери ствол у салаги. А ты не сопротивляйся. Травмированных не бьют.

– Я и с одной рукой пятерых раскидаю, – заверил Рыжий, выпрыгнув из «УАЗика».

– Ты тоже, капитан. Хорош играть в доблестного мента. Пистолет бросай! И смирись уже – тебя давно пора в утиль сдать. Только дернись, сука!

Виталик не мог ухватиться за нужную мысль, не мог сообразить, что предпринять. Боялся за любимую. Тем временем руки его ослабли и опустились. Рыжий с самодовольным лицом выхватил пистолет из пальцев Виталия.

– Сержант, мать твою! – грозно и разочарованно выдал капитан.

– Виталя, не надо, – произнесла Наташа.

– Я не могу подвергать тебя опасности.

– Гляньте, товарищ капитан, – торжествовал Глеб, – кого вы воспитали. Труса. Принципиального пораженца. Смысл сопротивляться, а? Зачем вам такая морока? Горячего стажа хоть отбавляй.

Барзило тоже не мог решиться на стремительную атаку. Уж слишком высока цена ошибки. Тем временем Рыжий передал пистолет Глебу – бандюк почувствовал прилив сил.

– Опусти ствол, капитан. Иначе я прикончу ее. Не промахнусь, теперь уже точно.

– Тебе это с рук не сойдет, дьявол!

– Ты безоружен, сержант. На твоем месте я бы помалкивал. Наши требования такие. Вы даете нам уйти. Забываете о нашем существовании и обо всем, что случилось. А еще ты, капитан… отпускаешь его, – Глеб показал на Андрея. – С крысенышем я сам разберусь. Давайте, чего встали?! Исполнять!

– Глеб, ты чего творишь, маньяк?!

– Руслан, тебя никто не держит – можешь валить, пока я добрый.

Валерий Александрович попросил прощения у Господа Бога и направил пистолет в сторону вросшего в землю Руслана – это единственный шанс продолжить торги с неадекватным преступником.

– Уравняли шансы?

Русланчика от неминуемого обморока отделяет каких-то полмиллиметра.

– Хорошая попытка, капитанишка. Руслан, он ничего тебе не сделает – забери у него пистолет. Смелее, – подручный Глеба не сдвинулся с места, ибо думал, что его пристрелят, если он шевельнется. Шок – привычное для него состояние сегодня. – Видишь, кэп: лошара нам ни к чему. Можешь делать с ним все что хочешь. Он бесполезен. Давай, мусор, отстегивай Андрюху… Пиши завещание, стукач!

– Вы сбрендили, капитан?! Даже не думайте, – пытался вразумить мента Андрей.

За последний час Наташу шквалом захлестывали истинно женские чувства, которые обычно ее не посещали. Она не могла поверить, какой в одночасье обузой стала. Девушка видела, как с Андрея сняли наручники. И все из-за нее.

Маска траура не сходила с Барзило – давненько он не был настолько беспомощным. Капитан посмотрел на стажера – одним лишь взглядом дал понять, что он идет на такие унижения только ради Виталика и его невесты. Волевой поступок для такого человека, как Барзило. Бездарностью почувствовал себя и Виталя – он ведь может голыми руками броситься и… Нет, второй раз ему точно не повезет. Все полномочия и так превышены – возможно, стоит действительно обо всем позабыть, но ведь «вор должен сидеть в тюрьме».

– Парень, – шептала Глебу Наташа, – отпусти меня. Обещаю, они дадут тебе уйти. Не нужно переводить ситуацию в пат.

– Ты полицейская сучка, что ли? Не похоже.

Андрюха не мог вообразить, что ждет его впереди. Он свободен и заперт одновременно. Здесь – его враг, где-то там – его любовь. Полиция беспомощна – впрочем, как и всегда.

– Как же легко, оказывается, поставить вас в безвыходное положение, да?! Бросай уже пестик, капитан, не нужно нарываться. Вы не поверите, каково это – держать на мушке мусоров, хе-хе-хе.

