33 – несчастье? Карибский кризис
– Нет! Нет! – замахал руками тот. – Всё, мир!
Мы вернулись к пабу, парламентёр помог мне одеться. Я накинул рубашку поверх меча, старался все делать равнодушно, не торопясь, а сердце тем временем продолжало бешено барабанить в груди.
Датчик адреналина зашкаливал по всем показателям. Руки тряслись, ноги тоже, но внешне казалось, что я – сама невозмутимость. Я попытался застегнуть пуговицу на рубашке, но пальцы предательски не слушались, решил идти нараспашку. На меня накинули пальто, дали в руку сумку, и со словами: «Давай, парень, иди домой», мы распрощались с ночными зрителями.
Чувствуя, что победил, я, не удержавшись от эпической фразы, обернулся и, выставив вперед правую руку с вытянутым указательным пальцем, сказал:
– До встречи в Вальхалле!
Толпа вытаращила на меня глаза.
Я обернулся и пошел как можно медленнее, стараясь не побежать, нужно отыграть безумство до конца. Как только я завернул за угол, рванул, что есть мочи, по закоулкам.
Что было дальше, я не знаю, но утром следующего дня после восстановления картины происшедшего, я отправился в злополучный паб. Надежды мало, но я все-таки понадеялся на удачу, и что ты думаешь – мне повезло! Бармен отдал мне мою карточку.
На всякий случай прошелся ночным маршрутом в поисках задней крышки от телефона, но, не найдя, не сильно расстроился. Благо, всё хорошо закончилось.
Тот вечер заставил меня серьёзно задуматься, как я живу. Стоят ли эти попойки потери здоровья? Вот тогда я стал изучать вопрос, как это дело прекратить. Мне в руки попалась книга Алана Карра «Как бросить пить». Дочитав её до конца, я больше рюмку в рот не беру, да и не тянет. Такие вот дела, – сказал я и посмотрел на часы.
– И ты из-за этого пить бросил? – Вася удивленно посмотрел на меня. – Да я бы после таких приключений, наоборот бы, приударил. Это же классная история.
– Не скажи, все могло по-другому обернуться, их же больше было, и все пьяные, – ответил я.
– Да ладно тебе, забоялись бы они, вон как ты их лихо на понт взял. И как догадался только, – засмеялся Вася.
– Видимо, в этом состоянии инстинкт самосохранения сработал, – сказал я.
Тем временем Вася допил пиво и выбросил банку в урну.
– Ну, раз не пьешь, ты не против, я твою банку тоже выпью? – спросил Вася, повернувшись ко мне вполоборота.
– Да, конечно, пей.
– А я, ты знаешь, тоже нечасто, вот тебя встретил, повод есть, а так, все время на работе. Если честно, забыл, когда вот так посидеть, поговорить можно было. Всё дела, дела какие-то, – Вася многозначительно посмотрел в небо, будто искал там ответ. Затем он снова отхлебнул из банки и глубоко вздохнул.
– Да нет проблем. Я же не осуждаю, ты пойми, что это моя история. Мне вот хватит, достаточно. Это же не значит, что я хороший, а ты плохой, – я улыбнулся и посмотрел в сторону железнодорожных путей.
Диспетчер объявила по громкой связи о прибытии электропоезда.
– Вот и мой поезд уже скоро, – сказал я, решив нарушить неловкое молчание.
Так обычно делают, когда хотят сменить тему. Говорят что-то вроде: «смеркалось», или «чудный вечер». В надежде, что собеседник поймет и поддержит эту нить разговора, позволив увести его в сторону.
Вася допил вторую банку напитка и смял банку. Затем повернулся к урне и бросил ее туда. Его взгляд остановился на асфальте рядом с урной. Вася нагнулся и поднял что-то с асфальта.
– Смотри, – сказал Вася и протянул мне серебряный крестик. – Кто-то, видимо, обронил.
– Да, неожиданная находка, – сказал я.
– Возьми себе на память. Тебе он в дороге больше пригодится, – сказал Вася и отдал мне крестик.
Я хотел отказаться, но крестик – это не пиво, и я принял подарок.
– Спасибо, Вася, неожиданно, конечно.
Затем пожал руку Васе и положил крестик в отсек кошелька.
Мне показалось, что это хороший знак для моего путешествия. Высшие силы будут мне помогать и сопровождать.
Пока мы говорили, к вокзалу прибыл мой поезд.
