Самый лучший коммунист. Том 1

Купив по мороженке у входа в парк, мы вошли на центральную аллею. Народу полно, поэтому путешествие продвигалось медленно, но даровало много удовольствия.

– Позвольте представить вам мою супругу…

– А это – моя очаровательная супруга…

– Женился, да, вот, кстати, моя половинка…

– У вас тоже недавно была свадьба? А квартиру молодой семье выдали? Свободного жилья нет? Несправедливо – нам выдали, а вам нет. Давайте я вам помогу!

Через пятнадцать минут Виталине надоело, и она утянула меня на туристическую тропу. Но народу хватает и здесь!

– Моя супруга, талантливая начинающая писательница…

– Да, Сокольники за последние два года действительно сказочно похорошели, а это моя обворожительная супруга…

– Гербарий собираете? Ой, какие молодцы! Давайте я вам карточки подписанные подарю…

– А детям чего не хвастаешься? – стебанула меня Виталина, когда мы разминулись с кружком юных ботаников.

– Неловко, – признался я. – Будто немножко предаю всех детей Союза, экстерном сбегая от них на следующий уровень.

– Ты уже давно на много уровней впереди, – сжала мою руку крепче Вилочка. – Где-то там же, где Тимур, Мальчиш-Кибальчиш и Буратино.

– Буратино быть неплохо, – улыбнулся я. – В отличие от нытика-Пиноккио, который всю книгу пытается доказать, что он – настоящий мальчик, наша версия полена набирается ума и отжимает у эксплуататора средства производства.

Виталина рассмеялась, и я уволок ее с тропинки, чтобы поцеловать. Продолжив путь, свернули на развилке в указанном деревянной стрелкой с надписью «летняя сцена» направлении. Способов попасть к сцене – много, и большая часть зрителей воспользуется главной аллеей с противоположной стороны парка – там метро, автобусная остановка и парковка для тех, кто прибыл на личном транспорте. С других сторон парка – как в нашем случае – к сцене ведут туристические тропинки. Через пять минут мы услышали сопровождаемую характерным шумом музыку и вышли к краю оснащенной скамейками поляны, на дальнем конце которой сияла люстрами прожекторов сцена. Вместимость площадки – полторы тысячи сидячих мест, но, если добавить сюда стоящих и притаившихся в деревьях товарищей, вместит в три раза больше. Но видно и слышно большинству будет не очень. Выступление Хиля еще не началось, поэтому по сцене тусовался ведущий в виде Комсорга Сокольнического района, который при помощи ассистентов развлекал молодежь викторинами и конкурсами. Призы выделил Эдуард Анатольевич – у него заграничного барахла много скопилось.

Держась в тени деревьев, мы сместились к левому краю поляны – на правом краю у нас туалеты, мимо них идти не хочется – и направились к сцене.

– Правильно, «Харон»! – огласил комсорг и выдал победителю-старшекласснику импортную машинку-модель.

– У меня такая есть, – похвастался я жене.

– У тебя все есть, – не удивилась она.

За сценой нашлось две постройки. Первая – кирпичная подстанция. Она немного портит наше «эко», но деревянную строить не рискнули – а ну как полыхнет? Проблем потом не оберешься. Без подстанции никак – сценическое оборудование и освещение центральной аллеи жрет очень много.

Вторая постройка – вполне «эко», в виде просторного бревенчатого домика с черепичной крышей. Табличка на двери «посторонним вход воспрещен» не помеха – мы не посторонние.