– Не дури, чертенок! Не порть себе жизнь окончательно. Мы все…

– Сейчас вы всего лишь беспомощные подкаблучники. Пожалели бабенку, что подвела. Да вам выпишут пенок под зад, если узнают. Так что я вам одолжение делаю. Ваши коллеги уж очень заняты «Хамелеоном» – им не до вас, – Глеб все еще угрожал пистолетом Наташе. – Знаете, почему я так опасен? А?! Потому что мне нечего терять. Это и есть истинная свобода – вседозволенность. Обретаешь ее, только когда все теряешь. А это про меня, – Глеб стал отходить вправо, в темноту, куда не падает свет уличных фонарей, не отпуская Наталью. – Я сейчас пристрелю ее… лишь для того, чтобы посмотреть на ваши рожи.

– Мы найдем тебя и закроем надолго, – хотел сделать выпад стажер.

– Стоять!!! Не так все просто, как вы думаете.

– Отпусти ее.

– Ах, я понял! Между вами любовь, да?! Ситуация стала гораздо пикантнее, – облизнулся Глеб. – Тебе повезло, дорогуша, ведь сейчас я жажду пролить другую кровь. Не правда ли, Андрюшенька?!

«Сейчас или никогда», – подумал Андрей.

– Рыжий, хватай эту крысу, и уходим.

Мысли, вернее, нервные сигналы летали по мозгам со скоростью света. Про боль в плече пришлось забыть. Андрей более-менее очухался, когда на максимально возможной скорости летел прочь с места разборки, преодолевая заборы, сугробы, бордюры, кусты и лесенки, минуя улицу за улицей, перекрестки, кварталы, подворотни, гаражи, завалинки. Паренек несся сломя голову, не чувствуя усталости и одышки, ибо речь идет о сохранности его жизни. Некогда оборачиваться и смотреть под ноги – мягкий снег сменяется обледенелыми тропинками, потрескавшимся асфальтом, раскрошенной плиткой. Вокруг все смешалось, словно в абстракции. Андрей будто крутит планету своими ногами, приближая к себе все новые и новые локации: однотипные, бесцветные, пугающие своей неизвестностью. В этом весь Челябинск. Андрей бежит, не имея за собой ничего кроме главной движущей силы (после инстинкта самосохранения) – любви к Вике и веры в то, что она ждет его в назначенном месте, у часовни на вокзале. Парень летел вперед, пересекая наискосок Калининский, а после и Центральный район, спиной чуя, что цепкие руки прошлого не отпускают его, желают ему смерти. Да, Глеб маячит позади.

Ранее Андрюха не дался в руки Рыжему. Предвосхитив возможную стрельбу, беглец ногой ударил Барзило по запястью – пистолет отлетел в сторону. Не успел он приземлиться, как Андрей сорвался с места и побежал куда глаза глядят.

– Куда???!!!

Руслан беглеца не остановил. Хватка Глеба слегка ослабла. Наташа резко нагнулась и перекинула хулигана через спину как мешок с картошкой. Тот перекувыркнулся и рухнул на нечищеный тротуар, потеряв ориентацию в пространстве, но сохранив пистолет. Виталий решил окончательно нейтрализовать Глеба, однако на него налетел Рыжий и отодвинул молодого полицейского от своего кореша. Стажер закрыл своим телом Наташу и не позволил Рыжему к ней приблизиться.

– Назад!!! – закричал Глеб и пригрозил стволом тем, кто оказался в его поле зрения. – Я шмальну! Шмальну! Назад! Прочь!

Глеб увидел Барзило. Выстрелил спонтанно – лишь бы распугать всех вокруг.

Хлопок оглушил. Пуля просвистела рядом с капитаном – мужик даже почувствовал вибрацию воздуха, что она создала. Глеб увернулся от кулаков Валерия Александровича и побежал вслед за Рыжим, продолжая беспорядочно размахивать пушкой, прикрывая тыл.

– Он не должен уйти! Его нельзя отпускать! Нельзя! – кажется, Рыжий взял след Андрея.

