Мир, который не вернуть. Том 1: Начало
Павлов достал из рюкзака небольшой свёрток, осмотрел, и положил обратно.
– Нет, спасибо, – вежливо улыбнулся он. – Оставь себе. Тебе ещё пригодится.
Он встал и обернулся:
– Собирайся. Через час выходим, – после этого Павлов вышел из комнаты.
Я снова лёг на пол, вспоминая сон.
«Почему именно мама? Где она сейчас? Надеюсь, с ней всё нормально…»
Солнце через окно светило прямо в глаза:
«Интересно, который час?» – я машинально достал телефон из кармана, но он был выключен.
Я вспомнил, что он разрядился и решил зарядить его перед выходом.
Подключив всё необходимое, я оставил телефон возле окна. Конечно, у меня был переносной аккумулятор, но сейчас быстрее было бы телефон зарядить напрямую, а после, если останется время – аккумулятор. Лучше, конечно, и его зарядить – мало ли, вдруг солнца долго не будет. Природа ведь вещь непостоянная.
В доме было тихо, даже как-то пустынно.
Мне стало скучно просто так сидеть одному, но идти в другую комнату тоже не хотелось.
Я нормально не увидел дом. Ничего другого не оставалось – поэтому я пошёл осматривать первый этаж.
Хоть дом сам по себе и был небольшим, из-за нулевой обстановки создавалось жуткое ощущение пустоты, и из-за этого казался намного больше.
Это ощущение давило на меня. Казалось, будто это дом из фильма ужасов и сейчас кто-нибудь с ножом ворвётся внутрь, чтобы нас всех зарезать… Глупости, но ощущение всё равно было.
Я аккуратно, без лишнего шума, спустился вниз по лестнице. Лестница начиналась прямо напротив главного входа, а по обе стороны от неё были проходы в коридоры первого этажа. С левой стороны (если смотреть со стороны лестницы когда спускаешься) я и начал.
Это оказалась большая комната – скорее всего, когда-то была залом. Пол под ногами скрипел. Тут всё было то же самое, что и в комнатах наверху: голые стены, пару грязных окон и вечные тряпки на полу. Я пошёл дальше.
Оказалось, что все комнаты на первом этаже соединены и создают, своего рода, небольшой коридор вокруг лестницы. В комнате прямо под лестницей, в полу, под грудой тряпок, был небольшой железный люк. Я решил открыть его и проверить.
Люк я открыл не сразу, но через несколько минут он, со скрипом, открылся.
Внизу было темно, пахнуло сыростью и гнилью. Несмотря на это, я всё равно решил спуститься вниз. На подобные случаи я всегда держал в потайном кармане куртки маленькую зажигалку с фонариком.
Лестница вниз была железная и крепкая, не ржавая. Я держал зажигалку в зубах таким образом, чтобы свет падал вперёд, как видел в фильмах. Это оказалось жутко неудобно, и слюна постоянно капала изо рта на куртку.
Ступив на твёрдый бетонный пол, у меня прошёл неприятный холодок по спине. Внизу было не только сыро, но и заметно холоднее.
Я очень медленно пошёл вперёд, внимательно осматривая всё вокруг.
К стенам прилегали деревянные стеллажи с огромными деревянными бочками. На стенах, по углам и между бочек, висела паутина. Казалось, будто она была незаменимым условием существования этого подвала.
«Кто знает, быть может из-за неё всё тут только и держится».
Боковым зрением я улавливал какое-то движение, но списал это на воображение. Я старался не думать об этом и продвигался всё глубже в холодные объятия темноты подвала.
Впереди я услышал шорох, стало страшно, дрожь начала одолевать всё тело. Мне уже не хотелось идти дальше, я собрался уходить, но впереди что-то блеснуло, будто отозвалось на зов фонарика.
Не знаю «почему», но ноги сами пошли вперёд, несмотря на плохое предчувствие. Все чувства говорили «уходи», но я не ушёл, всё больше углубляясь внутрь.
