Годы и люди. Рассказы

– А вы кто?

– Я не могу вам это сказать. Не имею права.

Молчание.

– Ну, так договорились? – обратился к Черепу Альберт.

– Хорошо, договорились.

– Тогда позвоните, чтобы нам не мешали выйти. Честно говоря, мне жалко, если с вашими ребятами что-нибудь случится.

Череп набрал номер.

– Валет, выпусти их. Нет-нет. Безо всякой ответной контрибуции.

– Извините, я, пожалуй, подстрахуюсь, – сказал Альберт и тоже позвонил: – Алло. Лохматый, разберись, где дача Черепа. Если со мной что-нибудь случится, сожги её, а самого хозяина – на шашлык овчаркам. Простите, – снова обратился он к Черепу, – такова жизнь. Прощайте. Надеюсь, больше не встретимся.

Альберт вынул из кармана ключ от кабинета, открыл дверь, и они с Элей вышли в коридор, где по стенкам выстроились ощетинившиеся, как цепные псы, охранники шефа. Когда отъезжали от здания фирмы Черепа, Эля уже окончательно пришла в себя и спросила:

– А что это за Лохматый, который делает из людей шашлык для собак?

– Это я выдумал. Как говорится, для понта.

– А про то, что я Ваша невеста, тоже для понта?

Альберт остановил машину, включил аварийные мигалки, взял её руку в свою и, глядя на Элю своими голубыми, глубокими, как бездна, глазами, сказал:

– Нет, Эля. Не для понта. У меня голова кругом идёт, когда я гляжу на Вас.

У Эли на глазах появилась слезинка. Она смотрела на него так, как смотрит человек всю жизнь искавший и наконец нашедший своё счастье. Резкий контраст от безумного страха до ощущения огромного счастья сломили её, и она, уткнувшись в его грудь, разревелась, содрогаясь всем своим хрупким телом.

Подъехавший к ним автоинспектор представился, потребовал документы. Альберт показал ему какую-то книжку, и тот, козырнув, поехал дальше.

Василий Петрович прыгал от радости. От охранного агентства можно было отказаться. Опасность по крайней мере со стороны одного из «соблазнителей», отпала.

На одной из вечеринок на даче дочки мультимиллионера средней руки собралась золотая молодёжь. В основном здесь были сынки и дочки денежных мешков, но там же сверкали своими талантами и молодые люди искусства, которые, обладая природными дарованиями, достигли высокого эстетического воздействия на людей. Среди них была и Эля. А там, где Эля, часто рядом появлялся совершенно непонятный человек лет тридцати, обладающий выдержкой, скромностью, прекрасной выправкой, и с добрым светом голубых глаз.

На этот раз хозяйка вечера предложила каждому попытаться чем-нибудь удивить собравшееся общество. Кто-то из сынков обеспеченных родителей попытался сжечь стодолларовую купюру, подражая дореволюционным купцам конца девятнадцатого начала двадцатого века. Общество прекратило фокус в самом начале. Резюме: глупостью не удивишь. У фокусника отняли опалённую купюру и предложили придумать что-нибудь поэстетичней. Вариантов было много. Среди присутствующих даже оказался один парень, который безошибочно умножал трёхзначные числа в течение пяти секунд. Кто-то встал в стойку на руках и два раза отжался. Кто-то загадывал загадки, которые никто не мог отгадать, кроме автора, и так далее и тому подобное.

Эля с надеждой посмотрела на Альберта, который не собирался участвовать в этой игре. «Чего она хочет? Чтобы я ударом по шее вырубил вон того толстяка?» – подумал Альберт. Но молчаливая просьба сделала своё дело. Он вышел на середину зала. Оценил расстояние от стены до люстры и попросил обычную половую щётку. Щётки не оказалось. Нашли в сарае дворника грабли. Альберт увидел на плечах одной девушки лёгкий шарфик. Попросил, заверив, что ничего с ним не случится, надел шарфик на конец рукоятки граблей, поднял грабли вверх и навесил шарфик на крючок люстры. Высота четыре метра. Допрыгнуть невозможно.

Все с интересом ждали, что будет дальше. Альберт подбросил грабли и ребром ладони резко ударил по рукоятке. Та разлетелась пополам. После этого он обратился к окружающим:

– Кто достанет без лестницы и каких-либо подставок?

Все озадаченно молчали.

Тогда он снял ботинки, пиджак, отошёл к дальней стенке зала, упёрся ногой в стенку, нагнулся и, оттолкнувшись, побежал, набирая скорость. Казалось, он сейчас разобьётся о противоположную стенку. Добежав до стены, он на полусогнутых, не теряя скорости, пробежал по стене и по инерции выбежал на потолок. Три-четыре шага по потолку и, вытянувшись, уже в падении снял шарфик с крючка. Сделав сальто в воздухе, приземлился на пол, встряхнул шарфик и возвратил его девушке.

Аплодисменты означали, что теперь этот молчаливый скромный парень раскрыл перед ними свои таланты.

– Ой! Вы ниндзя? – спросила одна брюнетка.

– Нет. Я хуже.

– А Вы летать умеете?

– С крыльями – да.

– Вы мастер спорта? – поинтересовался спортивного вида парень.

– Да. По трём видам спорта.

– Ой! По каким видам? – снова спросила брюнетка.

– По парашютному, по лёгкой атлетике и по вольной борьбе.

– Вы, наверное, какой-нибудь чемпион? – полюбопытствовала ещё одна девушка.

– Нет. Я с восемнадцати лет не участвую в открытых соревнованиях.

– А что? Разве есть закрытые?

– Разве Вы не поняли, в каких соревнованиях мы сейчас участвуем?

– Ха, ха, ха! А вы шутник.

– Ну что Вы. В основном я человек серьёзный. Правда, Эля?

– Правда, правда, – ответила Эля, гордая тем, какой ловкий и сильный у неё ухажёр.

Альберт пропал на целых три дня. Мобильный телефон недоступен. Эля взволновалась. Сначала в голову лезли тяжёлые мысли: «А вдруг с ним что-нибудь случилось, и он лежит где-нибудь в реанимации без сознания». Затем, как молния, сверкнула мысль: «Нет. Он меня не любит. Недели знакомства недостаточно, чтобы понять и полюбить друг друга». Сомненья мучили её, и она уже готова была впасть в глубокую депрессию, как вдруг ей позвонил какой-то Вовик:

– Алло, это Эля?

– Да.

– Я Вовик, коллега Альберта. Он передаёт Вам привет. Завтра прилетает из загранкомандировки.

– А почему он сам мне не позвонил?

– Вылет был экстренный. А уж из-за рубежа не мог звонить по объективным причинам.

– А завтра он позвонит?

– Конечно. Он поручил мне привезти Вас с Костей завтра в полдень на показательные соревнования. Позвоню в десять.

Сомнения рассеялись. Мучительный комок в груди исчез, зато сердце запрыгало от радости. «Завтра! Завтра! Надо дожить до завтра».