Попав в коридор, поздоровались с сидящими за столом дежурного парой милиционеров. Отличный шанс похвастаться очаровательной супругой! Нам – в правое крыло, там расположено несколько гримерок и большая комната отдыха. В ней обнаружились почти все мои зарубежные звезды «старого поколения» – это кроме «Цветов» и «Мая». Народ расслаблен, на столе – «поляна» с буржуйскими винами и шампанским для прекрасного пола. Мужики в брюках да рубахах, дамы – в летних платьях среднего уровня роскоши. Приглашенная знаменитость – Джон Леннон, у которого завтра концерт на Большой спортивной арене Центрального стадиона имени Владимира Ленина – будущие «Лужники». Двадцать тысяч фунтов гонорара всего взял, считай – бесплатно. Ну а я очень доволен – по выгодному курсу обменял валютный гонорар звезды на пятьдесят с хвостиком тысяч проданных билетов по десять рублей. Это же не для детей или пролетариев родных, а для половозрелых карго-культистов мероприятие, можно и подкрутить ценник. Через три дня поедет в Ленинград, там тоже концерт даст. Площадка поскромнее, поэтому всего сорок тысяч билетов.

– Женатых в нашем кругу прибыло! – заметила нас Зоя Александровна Хиль.

Народ грохнул, и мы совершили приветственный променад по комнате.

– Жена-то пилит? – театральным (то есть во всеуслышание) шепотом спросил меня Магомаев.

– Очень ласково, – отшутился я.

– Это первое время так! – поделился опытом Хиль.

Веселятся товарищи – это хорошо. Потрепала их череда загранок и свалившаяся мировая известность. Да, к местному культовому статусу привыкли, но это же совсем другой уровень: под глазами тени, на мужиках прибавилось морщин, дамы держатся молодцом, но к ним и требований меньше. Магомаев, например, уже выгорает – глаза потускнели, упрямая седина пробивается через краску, похудел. Хиль выглядит лучше – у него спортивный режим и возраст поменьше, но худой, блин, до безобразия. Гастрольные графики на этот год мы переделали на более щадящие – четыре больших концерта в месяц, потом на месяц домой – пара концертов на Родине отдыху повредить не должны. На следующий год Магомаева еще немножко сократим, компенсировав просевшие доходы ценами на билеты в полном соответствии с «невидимой рукой рынка», а вот «Бони Эм» и «Аббе» попахать придется еще года два-три, когда цикл жизни коллективов подойдет к логическому завершению, и я заменю их на «Модерн токинг» и «С.С.Catch». Тогда количество концертов сократится до уровня «раз в квартал собрать стадион, фанатов порадовать».

Может я себе вру, но отношение ко мне изменилось. Гениальный внук Генсека – это, конечно, очень здорово, но малолетство никуда не денешь, и товарищи от этого немного терялись. Теперь, когда я подрос и женился этот момент нивелирован – всё, подсознательно записан во взрослые люди, и это мне на руку. Стереотипы и инерция мышления: человек без семьи выпадает из симулякра, значит – странный, значит можно в любой момент ждать от него чего угодно. Особенно это любят разного рода предприниматели – выпячивают приверженность «семейным ценностям» при каждом удобном случае так, словно у плохих людей не может быть жены и детей.

Фокус внимания с меня и Виталины сместился на гастрольную байку в исполнении Светланы, и мы под шумок добрались до сидящих на подоконнике Леннона и Амааны. Обручальных колечек нет, но это нормально – многоженство у нас и на Западе запрещено, а развод в американской юрисдикции штука долгая и во всех смыслах затратная. Но процесс идет!

– Как тебе гитара? – спросил Джон.

Подарок свадебный.

– Отличная, – честно оценил я. – Спасибо еще раз.

– Мы, англичане, знаем толк в гитарах, – проявил он расизм. – Прости, но это – не совсем ваш инструмент. Русским больше подходят клавишные.

– Отчасти согласен, – кивнул я. – Расизм, конечно, но можно отчасти списать на долгое пренебрежительное отношение к гитаре во времена Империи: считалась цыганским инструментом, и уметь на нем играть было недостойно воспитанного человека. Зато клавиши – это да, на них играть каждый второй умел.