«Не уйдет!» – Глеб следовал за напарником.

Виталя крепко прижал Наташу к себе. Барзило от разочарования, что упустил Глеба, так и остался валяться на тротуаре.

– Прости меня. Я вас подвела.

– Мне все равно. Ты со мной. Ты жива. Больше мне ничего не нужно.

– Провал, голубки, – заявил Барзило. – Кто-то решил поиграть с огнем. И совершенно забыл лекцию о табельном оружии.

– Товарищ капитан, – начал стажер, желая загладить вину, – мы обязаны поймать гниду и засадить его. Это наш долг.

– Дело чести, – ответил капитан.

Наташа посмотрела на проезжую часть и замерла. Дверца в камеру «УАЗика» настежь раскрыта. Рядом с автомобилем лежит Руслан. Девушка подлетела к нему. Видно же, что паренек угодил к рецидивистам случайно. Выпущенная Глебом вслепую пуля угодила в Руслана и глубоко засела в его правой ноге. Кажется, паренек тихо молился Аллаху.

– Аптечку неси! – скомандовала Виталику Наташа.

Парень смотался до аптечки и обратно.

– Его бы в лазарет, – сказал сержант, наблюдая, как его невеста распоряжается содержимым чемоданчика с красным крестом.

– Штанину ему порви. Давай же, – попросила жениха Наташа. Тот выполнил указание. – Я мельком видела скорую у клуба. Я дотащу его туда.

– Я помогу.

– Я справлюсь сама. Вы оба должны поймать ублюдков, – проговорила Наталья, одновременно успокаивая Руслана, что всхлипывал и дергался. – Терпи, казак – атаманом будешь, – девушка оказывала помощь пострадавшему. Кровоточащая рана ее нисколько не смущала, словно медсестру в окопе во время ожесточенных боев. Прочие девахи давно бы уже в обморок попадали, а Наташа сохраняла хладнокровие.

– Но… – пытался возразить Виталий.

– Без разговоров, – отрезала она.

Виталий не сдержался и поцеловал ее в щечку.

Мимо промчалась древняя «Копейка».

– Товарищ капитан, – стажер увидел, что Барзило пялится в каталажку «УАЗика». – Я за руль? Пора ехать, – оба хотели поскорее изловить и покарать беглецов. – Надерем им… зад…

Внутри передвижной тюрьмы сжался в угол Роман. Как только таксист понял, что на него смотрят, он выпрямился:

– Заметьте, – торжественно произнес он. – Я не сбежал.

***

– Мужики, вы что, реально искали меня? – восторженно спросил Лева.

Клуб любителей ретроавтомобилей вновь в полном составе. Илья неторопливо вел машину по пустынным улочкам.

– А что мы, по-твоему, должны были делать?

– Я поражаюсь, Лева. Ты взрослый мужик… и не смог с молодчиками справиться?!

– Поправочка: я пьяный взрослый мужик. Не буду напоминать, по чьей вине.

– Тебе кровь из носу нужно восстановиться к обеду, иначе твоя супружница из тебя кастрированного взрослого мужика сделает. Позвонил бы ей, кстати.

– Ох, наслушаюсь же я, – почесал голову Лев.

На этой фразе Илюха резко дал по тормозам. Чуть не поймал на капот двух пацанов, перебегавших дорогу. Один выставил руки вперед, словно этот жест гарантированно поможет не попасть под колеса. Обтерев ладонями капот, беглец мимолетно встретился взглядом с пассажирами и водителем «KIA», отчего еще быстрее дал деру, стремительно перепрыгивая заборы и перелетая сугробы, и скрылся в ближайшем неосвещенном проулке.

– Едрить-колотить! – воскликнул Илья.

Адвокат надавил на газ и резко крутанул руль влево, направив машину следом за другой бегущей фигурой       (явно с травмированной рукой). Илья целился в межквартальный проезд, куда все и бежали, однако позабыл, что ведет всего лишь автомобиль, а не танк, то и дело цепляя ветки да металлические оградки.

– Я перезвоню, – заявил Лев в трубку, вытаращив глаза.