– К-кто здесь? – мой голос дрожал.
В ответ я услышал лишь неразборчивое мычание.
– Что с вами? Вам плохо? – я продвигался дальше во тьму, пытаясь понять, откуда идут звуки. Это мог быть раненый человек. – Может, вам нужна помощь? Я могу привести сюда других людей, вам помогут, – в ответ я снова услышал мычание и кряхтение. Оно было уже ближе.
Свет фонарика дрогнул. За долю секунды в голове пронеслись сотни образов, но ничего из этого не было реально.
Несмотря на страх, я шёл вперёд как зачарованный. Снова послышалось мычание – настолько громкое, будто у меня за спиной. Я рефлекторно обернулся – никого. Я повернулся обратно и заметил чьи-то ноги, выглядывающие из-за деревянной бочки. Я пошёл туда.
– Вам нужна по…? – мой вопрос оборвался и застрял где-то в глотке.
За бочкой лежала женщина, мертвецки синяя и слишком худая, совсем неживая. Она повернула свою голову и посмотрела на меня одним пустым белым глазом, без зрачка. У меня перехватило дыхание, я попытался быстро отступить назад, но споткнулся и больно ударился головой о железный ободок бочки. На несколько секунд я перестал соображать что происходит вокруг.
Когда я очнулся, то увидел, что женщина ползёт ко мне. Она медленно тянула свои обтянутые кожей кости к моей ноге, и была совсем рядом. Я быстро убрал ногу и попытался встать. В голове всё сильно шаталось, кровь пульсировала в висках – всё это не давало мне встать. Я тряхнул головой, пытаясь прийти в себя, но удалось лишь разогнать тьму в глазах.
Оказалось, что фонарик упал и светил куда-то в другую сторону. Я не мог его достать и начал ползти наощупь. Было тяжело. Я чувствовал её мёртвое и холодное дыхание. Будто сама смерть ползёт за мной. Наконец, я почувствовал небольшой прилив сил и сразу приподнялся, попробовав встать. В этот же момент женщина смогла ухватиться за мой кроссовок, дёрнула за ногу, и я снова упал. Что было сил, я ударил её другой ногой несколько раз. Хватка на секунду ослабла, я смог вытащить ногу из своей обуви, попятился назад и упёрся в стену между рядами бочек. Ползти дальше было некуда.
– Уйди! Нет! – завопил я во всё горло. – ОТСТАНЬ!! ПОМОГИТЕ!
Я удерживал её что было сил, а она лишь тянула свои мертвые руки ко мне, махала ими, пытаясь уцепиться за меня. Внезапный прилив сил начал отступать. Я понял, что в этой борьбе начал проигрывать. Нужно было что-то делать, но я не знал «что». Я посмотрел вокруг, но в темноте ничего не было видно. Наощупь тоже ничего не попадалось.
Мёртвое лицо было всё ближе и ближе ко мне. Будто оно тянулось к моей шее. Я чувствовал это по её дыханию.
– Помогите! НА ПОМОЩЬ!! – крикнул я. Слёзы навернулись на глаза от безысходности. Я внезапно понял, что один. Один в холодном и тёмном подвале, который скрыт ото всех железным люком. Меня просто никто не услышит, и я ничего не мог сделать. Никто не узнает что я здесь умер.
Её лицо на секунду осветилось светом, затем прогремел выстрел. Звук пронёсся громким гулом от одной стене к другой, оглушая меня. Тело этой женщины вмиг упало, без жизни.
Ещё один выстрел – тело женщины дёрнулось под силой пули и окончательно упало на меня всем весом. Я быстро высвободился из ловушки мёртвого тела.
Кто-то светил фонариком прямо в глаза.
– Ты как? Она тебя укусила? – это был Павлов. Он быстро помог мне встать, осмотрел и добавил: – Вроде нет…
– А? – я стоял, будто в прострации не улавливая происходящего. Потом до меня дошёл вопрос Павлова. И я ответил быстро: – Что? Нет, вроде нет.