– Ну что же, Вася, пора прощаться. Спасибо, что встретил. Спасибо, что проводил. Мне очень приятно и радостно. Ведь именно ты заразил меня морской романтикой, точнее сказать, пробудил ее ото сна.
– Да ладно, чего там, – сказал Вася смущенно. – Рад встрече, приезжай к нам жить, мне кажется, тебе здесь понравится. Ну и пиши, как вернешься. Интересно, как там у тебя все сложится.
Мы пожали руки и обнялись на прощанье.
Я зашел в электричку, двери вагона закрылись, и поезд тронулся, оставляя в темноте вокзал.
Вася махал мне на прощанье, пока совсем не скрылся из виду.
Я еще какое-то время стоял в тамбуре, прежде чем отправиться искать свободное место в вагоне. Я, как мог, старался отсрочить момент расставания с привычным.
Не знаю, как объяснить. Быть может, подойдет сравнение: как если стоять на высокой-высокой снежной горке, чтобы скатиться, но в последний момент передумать и пытаться ухватиться за лёд. Всё, момент упущен, водоворот событий уже не остановить! Но ты цепляешься из последних сил. Внутренний голос тоненьким голоском шепчет… Но в стуке колёс по рельсам я не мог разобрать его слов. Ехать или не ехать?..
В моих воспоминаниях вдруг всплыл разговор с коллегой по работе месяц назад. Мы ехали на её автомобиле домой, и я неожиданно для себя спросил.
– Елена Павловна, а сколько стоит ваша машина?
– Триста пятьдесят тысяч, а тебе зачем? – спросила она удивлённо.
– Да я вот думаю, может, зря я на Карибы собрался. Может, как все, купить машину да ездить на работу, домой, девчонок возить… – спросил я, глядя на неё.
– Ты что! Это же твоя мечта, машину всегда успеешь купить, а у каждой мечты есть свой срок, – сказала Елена Павловна, ловко выворачивая руль. – Сам посуди, ну что ты купишь на двести или двести пятьдесят тысяч? Так, средненькую «тойоту» б/у, а тут – воспоминания на всю жизнь! МЕЧТА сбудется!
Вся жизнь проносилась у меня перед глазами в бликах на стёклах вагона. Я чётко ощутил, что вот он – переломный момент моей жизни.
Зачем нужны эти переломные моменты? Я думаю, чтобы мы как можно больше ценили жизнь. Радовались мелочам. Не обижались из-за пустяков. Дружили изо всех сил, доверяя друзьям самое сокровенное. Обнимали не руками, а душой.
Вася был как проводник Харон в другой мир, только вместо монет он дал мне серебряный крестик. Я зашел в вагон, сел и закрыл глаза.
Глава 6. Терминал
В аэропорту неожиданно возникли проблемы с багажом. Оказалось, что я лечу с пересадкой на самолётах разных авиакомпаний, и поэтому нужно сдавать багаж в определенной зоне. Я же прошел не там досмотр и теперь был вынужден ждать офицера безопасности аэропорта, чтобы вернуться обратно в зону досмотра, снова пройти всю процедуру и сдать багаж в нужном месте.
С одной стороны, это жутко неприятно – начинать путешествие с таких проволочек. С другой стороны, я увидел жизнь персонала аэропорта изнутри. Как проходят стюардессы и пилоты в зону отправки. Все выглаженные, как с иголочки; ботинки сверкают в свете фонарей коридора. С маленькими одинаковыми чемоданчиками на колёсиках. У пилотов фуражки с золотистыми кокардами, а у стюардесс аккуратные пилотки и шарфики, элегантно повязанные на шее. Так как терминал на зарубежные рейсы, на посадку проходил персонал разных авиакомпаний. Синяя форма русских стюардесс сменялась красной – это продефилировали стюардессы из Англии. А вот на смену им идут в абсолютно чёрной форме пилоты и стюардессы из Нидерландов. Форма подогнана, каблучки цокают, а улыбки у всех, как у голливудских звёзд. Любо-дорого посмотреть, одно загляденье.
Глядя на пилотов, я вспомнил, как однажды познакомился с курсантами лётного института гражданской авиации. Мы летели из Красноярска в Ульяновск. Рейс долгий, лететь скучно, ноги затекли.
– Паха, пошли, покурим, – позвал меня с хитрым прищуром Санёк, невысокий коренастый парень.
– Куда? Мы же в самолёте… – шёпотом в темноте спросил я.
– В туалет… – сказал Санёк.
– Там же дат-чи-ки… – по слогам выговорил я шёпотом.
