Щенки. Проза 1930-50-х годов (сборник)

Хроника безумия. Это чудо. Невероятно, но эта великая книга, которая была написана еще в советскую пору, десятилетия ждала своего выхода в свет. Зальцман не питал надежд на издание своего романа ( Зальцман, близкий обэриутам , их талантливый продолжатель, знал, чем это может для него обернуться), но теперь, когда его стихи и проза доступны читателю, пусть и ничтожным тиражом, мы можем с полной уверенностью говорить о том, что без Зальцмана не может быть нашей литературы. Потому что эта книга – одна из лучших книг советской поры. Читать «Щенков» сложно, трудно их толковать, но это от своего бессилия. Подобного тому, как школьник пытается преждевременно осилить труды Гегеля или Канта. Остается лишь обозначить какие-то свои мысли. Безусловно, это хроника. Хроника безжалостная, беспощадная, где от каждой страницы веет то лютым голодом, то болью, страхом и страданием. Автор же, как безжалостный хроникер снимает-описывает вплоть до малейших деталей картину …Далее

Зальцмана, может быть, несколько перехваливают - на волне интереса к переоткрытому автору.И все же читать "Щенков" очень интересно - "изнаночная классика" в буквальном смысле, эта книга и на мейнстримную классику позволяет взглянуть как бы с изнанки.Это как "Доктор Живаго" - да, почти все успели сравнить "Щенков" с "Живаго", но мне это сходство бросилось в глаза ещё до того, как я взялась читать рецензии; итак, "Щенки" - это как "Живаго", только вместо интеллигентских метаний... ну, например, <здесь было неприличное слово, но я хочу, чтобы мою рецензию убрали из неформата> С ЧЕЛОВЕКОМ-СОВОЙ.Или как "Мастер и Маргарита", только роль Воланда здесь исполняет все тот же человек-сова в избушке не на курьих ножках, повернись к голодной Сибири задом, к цветущей Молдавии передом; а вместо титульных влюбленных - натурально, двое щенков; и Зальцман, в отличие от Булгакова, не скрывает, как это ужасно и безнадежно - покой в отсутствии света.Это вообще очень страшная книга, одна из самых стр…Далее

"Щенки"- незавершённый роман. Он был восстановлен по черновикам Зальцмана, и, может быть, представлен нам не совсем таким, каким его выпустил бы в свет сам автор. Об этом можно только сожалеть. Но это очень своеобразная проза, которую трудно с чем либо мной ранее прочитанным сравнить. Действие романа разворачивается на фоне гражданской войны, разрухи и голода, последовавшими за революцией 1917. Фон страшный, но в романе это только фон, объясняющий ту атмосферу всеобщего озверения, в которой живут герои, персонифицированные как в образах людей, так и животных. Как в снах перемешиваются образы реальные и вымышленные, так и у Зальцмана в романе сосуществуют люди, от голода и страданий потерявшие человеческий облик и животные, которые оказываются носителями человеческих качеств. И те и другие обнажают те жуткие инстинкты животного порядка, которые во времена нормальной жизни трудно себе и вообразить. Мир , нарисованный Зальцманом, страшен. Это "страх, страшный не как страшный сон, а как …Далее