Передо мной всё ещё было её осунувшееся лицо с дыркой в голове. Казалось, будто она всё ещё крепко держит меня за ногу.
Из брови мелкой струёй текла тёплая кровь, падая на куртку. Я всё ещё не мог осознать что произошло.
– Пойдём отсюда. Тебя нужно получше осмотреть.
Я ничего не ответил.
Поднявшись наверх, Павлов повернулся ко мне и начал осматривать моё тело.
В голове, наконец, прояснилось. И там были вопросы.
– Кто это был? Ч-что это было? – я не понимал что происходит. – Почему она… Она же была мёртвая, да? Я… я видел! Мёртвая… так ведь? Но она… восстала. Из мёртвых.
– Восстала? Восставшая, хм… Помнишь, я говорил про мёртвых? Вчера, – быстро спросил он, проверяя голову и рассеченную бровь.
– Да, но… как? Как это возможно? Она ведь мёртвая. Мёртвая… но ведь живая…
– Уф… – вздохнул Павлов, – Понимаю, в это тяжело поверить, но ты сам видел.
– Это… конец? Апокалипсис, как в фильмах?
– Я не знаю, Костя, – тихо ответил Павлов. – Я вчера уже сказал: мир не тот, что был. Поверь, я сам знаю не намного больше тебя, – он на несколько секунд замолчал. – Это засекреченная информация… но какая разница… Я знаю, что это вирус, он что-то делает с телом людей, как-то их улучшает, а после смерти… это, – он указал в сторону люка. – Они почти бессмертны. Единственный способ их убить: бить прямо в голову, в мозг. Главное – повредить его, – Павлов закончил и внимательно посмотрел на меня. – И нельзя чтобы укусили или поцарапали тебя. Хотя, это ты должен был узнать – по новостям разрешали говорить.
– Неужели, это правда? Это же невозможно, – я сел на пол у стены. – По биологии мы проходили такие темы, и там сказано, что после смерти мозг и сердце лишь несколько минут могут работать без кровоснабжения, – сказал я, и добавил: – А у этой женщины были ледяные руки, да и кожа у неё была какая-то синяя. Как будто совсем без крови.
– Я не знаю, – слегка развёл руки Павлов, – я тебе рассказал обо всём, что знал. Информация-то секретная, – он посмотрел в потолок. – Знаешь, тебе очень повезло. Я видел как… как эти монстры разрывают людей. А ты выжил.
– Это ты меня спас, – ответил я, понимая, что дальше говорить бессмысленно.
Мы поднялись на второй этаж. Павлов повернулся ко мне:
– Иди за своими вещами. Встречаемся здесь. Один никуда не ходи. Я не знаю что ещё здесь может быть, поэтому уходим сейчас, ясно?
Я кивнул. Павлов развернулся и быстрым шагом пошёл в соседнюю комнату.
Я быстро подхватил рюкзак. На подоконнике лежала подзарядка с телефоном. Я совсем о ней забыл. Павлов за стеной вкратце рассказывал что сейчас произошло.
Цифры на экране показывали добрые восемьдесят семь процентов. Я включил телефон, чтобы посмотреть время: 12:36 – полдень. Надо было поторопиться, потому что у нас оставалось максимум 5-6 часов до заката.
Я положил телефон в карман куртки – там же лежала зажигалка. Остальное положил обратно в рюкзак и пошёл к лестнице.
Павлова всё ещё объяснял что произошло.
Я сел на стул, у стены, и уставился на единственную картину, что висела в этом доме, над лестницей: там был корабль – мне казалось, что он безмятежно плывёт среди тёплого моря и ласкающих тёплых солнечных лучах. Корабль, не знающий этого мира и от того радостный. Мне хотелось быть этим кораблём, с его белым парусом, в туманном море голубом…
Я подумал, что когда-нибудь эта картина истлеет и некому будет на неё смотреть. Правда, возможно, это произойдёт намного позже моей смерти.