– Они давно уже не ра-бо-та-ют… – издеваясь над моей интонацией, сказал Санёк.
Пока все в салоне спали, мы, закрывшись в маленькой кабинке туалета, выкурили одну сигарету на двоих.
– А запах? – испуганно спросил я.
– Сейчас у-стро-им… – Санёк направил освежитель воздуха под потолком в сторону клубов дыма и нажал кнопку на сливном бачке. Через минуту в туалете пахло пластиком, мылом, с лёгким привкусом озорства.
Мимо меня прошагали несколько уборщиков, ремонтников и упаковщиков багажа. Отдельный, невидимый посторонним внутренний мир аэропорта жил своей жизнью.
Это было, как в настоящем фантастическом фильме. Барокамеры с отпечатками пальцев, спецтумбы с отметкой пропусков. Забавно слушать диалоги сотрудников, видимо, проходивших за день этот маршрут не в первый раз.
– Слушай, там штуцер на третье полетел, чуть всю ленту не заклинило, – сказал невысокий парень в синей форме.
– Да л-л-л-ладно, а ты ч-ч-ч-чего? – спросил его мужичок с плюгавой бородкой, прикладывая пропуск к терминалу.
На секунду работники покосились в мою сторону и зашли в барокамеру. Не знаю, может это они передо мной такой цирк устроили, а сами втихаря так пробегают. Все же думаю, что нет. Там же камеры кругом.
– А я что, ключ на семнадцать зажал и масло подлил, до обеда хватит, – сказал парень уже не так громко
– Ну, ты мозг, Антоха, – сказал мужичок, прежде чем скрыться за поворотом.
Те, кто замечал меня, сразу менялись в лице, как при виде занозы в пальце. Другие же продолжали болтать, смеяться и подшучивать друг над другом. Ненадолго я стал частью их жизни, как герой фильма «Терминал» с Томом Хенксом. Там пассажир из Крокозии застрял в аэропорту, потому что в его стране случился переворот, и паспорт аннулировали. Ему было запрещено покидать здание, так как не было паспорта и визы в Америку. Главный герой прожил почти год в терминале, зарабатывая сбором тележек в холле аэропорта и помогая местным рабочим.
– Эй, парень, ты что, новенький? – меня окликнул один из охранников.
– Нет, я багаж жду, переоформить, – сказал я.
– Так ты жди, а не расхаживай взад-вперёд, – сказал охранник, видимо, нервничая, не проверка ли это.
В общем, когда все уладилось, все выдохнули с облегчением. Я – что, наконец, прошёл досмотр, охранники – что я испарился.
Яхта «Леди Ариша» миновала Панамский канал раньше срока и теперь стоит со всем экипажем в яхт-клубе. Опоздание в Панаму могло привести к тому, что яхта уйдет в Карибское море без меня. И я окажусь посреди незнакомого города один. Но я все же надеялся, что все пройдет без эксцессов, и я попаду на яхту вовремя.
Наконец, сдав багаж и пройдя на свое место в самолете, я успокоился.
– Дамы и господа, – послышался голос в колонках. – Наш самолет совершит перелет по маршруту Москва – Париж. Время в пути составит пять часов. Командир корабля и экипаж желают вам приятного полета.
– А как же показ стюардессами пантомимы про надевание ремня безопасности? – удивился я.
Как вдруг на экране впередистоящего сиденья загорелся экран, и четыре симпатичных стюардессы под музыкальное сопровождение показали все экстремальные ситуации на борту. Из реквизита только четыре окошка и четыре стула. Но смотреть на них было очень интересно. Они то доставали кислородные маски и примеряли друг на друга. То пытались запихать огромный чемодан под стул и надували щеки, пыжась изо всех сил. А то просто танцевали, бегая по всему импровизированному салону самолёта.
– Вот это креативно подошли! – воскликнул я.
Но на мое замечание никто даже не обернулся. Мы летели ночью, поэтому многие сразу легли спать, накинув пледы и надев маски на глаза.
Я последовал общему примеру и даже, кажется, не заметил, как самолет, набрав скорость, взмыл в небо. Тяжесть кроссовок вместе с тяжестью переживаний спала с меня.
На глаза мне попался журнал из кармана на спинке кресла. Машины, дорогие часы и одежда – я листал журнал, не находя ничего интересного. «ВЫСТАВКА НОВОГО ВРЕМЕНИ» – гласил заголовок статьи на английском. Огромные картины современных авангардистов шли вперемешку с классическими полотнами импрессионистов девятнадцатого века. На следующей странице появились замысловатые кубы и прямоугольники в чёрной и красной цветовой гамме. Я зевнул, сон медленно накрывал меня своим лоскутным одеялом из картин и образов.
