Я родился на Поварне

Упала барыня «на бис».

Плеть из рук самой хозяйки
Оказалась у Солохи.
Тут досталось вновь зазнайке
В этой жуткой суматохе.

– Ах, ты, барыня соплива, —
Приговаривала громко
И хлестала так игриво,
Пока ветвь не стала ломка.

Отрезвела вмиг Солоха,
И решила: «С девки хватит.
Эх, домой пойти б неплохо,
А то скандал ещё закатит».

И пошла вдоль по оврагу.
А Глафира молодая,
Погнала свою конягу,
К себе в именье уезжая.

Так закончилась их встреча
После стольких лет разлуки,
А ведь в детстве, не переча,
Разделяли радость, муки.

Лишь к утру к себе добралась,
Подружившись с головою,
С мужем тут же пошепталась,
Как с семейным главою:

– Милый Ёсик, всё пропало!
Барыню обидела.
В тёмном месте повстречала,
Поздно, вишь, увидела.

В общем, высекла малую
Наглую девчонку.
А теперь сижу, тоскую,
Гладя собачонку.

– Ты свихнулась, дорогая?
Надо к барыне спешить.
Лошадь в бричку запрягаю,
Чтоб смогла тебя простить.

А не то подаст бумагу
В управленье на тебя,
И тебя, как забияку,
Публично высекут, губя.

И помчались вмиг к Глафире,
Чтоб прощения просить,
Извиниться и о мире
С барыней поговорить.

У ворот лакей их встретил:
– Как прикажете доложить? —
И Иосиф им ответил:
– Нам бы к барыне сходить.

Доложите, что Солоха,
Нянька бывшая её,
Ожидает без подвоха,
Что отправят в забытьё,

Просит личного приёма,
Чтоб прощения просить.
– Ожидайте у проёма,
Пойду барыню будить.

Час проходит – не пускают.
Вот уже второй идёт.
Из-за шторок наблюдают,
Но никто и не зовёт.

А за шторками волненье,
Начался переполох.
У Глафиры изумленье,
Вылетает тяжкий вздох.

Покачнулась и осела,
Ладно слуги подхватили.
У окошечка присела:
– Нате, гости прикатили.

Не пускать! – сперва сказала.
А сквозь шторку смотрит зорко.
Память с ночкой увязала,
И обида колет колко.

Но узнав в Солохе няню,
Ту, кого любила в детстве:
– Бывало, ей нагрубияню —
Не казнила в малолетстве.

А прижмёт к себе покрепче
И погладит по головке.
Почему-то станет легче