Историйки с 41-го года

И мышку прозвали «царевна». Она бегала по всем помещениям и вокруг заставы. Петров боялся, что ее ненароком цапнут служебные собаки, и поэтому подходил к каждой из них, показывал мышку, приговаривая: «Это наша царевна, она здесь с нами живет, ее не обижать!»

Удивительно, но никто из собак, казалось, не замечал мышку, хотя она часто пробегала мимо их еды и плошек с водой.

Однажды на заставу прибыло высокое начальство проверить, как несут службу пограничники. Тут мимо пробежала мышка. Полковник как закричит:

– Животных развели, безобразие!

– Никак нет! – отвечает Старшина. – Это наша царевна-мышка, – и рассказал ему всю историю. Полковник посмеялся, но предупредил:

– Чтобы ее тут больше не было.

Солдаты и Старшина пренебрегли распоряжением начальства, мышку оставили, но стали прятать, когда прибывало высшее руководство.

Служба у Петрова шла зимой и летом – границу охраняли, нарушителей задерживали. Зимой он ходил в наряд в шубе и царевну с собой не брал. Она оставалась в кармане его шинели или искала его по всей заставе. Когда же приходила весна, мышка, словно чувствуя, что теперь все время будет с Петровым, радостно попискивала.

Однажды сержанту Петрову, который был уже повышен в звании, пришлось идти на охрану границы вместе со Старшиной. Им нужно было пройти по тропе, пробитой в отвесной скале. Отрезок пути был короток, но опасен – с высокой горы иногда сходили каменные обвалы. Старшина дал указание проходить это место каждому по отдельности. И тут мышка неожиданно запищала, да так громко, что Старшина, который уже было пошел, вернулся.

– Что случилось? – раздраженно спросил он.

И в этот момент голос его заглушил сильный грохот – камни летели с вершины горы и падали на тропу, ударяясь, подскакивали, словно мячи, и исчезали в бездне.

– Спасла ты нас, царевна! – облегченно вздохнул Старшина, когда все затихло и они продолжили путь.

За четыре года службы в погранвойсках Петров повзрослел, возмужал, за отличные успехи в службе получил звание старшего сержанта. А мышка стала большая, шерстка у нее поседела, все, кто ее встречал, обязательно старались погладить.

В день демобилизации Петрова Старшина выдал ему новую солдатскую форму, в том числе и шинель. Он стоял на плацу перед однополчанами в начищенных ваксой сапогах, в шинели со сверкающими пуговицами и в ярко-зеленой фуражке на голове. Довольный собой, он полез в карман шинели достать мышку и попрощаться вместе с ней со всеми пограничниками, но царевны на месте не оказалось. По выражению лица старшего сержанта все на плацу догадались, что мышки нет, и кинулись ее искать. Скоро принесли. Она крепко спала в кармане старой шинели. Знала, что без нее хозяин никуда не денется. Тогда Петров снял новую шинель и накинул на себя старую вместе с подружкой-царевной.

Провожали его на гражданку всей заставой, просили, чтобы писал, как устроится, о себе и о мышке.

Афганская дружба

В тот день стояла ясная, солнечная погода. Николаю было радостно на душе оттого, что он закончил с отличием школу и теперь его заветная мечта стала еще ближе – скоро он поступит в институт и станет профессиональным геологом. Размышляя о будущем, он услышал, как в школьном радио замолчала музыка, и через несколько минут голос диктора сообщил:

«Афганский народ просит помочь защитить его от бесчинства моджахедов, устанавливающих свои порядки в их стране, которые неизбежно дойдут и до приграничной с СССР территории».

Он знал от родителей и из литературы, как много пришлось пережить нашей Родине во время нашествия на нее фашистской Германии. Да и после войны страну еще долго восстанавливали от ее последствий. В то время при разминировании снаряда погиб его отец. Николай, не раздумывая, решил пойти на защиту афганского народа.

В военкомате, куда он пришел, уже стояла очередь из молодежи призывного возраста. Их всех оформили как добровольцев на военные сборы. Выезжать нужно было завтра. Дома он сказал матери, что уходит защищать афганский народ от врага.

– Как это ты так сразу решил, Коленька? – запричитала мать. – Ну хотя бы посоветовался, поговорил со мной и с Катей.

Эта новость быстро облетела весь дом, и Катя скоро прибежала. Она жила в соседнем подъезде, и они уже несколько лет дружили.

Мать молча стала собирать ему вещи в дорогу: теплые носки, свитер, куртку отца… и все смотрела, смотрела на него. Она всегда радовалась, что сын растет честный, добрый и будет ей в старости хорошим помощником. Она не хотела его потерять, а на войне все может произойти.

В эту ночь мать не спала. Катя с Николаем сидели на кухне за чашкой чая, так и не притронувшись к нему, как обычно, бесседовали и решили: она будет ждать его и свадьбу сыграют, когда он вернется с военной службы.