– Откуда я это всё знаю… Где-то слышал раньше, наверное…
– Посмотри, это импрессионизм, а это кубизм, – Настя раскладывала передо мной на полу рисунки из большого альбома.
– Вот это реализм, но он у меня не очень получился… На рисунке, сделанном карандашом, был изображён юноша, сидящий на стуле. Юноша выставил одну ногу вперёд, другую спрятал под стул, руки он скрестил на груди.
– Закрытая поза, – сказал я.
– Что? – спросила Настя, оторвавшись от своих рисунков.
– Юноша, он руки скрестил почему? Видимо, когда ты его рисовала, ему было неловко, да это и неудивительно – судя по рисунку, он в одной простыне, – сказал я, разглядывая рисунок.
– Да, ты прав, это наш новый натурщик в школе искусств. Странный он, всё время думает о чём-то, боится взглядом встретиться… – сказала Настя, взяв рисунок в руки.
– Но мне больше всего нравится вот этот, – она показала пальцем на букет сирени в центре. Я рисовала его с натуры в университетской роще… Там так красиво, уходить не хотелось.
– О, я тоже люблю университетскую рощу, там так спокойно и красиво… – сказал я и присмотрелся к ветке сирени. Цвет был блёклый, как если бы ветку рисовали акварелью, но нанесли только первые штрихи. Затем ветка стала наполняться цветом, и я даже почувствовал её лёгкий еле уловимый запах. Запах сирени усилился, я посмотрел в окно, солнце яркими лучами осветило всё вокруг. Рисунки… Настя… Запах сирени… Исчезли в ярком свете… Я открыл глаза.
– Чай, кофе? – ко мне обратилась стюардесса с подносом в руках.
– Воды, если можно… – сказал я, растирая глаза руками. – Мы уже прилетели? – спросил я, глядя в окно иллюминатора.
– Нет, ещё примерно час лёту, – улыбнувшись, сказала стюардесса и передала мне стакан воды. От неё пахло слегка заметными нотками духов сирени…
Глава 7. Увидеть Париж и умереть
Самолет прибыл по расписанию. Выйдя из самолёта, я оказался в трансферной зоне. Огромный рюкзак за спиной со всем скарбом для месячного странствия выделял меня из толпы пассажиров, спешащих на другие рейсы с маленькими чемоданчиками на колёсиках.
Я достал билет и сверился с табло.
– Так, что тут у нас, Копенгаген… Мадрид… Венесуэла… А вот и Панама.
Между стыковкой моих рейсов почти пять часов, поэтому я поспешил найти место для сна.
Такое нашлось в самом конце терминала «Д». Там, в отличие от стандартных металлических сидений, расположились шесть бананообразных лежаков. Причем, коричневого и желтого цвета. С этих космических капсул открывался вид на огромное окно, по виду и размерам напоминающее овальный бассейн. В воздухе пахло смесью французских духов и арабского мыла. В общем, полная фантасмагория.
Весь терминал на пути кишел, как муравейник, пассажирами в ожидании своих рейсов. А он, я вам скажу, не меньше двух километров. Но, на удивление, несколько лежаков оказались свободными, и я занял вакантное место астронавта. Видимо, о наличии таких фантастических девайсов в аэропорту знали немногие.
Уютно устроившись на «банане», положив для сохранности рюкзак под ноги, я поставил будильник на телефоне. Сверил на всякий случай часы, документы, деньги и билеты расфасовал по карманам штанов. Благо, карманов много, и все влезло. И со спокойной душой погрузился в сладкий французский сон.
Проснулся через четыре часа, но не от будильника, а от КРИКА детей. Рядом на лежаке разместилась арабская семья, бородатый отец нежно обнимал жену, а две девочки лет пяти весело прыгали с бананового лежака. Затем ловко вскарабкивались по ноге отца на лежак, и игра продолжалась.
Я проверил часы, до отправки рейса оставалось сорок минут. Уснуть было уже трудно, поэтому решил скоротать время, прогуливаясь по магазинчикам терминала.
В кафе мне сразу бросились в глаза огромные цены. Например, маленькая бутылочка воды стоила четыре евро. А бутерброд с ветчиной – все восемь. Видимо, хлеб был из самого Прованса, а ветчина из Бургундии.