Миша схватился за ручку над дверью:

– Ты чего творишь?!

– Это же они, Мишаня! Они! Уйдут ведь, подлюки! – Илюха нехило загорелся погоней за молодчиками, что испортили ему день (вернее, ночь).

Стан преследователей Глеба и Рыжего увеличился. При этом они сами преследовали Андрея, который безуспешно пытался избавиться от хвоста, запутывая следы и все больше плутая в дебрях. Всем не привыкать убегать, преодолевая длинную дистанцию со всевозможными препятствиями.

Одно лишь предчувствие скорейшей расправы толкает Андрея вперед, заставляет интуитивно выбирать наилучший путь за доли секунды, протискиваясь меж стен и гаражей, ночующих на стоянках машин, прикрываясь руками от веток голых деревьев и кустов. Нужно бежать, невзирая на лед на тропинках и глубокие сугробы, в которых приходится утопать. Остановка равноценна капитуляции, смерти. Приличное расстояние, как ему казалось, он преодолел за одну-две минуты. Ни в одном из укрытий он не желал задерживаться: считал их ненадежными, к тому же его ждет Вика, а до нее еще далеко. При этом Андрюха абсолютно не ориентировался на местности. И ведь ни одной живой души вокруг. Для Андрея все происходящее – квест, в котором одна типичная локация сменяется другой идентичной: частный сектор с запахом печного дыма в воздухе и гавканьем собак, серые пятиэтажки, недостроенные монолитные многоэтажки, завалинки и полуразрушенные склады, бесчисленные ржавые гаражи, уходившие за горизонт. То кромешная темнота, то открытые освещенные участки, с которых нужно уходить, ибо там одинокий беглец виден как на ладони. Сложно, но Андрей не останавливался и искал выходы.

Вскоре он увидел впереди тропинку сквозь лесополосу. Она ведет к ярким рядам прожекторов, повисших в небе, будто колонны НЛО. Оттуда доносятся свистки тепловозов, стук колес, эхо от коротких объявлений из громкоговорителей. Железная дорога – отличный шанс затеряться. Андрей с новыми силами засеменил по дорожке, петлявшей мимо деревьев, стихийных свалок и полуразрушенных строений. Еще сильнее запахло углем, которым топят пассажирские вагоны. Нужно смотреть под ноги: здесь легко поскользнуться и напороться на что-нибудь острое, спрятавшееся под снегом. Восточная сторона небосклона начинала синеть (чуть-чуть). Мороз уже не так щипает щеки, не обжигает нос и глотку. Во рту царит засуха, кончики пальцев превратились в сосульки, сердце неустанно стучит, стан залился горячим потом так, что одежку можно выжимать.

Глеб и Рыжий гнались за Андреем на пределах собственных возможностей – дыхалки у заядлых курильщиков не хватает, однако их гонят вперед слепая ярость и жажда мести. Пистолет сросся с кистью Глеба. Пацан бежал точь-в-точь по маршруту Андрея, словно чуял врага по запаху, считывал по повадкам, мыслям. Он с каждой секундой все сильнее желал поквитаться с ним: чем изощреннее, тем лучше. За Глебом, придерживая забинтованную кисть, семенил Рыжий, краем глаза примечая, как за ними по пятам следует гражданская машина (порой даже не одна), петлявшая по кварталам и закоулкам, то настигая бегунов, то отдаляясь от них. В одночасье автомобиль исчез из виду – Рыжему даже показалось, что где-то позади мимолетно заблестели красно-синие огни полицейской мигалки.

В центре сквера, через который пролегал путь беглецов, откуда ни возьмись объявился кроссовер «KIA». Прямо на дистанции меж бегущими. Погнув ограду, он влетел на широкую дорожку и бежевым пятном пронесся мимо, раскидав в заносе лавки и урны, взорвав до основания снежную гору собственным капотом. Машину развернуло – дальними огнями осветились спины Глеба и Рыжего, которые не прекращали движения.