Была идея сводить Джона в недавно образованные Московский и Ленинградский рок-клубы: построили с нуля, внутри – несколько репетиционных точек с нормальным оборудованием, хорошие инструменты (с собой забирать нельзя) и комната для записи «демок» вменяемого качества. Чтобы причаститься к этакой прелести, нужно иметь за плечами минимум три года в музыкальной школе, отсутствие учёта в милиции и полный дневник «пятерок». Никакой маргинализации: у нас ведь как? Освоил инструмент на «троечку», спёр-адаптировал импортный шлягер и готова новая отечественная рок-звезда. Такого нам не надо – мы с другого конца в этой реальности начинаем, поэтому, будь добр, сначала заимей навыки. Тот же принцип, как у нормальных художников-авангардистов: чтобы получить доступ к уникальному стилю, сначала нужно освоить ремесленное мастерство. Увы, даже с такими «фильтрами» в рок-клубе та еще атмосферка стоит, через одного малолетние гении с кривыми руками. Но процесс идет – у преподавателей в методичке есть приказ отчислять любителей выдавать дерьмовый звук и примитивизм в качестве атрибута своего уникального звучания. Словом – лучше Леннону пока нашу молодую рок-поросль не видеть.

Глава 3

Мощности в любой точке страны и немножко мира мне предоставляются по первому требованию, поэтому организовал небольшое интервью с Фаиной Григорьевной Мельник, которая недавно ездила на Чемпионат Европы по легкой атлетике в Хельсинки, где установила новый мировой рекорд по метанию диска. В спорт я раньше особо не лез, ограничиваясь записками наверх на тему: «почему лекарства от астмы не считаются допингом» и предлагал взять их на вооружение в тех видах спорта, где важна хорошая «дыхалка». Ну и матчасть тоннами отгружал! Но вот дела первой и даже второй очередности закончились, и перед отбытием в Туркменистан на съемки пустынного сегмента «Звездных войн» можно убить время с пользой.

Фаина Григорьевна дама статная, под скромным офисным юбочным костюмом прячутся могучие мышцы.

– «Спорт – спортом, но профессию получить надо», говорила мне мама, поэтому я выучилась на стоматолога.

– Вы – очень разносторонняя личность, – с улыбкой отвесил я даме комплимент. – По профессии поработать успели?

– Успела, – хохотнула она. – Пациенты меня, прямо скажу, боялись, но это даже на пользу – если сказала рот не закрывать, они и не закрывали.

Посмеялись.

– Но легкая атлетика мне больше давалась, поэтому пришлось уволиться, – продолжила она. – Тренировки и работу врачом совмещать невозможно – нужно было выбирать.

– И ваши высокие достижения доказывают, что вы не ошиблись, – покивал я. – На вашем пальце обручальное кольцо.

– На твоем тоже есть, – заметила она.

– Женился недавно, доволен как слон! – похвастался я. – Но про меня товарищи давно все знают, мы здесь ради вас собрались.

– Муж мой тоже спортсмен-легкоатлет, – поделилась она личным. – Велько Велев, болгарин. В Москву ко мне переехал, но выступать продолжит за Болгарскую сборную. Он часто летает туда на тренировки.

– Пожелаем товарищу Велеву и дружеской нам Болгарии успехов, – выразил я респект и ее мужу. – Расскажите про рекорд?

– Да чего там рассказывать? – пожав плечами, поскромничала она. – Нервничала, конечно, но, когда на поле выходишь, остаешься один на один со снарядом. «Ну», говорю себе, «Давай, Фая, зря что ли столько лет тренировалась?». Диск взяла, раскрутила, смотрю – хорошо пошел! Не меньше полусотни метров пройдет. Измерили – шестьдесят четыре метра, двадцать два сантиметра. Мировой рекорд! – лицо спортсменки озарила широкая улыбка.

– Какая вы молодец! – выразил я уважение. – Не буду отягощать вас стандартными фразами про то, как важно отстоять честь Советского спорта на грядущей Олимпиаде-72, а просто пожелаю спортивных и личностных успехов. Большое спасибо за то, что нашли время прийти, Фаина Григорьевна.