Круиз. Путевой дневник длиной в 25 000 км

Китаец вдохнул воздух в загубнике акваланга, продемонстрировав, как нужно дышать, и кивнул. Сунул загубник мне, я втянул воздух, кивнул в ответ. И тут произошло неожиданное. Он резко дернул меня за жилет вниз, встал мне на спину ногами и толкнул изо всей силы на дно. Чудом не выпустив изо рта загубник, я начал жадно дышать ртом. Когда пузыри рассеялись, я оценил обстановку.

Я на дне, вокруг камни и песок, сколько кислорода – я не знаю, часов у меня нет, ласт тоже нет. Что сейчас происходит на поверхности, я не знаю. «Вдруг катер не будет меня ждать и уплывет без меня,» – эта мысль почему-то мелькнула первой.

Я решил всплыть и проверить эту версию. Но новый толчок ногами в плечи вернул меня на дно. Ясно, всплыть мне они не дадут. Нужно отплыть подальше от этого места и попробовать всплыть в другом. Я стал перепрыгивать вперед, как кенгуру, цепляясь за рифы. Проскакав так метров пять, я ощутил, как кто-то, потянув меня за акваланг, развернул, как маленького ребенка, ползающего по кроватке, в другую, противоположную сторону.

Я проделал ту же операцию с прыжками по валунам в другую сторону, но там также поймали, развернули и отпустили. Ясно, они контролируют с поверхности квадрат, где я плаваю. И не дают мне всплыть. Все ясно, они ждут, когда кончится кислород в моих баллонах! И я захлебнусь. Конечно! Несчастный случай в море. Мое тело порежут на органы, а Аню продадут в бордель.

Паникой делу не поможешь, я постарался взять себя в руки и решить, что делать дальше в сложившихся обстоятельствах.

На сколько же все-таки хватит кислорода? Нужно экономить.

И я принялся дышать медленнее. Нужно что-то придумать, причем срочно. Я не знаю, сколько у меня воздуха, не знаю, тут ли еще лодка.

Думай, Паша, думай!

Есть! Есть идея – нужно постараться втянуть побольше воздуха и всколыхнуть ил со дна, сделав тем самым завесу. Тогда они потеряют меня из виду и появится шанс ускользнуть незамеченным.

Я начал бегать по дну, якобы ища ракушки, поднимая и бросая их на дно, тем временем, ил вокруг меня начал вздыматься, и я сам уже видел не дальше, чем на метр перед собой. Затем я сделал два больших вдоха, и, затаив дыхание, рванул, что было мочи, прижавшись всем корпусом ко дну, огибая рифы. Примерно определив, что отплыл уже метров на десять, я затаился за огромным валуном, по-прежнему не дыша. Сердце бешено колотилось, звонкими ударами отдаваясь в голове.

Что же там с Аней, жива ли еще…

Пока я плыл за валун, я не заметил, как сильно поранил руку, и кровь алой лентой сочится из моего запястья. Я постарался зажать кровь другой рукой, но и она оказалась порезана, из нее тоже сочилась кровь.

И тут в голове мелькнула мысль, после которой контрабандисты, сутенеры и торговцы органами стали детскими игрушками.

Акулы!!! Черт возьми! Акулы чувствуют кровь на сотни метров – вторая мысль догнала первую. А что, если я и есть гвоздь программы, эта парочка китайцев купила билет в первый ряд. Шоу «Русский против белой акулы», NationalGeographicотдыхает. Все взаправду – пустим русскому кровь, а акулы сделают все остальное. Перед глазами проплыли картинки из фильма «Челюсти», где огромная белая акула откусывает ноги и руки у бедных купальщиков. Кровь, части тела, зубастая пасть…

Ил вокруг меня кружился, я видел, как мимо снуют маленькие рыбки. Чего ждать!?

Нужно срочно искать, чем отбиваться.

Русские так просто не сдаются! Я прижался ко дну, чтобы получше разглядеть, что лежит рядом. Нащупал продолговатый камень, но маленький, отбросил его в строну, стал шарить дальше. Тут в руку попала старая ржавая консервная банка, она была смята. Отличное оружие ближнего боя! Хватит, чтобы выбить глаз! Спиной я прижался к валуну, а левую руку выставил немного вперед на случай атаки акулы. Правую руку с зажатой в ней консервной банкой отвел назад, приготовил для удара.

Интересно, лишиться руки – это сильно больно? Хватит ли сил нанести ответный урон? А без руки я смогу всплыть самостоятельно? Я постарался отогнать эти страшные мысли и сосредоточился на обстановке вокруг.

Воздух в легких кончился, и я медленно, маленьким глотком потянул новую порцию кислорода из загубника. Надеясь, что маленькие пузыри от вдоха мои надсмотрщики все-таки не заметят, приготовился к худшему.