«Всего несколько дней… а я чуть не умер. Быть может, мама уже?…» – этот вопрос застыл в моей голове.
– Пойдём, – сказал Павлов над моей головой, проходя рядом. Я не заметил, как он вышел.
– Ты же говорил, что там безопасно, – огрызнулся на Майка Максим, когда мы вышли из дома. В его голосе была явная злость. – Мы могли подохнуть из-за тебя! Я мог сдохнуть!
Майк, будто не слышал эмоции в голосе Максима и отвечал спокойно. Да и содержание его ответов было соответствующим:
– Никто не пострадал, так ведь? Ну, и всё. Не истери.
Я заметил, как Максим готовился к выпаду. Это же заметил и Майк:
– Не стоит, – сказал он. – Я таких, как ты, укладывал пачками ещё когда твой батя под себя ходил. Хоть я и не молодой уже, вломлю так, что мало не покажется. Опыта у меня побольше будет. Да, я не досмотрел, но я и не нянька – скажи спасибо, что вообще осмотрел. Лучше сосредоточься на выживании, а то быстро помрёшь, – он немного помолчал, а после добавил: – Можешь, конечно, побычить ещё, но, думаю, уже понял что к чему.
Мы переглянулись с Павловым. Я понял, что он не хочет вмешиваться.
Следующие несколько часом мы шли молча. Только Максим как-то искоса на меня поглядывал.
«Он что-то задумал…»
Темнело. Из-за деревьев показались бетонные верхушки жилых панелек.
– Внимательно смотрите под ноги, – сказал Павлов. – Они могут прятаться в листьях.
Под ногами лежали презервативы, пластиковые бутылки, строительный мусор…
Ещё десять минут и лес кончился.
Непривычно и жутко было видеть, когда-то живой город, безжизненным и пустым. Особенно ночью, когда не горят огни огромных фонарей. Я всё надеялся, что вот-вот они включаться, что проедет машина, что кто-то из дворов рассмеётся, но ничего – тишина.
– Ночью идти опасно. Да и нужно отдохнуть, – сказал Павлов, когда мы переходили дорогу. Почему-то здесь было много брошенных машин.
Безжизненный город, таящий в своих тёмных углах множество опасностей, не внушал доверия. Я согласился с Павловым. Мне вообще не хотелось больше идти в темноте, опасаясь каждого шага. Здесь тоже есть эти твари, и их намного больше…
Никто не возражал. Они просто молча согласились.
– Значит, чтобы никаких лишних звуков не было. Сейчас любой звук может привлечь к нам внимание. И ночью у них больше преимущество, – сказал Павлов. Он шёл впереди.
За дорогой, перед домом, одиноко стояла небольшая будка – похожа на подстанцию.
Туда мы и проникли. Будка было огорожена металлическими листами.
«Хоть какая-то безопасность…» – подумал я, проходя мимо забора.
Мы легли прямо на полу, подперев дверь железным стулом. Я укрылся курткой.
Ноги ныли от усталости. Боль отдавалась прямо в таз. Я повернулся к стене. Было тяжело дышать пылью. Воняло сыростью. Но усталость всё равно брала верх и через несколько минут я уснул.
День 3.
День начался неожиданно:
– Вставай! Быстро! – крикнул Павлов, тряся меня за плечо.
Вырвавшись из сонной тьмы, я ещё ничего не понимал, но услышал выстрелы с улицы.
«Военные? Неужели нас пришли спасать?» – подумал я.
Я приободрился, взял рюкзак и выбежал на улицу.
«Лучше бы ты не спешил с выводами», – пронеслось в голове перед самым выходом.
И действительно, на улице была совсем не та картина, которую я ожидал: люди шли через открытый забор прямо к нам. Точнее, они были очень похожи на людей… но каждый как-то странно шёл, дёргался, издавал невнятные звуки – это выглядело пугающе.