Автомобиль поехал за ними напрямик, свернув с главной аллеи и уверенно нагоняя беглецов. «Он же нас догонит и задавит, задавит!» – судорожно мелькало у Рыжего в голове. Глеб резко свернул вправо, прямиком в снежную трясину, где смог бы проехать только мощный внедорожник.

– Разделимся, Рыжий! Хуй они нас поймают! – крикнул Глеб – Рыжий подчинился, резко вильнув влево.

Машина свернула за Глебом и подпрыгнула на бордюре, повалив фонарь. Двигатель взревел, колеса принялись вскапывать глубокие сугробы, из-под покрышек вылетал снег. Однако, как бы Илья ни старался, «KIA» вскоре безвозвратно завяз в сугробе посреди сквера. Илюха, посадив машину на брюхо, яростно ударил по рулю. Пятки Глеба сверкали где-то впереди.

– Толкнем?

– Нет, – отрезал Илья, – вы за тем, что с культей. А я за главным.

Илья продолжил погоню, высоко поднимая ноги, чтобы поскорее выбраться из снежных барханов. Его коллеги не успели ничего путного произнести, чтобы образумить вожака. Времени в обрез, поэтому Миша и Лев погнались за Рыжим, который к тому моменту начал выдыхаться. Его фантазия в запутывании следов хромала. Найти его не составило труда.

Механик и сисадмин почти нагнали конопатого у берегов Миасса. Река в том месте неширокая: до ближайшего берега, заросшего деревьями, рукой подать, нежели до моста. Потому беглец, понимая, что деваться некуда, развернулся в сторону преследователей, показал им средний палец и вышел на лед. Рыжий понесся по застывшей реке к противоположному берегу, минуя заросли камышей и пробуренные рыбаками лунки.

– Пошли! – Лев на кураже тоже захотел спрыгнуть на лед, но Михаил схватил отчаянного паренька за капюшон. – Уйдет же, – топнул ногой от досады Лева.

– Молодой и горячий, да?! – отругал его старший товарищ. – Одного раза тебе не хватило? Провалишься ведь. Глянь, какие там трещины!

Лева не упускал Рыжего из виду – подростков, что измывались над ним, он еще долго будет вспоминать. Бойцовский пес Глеба благополучно преодолел половину пути. Хотя то и дело наступал в лужи и слышал, как трещит под ногами припорошенный снегом лед.

– Неужто добежит? – спросил Лев, наблюдая, как Рыжий издевательски им машет.

– Дуракам везет, – констатировал Михаил и присел на ближайшую лавочку, чтобы отдышаться и закурить. – Бог зачем-то бережет таких. Не переживай, он еще получит по заслугам.

После этих слов Рыжий, практически достигший берега, еще раз решил обернуться, чтобы взглянуть, не решились ли преследователи на переправу. Он заметил, что его следы наполнились водой, а лед начал расползаться. Но ему ведь это не грозит – до берега всего-то пара-тройка метров. В ту же секунду нога Рыжего угодила прямиком в полынью. Заполненная мутной ледяной водой пасть вмиг проглотила бегуна. Жижа сковала парня и обеспечила его такими ощущениями, которые он прежде не испытывал. В кисти возгорелась новая боль, ноги запутались в тине и водорослях, противная вода залилась в уши, нос и рот. Собравшись с силами, он показался на поверхности и протянул руки на примыкавшую к берегу льдину. Прочертив по ней желоба замерзшими пальцами, Рыжий не смог зацепиться, и полынья снова утащила его. Под водой стало ясно, что новый рывок станет последним шансом спастись. Он зубами разодрал бинты и вынырнул вновь, пытаясь ухватиться за льдину, что расцарапала ему руки и больно воткнулась в грудь, разрисовав порезами и ее.

Превозмогая боль, Рыжий, вскричав во всю глотку, вытянул себя на берег. Сугробы казались песочком на южном пляже по сравнению с водой. Он цеплялся за клочки сухой травы, чтобы отползти подальше от реки, подтаскивая за собой обессилевшие ноги. Ужас от того, что никто не придет ему на помощь, не накроет пледом и не напоит горячим чаем (или чем-нибудь покрепче), погрузил Рыжего в шок и отчаяние.