Пожилая пара, по виду французы, мужчина в полосатом свитере с шарфиком на шее, женщина в светлых брюках и жакете, по-хозяйски уплетали булки с бокалом красного вина. Запах свежеиспечённого хлеба, ветчины и кофе распространился по всему кафе, создавая гастрономическую ауру. Они делали это так аппетитно и непринужденно, что я еле устоял, чтобы не купить такой же набор себе и не опрокинуть бокал Шато Бордо за взятие Парижа.
На мою радость, время приблизилось к отправке рейса, и я поспешил на свою стойку регистрации. Там уже собралась приличная толпа людей, все сидели на чемоданах.
Когда время подошло к посадке, пассажиры встали со своих насиженных мест и выстроились в очередь, как по команде. Но не тут-то было, обслуживающий персонал принялся носиться со списками, периодически что-то спрашивая у пассажиров на французском. Судя по реакции последних, дело неладно.
Женщины вскидывали вверх руки, мужчины хмурили брови и показательно ворчали.
– Что случилось? – обратился я к стоящей рядом девушке с рюкзаком на плечах.
Девушка повернулась ко мне, поправив локоны каштановых кучерявых волос. Из всех близстоящих людей она показалась мне самой располагающей к общению. Видимо потому, что, в отличие от остальных, она не хмурилась, а наоборот, мило улыбалась, отчего её голубые глаза задорно светились, как огоньки.
– Понимаете, дело в том, что на рейс было продано больше билетов, чем вмещает самолет. Теперь часть пассажиров придется ссадить с рейса, – сказала голубоглазая незнакомка.
– А кого они собираются ссадить? Как это решат, нас же много? – спросил я, чуя неладное.
Девушка говорила на французском с примесью английского. И, видя мое недоумение, она достала телефон и включила гугл-переводчик. Затем принялась старательно набирать текст. Завершив писанину, протянула телефон мне.
– Сейчас будут называть фамилии, те, кого назовут, будут вынуждены остаться и лететь другим рейсом, – прочитал я вслух написанное на экране телефона.
– Спасибо, вот так поворот, – поблагодарил я и озадачился.
– Да не за что, желаю вам удачи, – сказала девушка и улыбнулась.
Её улыбка внушала не то, что надежду, она как бы говорила: «Эй, парень, не переживай, всё будет хорошо». Я нечасто встречал в своей жизни таких людей, но вот это их – «все будет хорошо», оно прям настоящее.
Все добропорядочные пассажиры рейса до Панамы вмиг превратились в азартных озлобленных игроков в лотерею. Лица людей выражали гнев и мольбу.
– Только бы не меня! – читалось в их глазах.
Работница аэропорта в форменной юбке серого цвета и жакете четким громким голосом оглашала список тех, кто не полетит этим рейсом в Панаму сегодня.
После очередной фамилии девушка мексиканской внешности вдруг принялась рыдать НАВЗРЫД, а ее парень взорвался громкой бранью в адрес персонала. Мексиканец обнял свою спутницу, но кричать не перестал.
Эта сцена ввела меня в шоковое состояние. Я, видимо, до конца еще не понимал, чем это грозит, и не видел причины так убиваться из-за того, что тебя пересадят на рейс попозже. В этот момент я услышал свою фамилию и повернулся к голубоглазке с гугл-переводчиком.
– Это моя фамилия сейчас была названа, – сказал я.
– Сочувствую, – вдруг сказала голубоглазка.
В этот момент пришло осознание, что я не выиграл в этой лотерее, а как раз наоборот.
Дочитав список, девушка в форме показала в сторону посадочного коридора. Затем повернулась и, указав вглубь терминала, объяснила на английском, что те, кто не летит, идут туда.
Голубоглазка оказалась в другом лагере – тех, кому повезло. Мы попрощались, помахав друг другу на прощанье рукой, и разошлись в разные стороны. Так я потерял своего переводчика и связь с происходящим. Моя команда бедолаг возглавлялась хныкающей мексиканкой и ее парнем, благо, это хороший ориентир.
Я решил держаться этой парочки, чтобы не потеряться, пока персонал решает, что с нами делать дальше.
Вдруг мне на глаза попался высокий загорелый парень, в шортах и футболке без рукавов. Широкое лицо с серыми, широко посаженными глазами, как сказал бы классик, выдавали в нём рязанское происхождение. На плечах надет черный рюкзак, в руках он судорожно вертел телефон.
Я с улыбкой во весь рот, радуясь, что теперь нашел земляка, воскликнул:
– Привет, ты русский!