У всех были одинаково пустые глаза, у одного даже не было глаз.
Как только я увидел тёмные следы на асфальте, окончательно понял, что это уже не живые люди. Это были восставшие.
На земле полз один из них. Толпа шла по нему, даже не замечая, а он полз вперед, несмотря на пробитое тело.
– В голову! Надо стрелять в голову! – крикнул Павлов. – Валим! Их слишком много. Живо!
Павлов рванул в сторону. Мы побежали за ним. Я еле кое-как сообразил и схватил рюкзак.
Через метров двести мы сбавили ход. Затем остановились совсем, чтобы отдышаться.
– Что… – мне не хватало воздуха чтобы полностью вдохнуть. Сердце колотилось как бешенное. Такие забеги всегда давались мне с трудом. Наконец, кое-как отдышавшись, я смог спросить: – Это ведь были мёртвые? Да? Восставшие?
― Да. Сегодня утром я увидел, что забор открыт. Я вышел посмотреть, а там их целая толпа… Я тихо вернулся, чтобы разбудить остальных. Майк их задерживал, пока мы собирались, – ответил Павлов, прислонившись к стене. Потом повернулся к Майку и добавил: – Здесь надо быть ещё аккуратнее. Их здесь много, и, насколько я знаю, они часто сбиваются в группы.
– Выбора у нас нет. Надо что-то собрать. Либо так, либо с голодухи помрём, – ответил он.
– Берём по-минимуму. Это, всё-таки, не наши вещи, – сказал Павлов.
– Думаешь, за ними кто-то вернётся? – удивился Майк.
– Это временная эвакуация. Как только учёные разработают вакцину – люди вернутся обратно. А работы над ней ведутся.
– Я так не думаю, – тихо ответил Майк и прошёл вперёд, давая понять, что разговор закончен.
– Зачем нам идти туда? Давайте лучше пойдём куда-нибудь в другое место. Это же безумие! – сказал я. – Если их там ещё больше – зачем туда идти?
– Нам нужна еда и, желательно, машина. Нам надо в Кантер – он не слишком близко. Пешком туда идти придётся больше недели, через лес, – Павлов вздохнул. – Придётся пойти на риск, Костя. Есть ещё, конечно, вариант попробовать связаться с моим командованием, но это надо идти к центру. По-другому никак. Для остальных мы сейчас – мертвецы.
– Как же так? – я не мог поверить, что нас, живых и здоровых людей, могли бросить умирать.
Только через несколько секунд до меня дошло, о чём говорил Павлов. У нас не было шанса дать знать о том, что мы живы.
– Лучше попробовать выжить на территории врага, чем медленно умирать в «домике», – добавил Павлов.
– А позвонить? Связаться – никак? – спросил Максим. – Я могу сказать номер моих родителей. Они приедут сюда.
– Связи нет. Я уже пробовал, – ответил Павлов.
Хотел я того или нет, но решение было принято в пользу города. Я молча согласился. Лучших вариантов всё равно не было.
Сзади нарастал гул невнятных звуков. Я понял, что передышка закончилась.
– Надо уходить, – сказал Павлов, глядя в сторону гула.
– Куда? – спросил я.
– Мы сейчас в южной части города. Надо идти на север, ближе к центру. Там, в магазинах, легче будет найти еду, – звуки становились всё ближе. Павлов это заметил: – Сейчас тихо убираемся отсюда.
Мы тихо свернули во двор, и пошли вдоль главного шоссе. Павлов объяснил по дороге, что так меньше шансов встретиться с восставшими, так как мы не на открытой местности и здесь много мест где можно спрятаться или обойти.
