И мог бы он одной рукой,
Сломить людское озлобленье.
Но он НИКТО, и нету рук,
И не имеется в зачатках.
Он лишь простой бесцветный круг,
Что уместился б на перчатках
Обыкновенного дитя,
Когда в заснеженную стужу
Он достаёт из них шутя
Ручонки красные наружу.
И ловит их жмурясь от слёз.
Весёлых, тёпленьких искринок.
грохочет где-то паровоз,
везёт он жизни поединок. 1998г.
Как трудно жить с зажатым языком
И не иметь возможности на мненье,
Ведь только по шаблону, лжи комком
Могу я написать произведенье.
Как я люблю тебя о человек,
Какая чистая земля повсюду.
И сколько рыб живёт в теченье рек,
И до скончанья лет любить я буду
Ту власть, что честностью своей,
Затмит любое зло в своём народе.
Тех чистых, ультрадоблестных людей,
Что так пекутся о родной природе.
Но хватит лгать, поверь, я не таков!
До лести опускаться не позволю.
И словом буду жалить их, врагов,
И ложь и лесть их выпущу наружу,
Где весь стоклятый вирус перемрёт,
И не останется его ни капли всуе,
Тогда спадёт с народа власти гнёт,
И пропоёт он громко – аллилуя! 1999г.
Закончен век: в полях буран,
Вокруг развалины, обломки.
В глазах людских хмельной дурман,
В душе бессветные потёмки.
Кто говорил – век волкодав?
Кто верил в эту злую сказку?
На шеях всех висит удав,
Сдирает с лиц людей их маску. 2000г.
Единственное «ДА».
Что мы имеем на данный момент?
Сотни «незнаю» вопрос и ответ,
Несколько мыслей, чуточек ума.
Тучи нависли над городом сна.
Много народа и несколько лиц.
Зверей крылатых, что падают вниз.
Нашего бога, который уснул,