Провожали Николая всем домом. Он обнял мать, поцеловал ее, потом Катю и прыгнул в машину, где сидели уже несколько смеющихся безусых новобранцев – будущих бойцов. И они тронулись в неизвестность. Мать перекрестила удаляющуюся машину и долго смотрела вслед, пока они не скрылись из виду.

Сын писал каждый месяц. Писал, что служба у него интересная, удается даже походить по горам, где он собирает камешки – попадаются очень интересные экземпляры. И ни слова о войне с моджахедами. Мать и Катя догадывались, он пишет так, чтобы их не расстраивать. А потом вдруг замолчал и ни одной весточки. Весь год не давал о себе знать. Эта тишина их пугала.

Однажды мать Николая сидела на лавочке у подъезда, обсуждая новости с жильцами дома. Подъехала машина, из нее вышли несколько солдат в «афганской» форме. Один из них медленно подошел к ним. Все увидели его обезображенное лицо – обожженное и в шрамах. Он спустил с плеча вещмешок, встал на одно колено перед удивленными жильцами и говорит:

– Мама, это я, твой сын, я вернулся. Ты меня не узнаешь?

Даже с закрытыми глазами из тысяч голосов мать узнала бы своего сына. Да, это был именно он, а лицо – не его! Она всматривалась – и он, родное ее дите, все ярче и ярче вырисовывался перед ней, как прежде.

– Коленька! – вскрикнула она и потеряла сознание.

Он бросился к ней и, успокаивая, все говорил:

– Ну что же ты так, мама. Ничего страшного, – и все гладил ее по голове.

Она чувствовала его ладонь, как и раньше: если он огорчал ее чем-то, то всегда так же гладил ее по волосам. Обняв мать, он повел ее в дом. Люди, сидевшие на скамейке, стали тихо расходиться, словно сами в чем-то были виноваты.

На следующий день мама ему говорит:

– Слава Богу, ты жив! Катю надо позвать. Она каждый день приходила справиться о тебе. Мы с ней очень переживали. Николай отвернулся и тихо проговорил:

– Ни к чему это! Не надо! Да кому я такой нужен!

Мать видела, когда он раздевался перед сном, что у него не только лицо было изранено, но и тело тоже. Она стала его успокаивать:

– Все наладится, сынок. Ты только не думай о плохом. Вот был бы жив отец, он бы тебе сказал: «Голова цела, руки-ноги есть, иди к свой цели, что с детства избрал».

Николай никогда не был хлюпиком, а военная жизнь научила его еще терпению и преодолению трудностей, но сейчас он очень стеснялся своей внешности. Когда друзья-однополчане приехали навестить его, они решили, что он непременно должен осуществить свою мечту – стать профессиональным геологом, и что они будут сопровождать его до самого поступления в институт. Достали ему учебники, нужную литературу и шутя предупредили:

– Готовься к экзаменам, землерой! А не то выбросим все камни, которые есть у тебя в доме.

Николай первый раз за все это время, с тех пор как пришел, улыбнулся. Он высыпал из вещмешка привезенные из Афганистана камни, стал их разбирать и разглядывать. Потом сел за стол возле окна, на любимое место, как в школьные годы, посмотрел на свою фотографию тех лет, на молодое, красивое лицо и уткнулся в учебники. Материал давался ему легко, но временами он задумывался и смотрел в одну точку. Мать в такие моменты старалась не подходить к нему, знала – виной этому его Катя.

Занимался он всегда до ночи при свете лампы, и со стороны темного двора было видно все, что делается в квартире.

Катя знала, по какой причине не хочет с ней встречаться Николай, и, увидев его однажды в освещенном окне, расплакалась. Потом она стала приходить всегда, когда горел свет, надеясь встретиться, но он ни разу не выходил на улицу ни днем, ни вечером – видно, не хотел, чтоб его видели таким. И она подолгу незаметно стояла возле окна.

В день приема в институт друзья привезли Николая на экзамен. За большим столом расположилась комиссия и стала задавать ему вопросы. Ответы его были точны и развернуты, преподавателей особенно заитересовали его глубокие и обширные познания в геологии. Он был зачислен на первый курс высшего учебного заведения.

Николай вышел из института счастливый и окрыленный, и тут он увидел Катю. Сердце его учащенно забилось, как никогда. Он хотел сделать вид, что не узнал ее и обойти стороной, но заметил в ее взгляде искреннюю радость, без тени испуга и удивления при виде его. Они пошли навстречу друг другу и обнялись, словно и не было долгой разлуки. Друзья ему кричат, зовут его:

– Николай, ты едешь с нами?!

А Катя отвечает:

– Нет, мы пойдем с ним пешком!

С этого дня они ходили на занятия вместе и возвращались так же. Катя поступила в этот же институт, чтобы быть с Николаем рядом.

Скоро сыграли они свадьбу. На ней однополчане то и дело поднимали бокалы за здоровье жениха и невесты и все говорили о Николае, какой он смелый был в бою, как много раз спасал солдат, не жалея себя. Они гордились своим другом.