Было очень странное ощущение: идти по обычному старому двору, с полуразвалившимся бордюром, дырами в асфальте, старой песочницей и ржавой закрашенной горкой, серыми пятиэтажками по бокам, будто стенами двора – всё это и раньше было не особо живо. Вряд ли здесь гуляли дети. Но сейчас здесь никого не было. В окнах – пустота. Из открытых окон больше не слышно телевизор или пьяный крик – ничего. И вот эта неживая тишина пугала больше всего. Лишь только шелестели листья на ветру, и каркали вороны, но больше никаких звуков. Только сейчас я начал осознавать как эта привычная суета была важна…
Во дворах стояло несколько машин, но Майк сказал, что они все заброшки – их давно бросили. И поэтому оттуда давно уже всё достали. На таких никуда не поедешь.
Мы шли быстрым шагом, оставив позади толпу, жаждущих нашей смерти, мертвецов.
Был полдень, на небе был огромный заслон из туч, но я чувствовал, что дождя не будет.
Мы прошли очень долго. Наверное, мы шли без остановок несколько часов. Идти было тяжело. Болели ноги, грудь, голова.
Давала о себе знать усталость и травмы. Вместе с болью пришли и недавние кровавые картины, вытянутые из памяти. Я вновь и вновь думал о тех людях, о криках, о том как мужчина звал дочку…
Мне нужен был отдых. Я быстро осмотрел остальных: Павлов держался бодро, Майк всё ещё похрамывал, а вот Максим тяжело дышал, скорчив измученное лицо. Меня это даже радовало. Больше он ничего не говорил обо мне.
– Может, остановимся? – предложил я. – Я дальше идти не могу.
– Слабак, – тихо сказал Максим, хоть и сам устал не меньше.
– Надо отдохнуть, – согласился Павлов. – Скоро остановимся. Где-то здесь должен быть небольшой магазинчик. Там и остановимся. Где-то здесь… – он остановился и начал осматриваться, что-то выискивая глазами. – Так, в сторону той трубы, – он пальцем указал на длинную кирпичную трубу, – нам и нужно идти. Это старый завод химических изделий. Магазин через дорогу от него.
– Лучше не надо, – хриплым голосом сказал Майк. – Мы в промышленном районе – тут не переночуешь. Сколько до ближайшего спального?
– 2-3 километра, – ответил я.
– Видишь? Не вариант. Нам нужно дойти туда до вечера, чтобы ещё хату найти.
– Этот магазин нам по пути, – сказал Павлов. – Тут рядом почти нет домов – значит, там должны остаться продукты. Вот ты знаешь, когда получится найти продукты? Я вот не знаю. И рисковать не хочу, – Павлов тоже стоял на своём. Мне показалось, что Павлов не отступал не только из-за продуктов. Это было что-то личное, но я не понимал что именно и не решался спросить.
– Ладно, но давай без этих мелких – чтобы быстрее, – Майк жестом указал на меня с Максимом. – Не хочу, чтобы под ногами путались.
– Идёт.
Дальше мы шли молча. Я уже еле волочил ноги, не смотря на дорогу. Из-за этого я не заметил камень, споткнулся и упал, ушибив левое колено.
– Аргх, – вырвался стон боли.
Я попытался встать, но не смог. Павлов помог сесть повыше и осмотрел колено.
– Вроде ушиб несильный. Тут болит? – с этими словами он надавил на колено. Боль была терпимой.
– Да нет, вроде нет, – ответил я, попробовав пошевелить ногой. – Почти не болит, но при разгибании немного больно.
– Значит, не перелом. Просто небольшой ушиб, – он поднял меня под руку. – Можешь идти?
Я сделал пару шагов. При упоре на левую ногу болело колено, но я мог идти, прихрамывая. Боли почти не было.
Павлов снова помогал мне идти. Я попытался отказать, но он не захотел слушать.
Вообще, странный это был человек: мы с ним знакомы всего пару дней, однако с самого начала он меня не бросал и уже много раз помог, не требуя ничего взамен, будто мы с ним старые друзья. Но такое отношение было только ко мне. Почему-то к Майку и Максиму он не особо хорошо относился. И я не мог понять «почему».