А ведь все могло кончиться летальным исходом. Сейчас он один – травмированный, промокший, продрогший. И велика вероятность плачевного исхода – того самого… Он сбежал, но какой ценой?

***

Светает. Тропинку, что взбирается на освобожденный от снега пригорок (видимо, под ним проходит теплотрасса), видно все лучше. Андрей начинает уставать, при этом прекрасно понимая, что брести вдоль рельсов ему еще прилично – до вокзала точно километра три-четыре, если не больше. Здесь десять путей, не меньше. Почти все заняты бесконечно длинными товарняками с разноцветными грузовыми вагонами, путешествующими по стране. Андрюха остановился, чтобы перевести дух, раздумывая, как надежнее запутать следы. Слева непролазные заросли, изрешеченные трубами и разбомбленными развалинами; справа дорогу преграждает забор гаражного кооператива. Вновь перед глазами беглеца предстала Вика – Андрей искренне верил, что недоброжелатели еще не успели начать ее поиски, что бы она ни натворила. Он обязательно ее увидит.

Не успел паренек сделать шаг вперед (аккуратно, чтобы не свалиться на спуске к железке), как услыхал мерный грохот, прошедший по составу, что стоял на ближайших путях. Товарняк пришел в движение. Как же не вовремя! Теперь под него не нырнешь. Очередная преграда на пути к свободе.

Он опасливо обернулся и замер, а по сердцу и всем конечностям будто прошлись молоточком, которым отбивают мясо.

В паре метров от Андрея, отрезав единственный путь к отступлению, стоял Глеб с полицейским пистолетом в руках. Его бешеный взгляд и победоносная ухмылочка означали, что оружие он намеревается применить. Он загнал добычу в угол – Андрею некуда бежать, отныне он полностью в распоряжении Глеба, им никто не помешает. Ради такого момента стоило пробежать полгорода. Глеб окончательно и бесповоротно перешел границу адекватности: он превратился в помешанного на охоте хищника, который, прежде чем растерзать добычу, хорошенько над ней поглумится.

Из-за давней вражды и неприязни аргументов в перепалке предостаточно. Глеб невзлюбил Андрея с первых же секунд – как же теперь не издеваться над слабым, беззащитным и эмоционально подавленным из-за семейного положения пареньком, демонстрируя таким образом свое превосходство, оттачивая бойцовские навыки и беспощадность на безмолвной груше для битья, которую можно подавлять не только физически, но и морально. Однако Глеб, доходя до экстаза, никогда не добивал Андрея, не позволял делать этого и своим приспешникам, дабы оставить последнего наедине с болью и слабостью. Вскоре выяснилось, что никчемный только и делал, что тренировал выдержку и учился дистанцироваться от бесконечного потока издевательств. Последней каплей стала любовь между Андреем и Викой, отчего Глеб обрушил на соперника всю злобу без остатка, но прежнего удовлетворения уже не испытывал, поскольку дела все чаще стали не ладиться. И сегодня с полной уверенностью можно заявить, что здесь встретились не забияка-драчун и его жертва, а равные противники. Андрюха дал бой Глебу на скупке металлов, практически оставив визави ни с чем (паническая атака помешала), а позже у него и вовсе хватило смелости сдать свору ментам, что могло на корню подрезать magnum opus Глеба. Он не мог допустить, чтобы Андрей вышел из этого столкновения победителем – мерзкий беспризорник должен оставаться безмолвной и бесхребетной боксерской грушей.

Андрей до сих пор не мог поверить в то, что Глеб ему не чудится. Тем не менее он решил встретиться лицом к лицу со своим страхом и ни в коем случае ему не уступать, как решил еще в вахтерском вагончике на скупке, где бандит предстал перед Андреем не как всесильное зло, а как обыкновенный человек. Если же Андрюха, наворотивший сегодня дел, достоин увидеть Вику, небеса дадут ему шанс.