Жизнь, увлечения, огорчения

– Вот, у Горшка и старость в радость! А я радости никогда не чувствовала…

Была Ваза хотя и новая, но уже вся в трещинах, неухоженная, и в неё кидали, что попало, даже окурки. Горшок услышал это и сочувственно сказал:

– Видно, кому как повезёт. Мне сто лет, я сделан добротно, и проживу ещё очень долго и беззаботно под красивым названием «Антиквариат».

На это Ваза, вздохнув, тихо ответила:

– Мне бы хоть чуточку пожить, как ты, – и тут у неё внутри что-то громко треснуло, и множество лучиков-трещинок разбежалось по её поверхности.

– Вот что делает брак в работе, – с грустью произнёс Горшок. – Была бы хорошо сделана – тоже дожила бы до звания «Антиквариат»!

Последнее прощание

– Как много пришло народу! – удивлённо сказал Гроб в траурном зале.

– Это со мной попрощаться пришли, – ответила массивная дубовая Крышка, вся устланная красно-жёлтыми цветами.

– А как же тот, кого ты накрыла?

– Этот скрипач-то? – небрежно произнесла Крышка. – Да, был когда-то знаменитостью, а ушёл со сцены на заслуженный отдых, и его забыли. А теперь вот вспомнили и пришли послушать звуки вбивающихся гвоздей…

Неправильная мечта

– Ой-ой! – воскликнул кленовый Лист, упав в реку. – Я боюсь утонуть в твоих глубинах.

– Утонуть? – удивилась Река. – А как это?

– Тебе этого никогда не понять, – ответил Лист, – ты же вода!

И так Реке захотелось утонуть, что она мечтала об этом и днём и ночью. И текла, текла, мечтая, пока не оказалась в песках пустыни и почувствовала, что вся уходит в бездну.

– Я тону! – заволновалась Река и ушла в песок. – Надо было думать только о хорошем! Видно, всё сбывается…

Всё из жизни

Из года в год уже столько лет Плед покрывал свою верную Кровать. И жил бы и дальше с ней спокойно, если бы не появилась рядом на кресле маленькая декоративная Подушечка. Она была обаятельная, вся расшитая разноцветным узором. Плед, увидев её, застыл от переизбытка чувств, словно перегрелся на солнце, потом стал сползать с кровати, чтобы оказаться поближе к Подушечке, познакомиться с ней и поговорить. Кровать хотела его вразумить:

– Тебя что солнечный удар стукнул? Очнись! Возвращайся на своё место!

А Плед слышать ничего не хочет. И, забыв про свой возраст, так напрягся, свисая с кровати, что порвался. Но тем не менее сумел дотянуться до кресла, где лежала Подушечка, и сказал:

– Вы мне очень нравитесь!

А она ему отвечает:

– А вы мне – нет! Держитесь от меня подальше!

Плед не ожидал такое услышать, от обиды дырка в нём разошлась ещё шире. Он долго переживал, старался даже снова наладить отношения с Кроватью, но никак не мог забыть Подушечку. И вскоре Плед, сложенный пополам так, чтобы не была видна рвань, оказался на кресле, а Подушечка – поверх него.

– Вот теперь мне с тобой нравится – так мягко и тепло! – воскликнула она. – Я буду лежать, а ты оберегай меня!

Плед взглянул на Кровать, с которой был неразлучен долгие годы, а на её месте уже стояла новая Тахта.

– Кто же теперь меня оберегать будет? – вздохнул Плед.

Для чего нужен фонарь

Два брата мотылька жили далеко друг от друга, и, пока днём летели навстречу друг с другом, наступал вечер, становилось темно, и они не успевали вдоволь поговорить и поиграть. Тогда братья задумались:

– Как бы так устроить, чтобы солнышко светило и ночью?

Думали-думали, а потом вдруг заметили яркий фонарь, – тот освещал всё вокруг почти как солнышко. И мотыльки-братья решили:

– Станем теперь под фонарём летать! Будем там играть и беседовать!

Сказано – сделано.

Другие мотыльки увидели это, и им тоже захотелось продлить время для совместных встреч. Теперь, если кто-то из них днём не наигрался, не наговорился, то все летят к яркому фонарю.

Слава

Две Бритвы – они были соперницами – вели приём посетителей.

Первая Бритва была остра – пройдёт по заросшим местам и ни одной щетинки не оставит, выявит истинное лицо пришедшего. Вторая Бритва была тупой и причиняла боль каждому, кто на свою беду встречался с ней, – все от неё уходили в порезах, не узнавая себя в зеркале и ругаясь:

– Ну и тупая эта Бритва!

А она, несмотря ни на что, гордилась собой и говорила:

– Славу надо завоёвывать любыми способами! Не то останешься, как моя соперница, в тишине и в безвестности…

Каждому своё

Река текла по своему руслу, обдавая волнами берега.

Один из них был покрыт мягкой зеленью с кустиками, листья которых приятно шелестели на ветру. Другой состоял из гранитных камней, и на нём не было ни единой травинки. Он смотрел, не отрываясь, на противоположный берег и грустно вздыхал. Как-то Река накрыла его волной, чтобы отвлечь от горьких дум, и спросила:

– Ты почему такой мрачный?

– Эх, – вздохнул Гранитный Берег. – Гляжу я на другую сторону, на моего соседа: какие у него чудесные кустики, цветочки. Мне бы такие…

– Так я тебе помогу! – успокоила его Река и перестала накатывать на него свои волны.

Вскоре в щелях гранита появились зелёные росточки. Они разрастались, а камень стал трескаться. И Гранитный Берег возмутился:

– Если так пойдёт и дальше, я весь разрушусь и в песок превращусь! Не бывать этому! Кому-то, может, это и нравится – быть мягким, в травке да в цветочках, а я хочу остаться твёрдым!

И тогда он снова почувствовал набежавшую на него речную волну, с которой ему нравилось иногда помериться силой…