Минуты тянулись, как часы, но ничего не происходило.

И тут что-то мелькнуло во мраке ила, я старался убедить себя, что мне просто показалось. Но тень начала увеличиваться, и маленькие рыбки быстро юркнули в стороны, будто увидели что-то, что их напугало. Это что-то с большой скоростью двигалось в мою сторону.

Я крепче сжал банку в правой руке, стиснул зубы, приготовившись к потере левой…

Как вдруг перед моим лицом появилось лицо китаянки в маске и с загубником, она нависла сверху валуна надо мной.

От неожиданности я вжался в валун всей спиной. Из надвигающегося ила на меня выскочил парень китаец, тот, что приплыл вместе с нами на лодке.

Они начали фотографировать меня и себя подводным фотоаппаратом и показывать жестами, что потеряли меня и ищут уже минут пятнадцать.

В следующую секунду меня резко дернули за акваланг вверх, и через мгновение я оказался на поверхности. Два китайца из дайвинг-клуба со злобными проклятьями обрушились на меня. Они трясли меня за жилет, что-то кричали и махали руками, а я старался всмотреться в лодку, точнее, увидеть, есть ли там Аня.

Есть! Она сидела на том же месте, что и перед моим погружением, и махала мне рукой.

Жива! – кричал внутренний голос. – Жива!!!

Несчастные перепуганные китайцы отбуксировали меня на катер, я снял жилет и акваланг, сел молча рядом с Аней.

– Ну как? – спросила она.

– Супер! – протянул я.

– Они тебя потеряли тут, ты куда уплыл-то? – спросила Аня.

– Да за рыбкой погнался, – ответил я.

– Ну ты даешь! – звучно засмеялась Аня.

Вскоре на борт залезли и ребята китайцы. Под водой время тянулось долго, а пока мы ждали эту парочку, я и не заметил, как у них прошли их тридцать минут погружения.

Если честно, обратную дорогу я помню плохо. На пристани я быстро снял комбинезон и галоши, надел свои шорты, рубашку и сандали.

– Давай прогуляемся, – сказал Ане.

Мне хотелось побыстрее отделаться от всей этой истории. Аня согласилась без лишних возражений. Видимо, ей хотелось того же. Но нас окликнул Шрам.

– Ну, что еще?! – взмолился я.

Шрам указал на микроавтобус. Я показал жестом, что мы пойдем пешком, но он замотал головой и снова властно указал на микроавтобус.

Мы послушно пошли садиться на свои места в салоне.

Если мы умрем сейчас, то это будет самая несправедливая смерть! Микроавтобус запетлял по улочкам и через двадцать минут затормозил у знакомого отеля. Мы вышли. Попрощавшись с водителем, зашли в холл отеля. Всю дорогу домой мы молчали, а, зайдя, обернулись, посмотрели друг на друга и чуть ли не в голос простонали – какие же мы дураки!!! Безумцы!

Мужики, дослушав мою историю, выдохнули, и, махнув рукой, налили еще по стопке водки.

– Ну, ты, малой, даешь! – воскликнул прораб.

– Отчаянный! – прокомментировал крановщик.

– Скупой платит дважды. За это и выпьем! – подняв стакан вверх и широко улыбнувшись, сказал я.

Говорили еще о чем-то, но уже не помню, во время таких задушевных разговоров темы поднимаются разные и меняются спонтанно. Распрощавшись с гостями, я отправился к себе. Раздевшись в темноте, я завалился в кровать, было жутко холодно. Сжавшись в комок, я начал согреваться и в это время провалился в сон.

Точно помню: снилось море и солнце, солнце яркое-яркое, а море бескрайнее-бескрайнее. Как будто и не море вовсе, а целый океан.

На следующее утро я проснулся с хорошим настроением. Спустился на кухню и вдруг стало неожиданно грустно, от осознания того, что мы больше никогда не увидимся ни с крановым, ни с прорабом. Часто встречаешь интересных людей, но начинаешь тесно общаться только тогда, когда уже пора расставаться. Как будто закон подлости какой-то.

По-быстрому перекусил и побежал на площадку. В этот день мы проводили запуск оборудования. Всех трудностей рассказывать не буду, скажу лишь, что бежало из всех щелей, в насосной было столько течей и фонтанов на фланцевых соединениях, что она походила на подбитый баркас. Но, благодаря гаечным ключам и, как в анекдоте, «какой-то матери», к вечеру насосная и вся магистраль заработали, как часы. Течи устранились, давление выровнялось. Спешить уже было некуда, и я решил довести дело до конца. Чтобы уехать, что называется, с чистой совестью.