– Нет, украинец… – парень посмотрел на меня с высоты своего роста, изобразив явное недовольство.
– Слушай, чего ты так на меня смотришь, не я же рейс отменил… – я, как мог, попытался сгладить его воинственный настрой. – Мы в чужой стране, и трудности у нас теперь общие, помоги, а? У меня яхта может без меня из Панамы уйти, написать нужно капитану, дай телефон? – попросил я.
Парень какое-то время внимательно смотрел на меня, затем протянул телефон.
– Только быстрее давай, мне жена там написать должна.
– Я мигом, – сказал я и принялся строчить сообщение капитану яхты в Панаму о задержке рейса и создавшейся ситуации.
– Огромное спасибо, – сказал я, когда закончил свою поэму и отдал телефон обратно. – Меня, кстати, Павел зовут.
Парень снова посмотрел на меня тем же напряженным взглядом, ему явно не хотелось заводить со мной знакомства.
– Игорь…
В этот момент на его телефон позвонили. Он отошел в сторону и принялся с кем-то шумно ругаться.
Я не стал греть уши, отойдя на безопасное расстояние, но не теряя Игоря из виду.
В этот момент все пассажиры с нашего рейса оживились и двинулись вглубь терминала.
– Игорь, пойдем! – позвал я парня и махнул рукой.
– Что случилось? – встревоженно спросил Игорь.
– Да не знаю, вон, впереди поводырь, куда-то нас ведет, – сказал я.
Девушка в форме с большим телефоном в руках вела нашу дружную команду к электропоезду. Мы все сели в вагоны и переместились на соседний терминал. Оказалось, что аэропорт в Париже – это целый город. И здесь ходят автобусы и электропоезда между терминалами. Быть может, и в город можно так выбраться.
После выхода из вагонов она осмотрела всех и, показав направление движения, устремилась по проходам нового терминала, попутно ведя переговоры по своему огромному телефону. Наконец она подвела нас к огромным дверям терминала и что-то быстро сказала на английском.
– Она говорит, что тем, у кого есть Шенгенская виза, можно выйти в город и переночевать в гостинице. Привезти утром чеки, аэропорт их оплатит, – сказал Игорь, продолжая внимательно слушать.
– У меня нет визы, – сказал я. – А у тебя?
– Тоже нет, – ответил Игорь и наморщил лоб.
– Парни, вы откуда? – вдруг раздался голос на русском из-за спины.
Мы оба, как по команде, обернулись. Перед нами стоял парень лет двадцати семи, в шортах, майке и кроссовках, в руках он держал камуфлированную дорожную сумку. Парень крепкого телосложения, но чуть полноват. Он мне напомнил кубанского комбайнера из советских фильмов.
– Россия, Томск, – ответил я.
– Украина, Житомир, – сказал Игорь.
– О, так и я с Украины, Полтава, – улыбнувшись, сказал наш новый попутчик.
Пока мы вели наши переговоры, часть пассажиров, а именно, все, кроме нас и пары китайцев, дружно вышли в город.
Девушка в форме, посмотрев на нас внимательно, сделала пару звонков и сообщила новую вводную.
– Она говорит, что сейчас нам дадут однодневные визы, и мы сможем выйти в город и переночевать в гостинице. Утром приедем и полетим этим же рейсом в Панаму, – перевёл речь француженки Игорь.
– Вот круто! – чуть ли не в голос сказали я и парень с камуфлированной сумкой.
– Тебя как зовут? – спросил я.
– Максим, – улыбнулся здоровяк.
– А меня Павел, это Игорь, – я показал в сторону нашего переводчика.
Игорь кивнул.
– Ну что, сейчас Эйфелеву башню посмотрим, – сказал Максим и хлопнул в ладоши.
– Было бы неплохо, – я подхватил его задорный настрой.
– Идемте за ней, а то смоется и не будет вам ни Парижа, ни башни, – серьезным тоном проворчал Игорь, указав на убегающую француженку в форме.
Обходя скамейки и бутики, мы оказались возле стойки регистрации, где выстроилась приличная очередь, человек в сто точно. Девушка, указав нам в конец очереди, вновь что-то быстро буркнула на английском и ушла.
– Что происходит? – спросили мы с Максимом озадаченного Игоря.
Нашему примеру последовали и два китайских товарища, ничего не понимающих уже целый час, что здесь вообще происходит.
– Всё, парни, Париж отменяется, теперь мы здесь до утра тусоваться будем, – сказал Игорь и сбросил рюкзак на землю.