Перед углом старого завода стояла яркая вывеска, сообщающая о том, что в двадцати метрах за поворотом находится магазин.
Когда мы пришли, Майк остановился перед входом, посмотрел на вывеску, а после – на часы:
– Времени у нас немного, солдатик. Берём по-быстрому что надо и валим.
– Вы, двое, – Павлов показал на нас с Максимом пальцем, – остаётесь здесь, ясно? Охраняйте вход.
– Ладно, – ответил я, невольно улыбаясь в ответ.
Мне самому не хотел идти туда. Я понимал, что этим монстрам проще убить меня, чем наоборот. Плюс: в здании у меня меньше шансов будет убежать – там темнее, чем на улице, меньшее пространство, меня легче окружить.
Как только двери за Павловым и Майком закрылись, ко мне подошёл Максим. Он снова ехидно улыбался, от чего мне стало не по себе. Я невольно отступил к бетонной плите:
– Сейчас-то твоего защитника здесь нет,
– Он увидит через стекло.
– Я видел такие магазины – там окна с плёнкой специальной, через которую не видно улицу, – при этих словах он расплылся в злой улыбке ещё больше. – Походу ему нравятся мальчики помоложе. Но не все. Только вроде тебя. Как же он меня бесит, ты бы знал… – Максим вздохнул и мотнул головой. – Но не так, как ты. Только и можешь, что за других прятаться. Вот, почему… почему ты вечно за кем-то прячешься? Брат, мама, учитель, теперь вот этот… Не надоело?
– Максим, не надо, – я понимал, к чему этот разговор ведёт. Как и десятки подобных разговоров с самого детства.
– Что «не надо»? – с этим вопросом он больно, но не во всю силу, ударил меня кулаком в живот. От боли весь воздух вылетел из лёгких. Боль из живота соединилась с болью в рёбрах. Ноги не держали, и я уже готовился сползти вниз по стене, но Максим схватил меня за шиворот, не давая упасть. – Видишь, ты просто ничтожество. Только и можешь прятаться за чужую жопу. Один на один – ты ничего не можешь.
Я еле держался на ногах и, если бы не Максим, давно бы упал.
– Что? Колено болит? Хочешь, ещё одно болеть будет?
– Нет, не хочу. Не надо… – умолял я, но это лишь вызвало улыбку.
– О, ещё как надо… – он отвёл ногу, отпустил меня, отошёл на шаг и ударил, что было сил, по левому колену. От этого я сразу упал и свернулся, держась за ногу. Он присел на корточки и посмотрел на меня: – Слушай сюда, будешь паинькой: не будешь говорить своему дружку обо мне и выполнять мои простые просьбы – мы будем друзьями. Если нет… он ведь не всегда будет рядом. А уж я дождусь момента.
Напоследок он встал, приподнял ногу над моей головой, и я рефлекторно прикрыл голову руками, ожидая удара. Вместо того, чтобы ударить, он просто расхохотался, сплюнул рядом с моим лицом, и сказал:
– Даже руки марать об тебя не хочется. А то ещё твой парень увидит. Подумает, что его любимого побили, – он ещё раз усмехнулся и отошёл в сторону магазина.
В голове гудело. Болел живот. Я кое-как сел, выпрямился.
Я не совсем понимал, что он имеет в виду, но решил об этом сейчас не думать.
Я сел немного удобнее и посмотрел на небо.
Тучи медленно закрывали солнце. Розовая пелена горизонта всё больше поглощала его, наслаждаясь каждой частичкой, каждым лучиком. Постепенно багрянец начал сползать с неба, уступая темноте, что наступала с другой стороны, постепенно захватывая новые территории.
Я сидел у старого забора и наблюдал за всем этим, пока солнце полностью не скрылось за горизонтом. Начало быстро темнеть.
Чуть вдалеке были видны тёмные верхушки старых панельных многоэтажек, которые я видел ещё на подходе к городу.
