Дневник одного студента

Я наивно полагал, что со временем мне станет легче. Глупец. Мне безумно тяжело. Я хочу быть с ней.

16 июня

До меня дошёл слух, что Элизабет начала с кем-то встречаться. Я проследил за ней, и увидел их вместе. Боль, тупая боль ударила меня прямо в грудину.

Этим счастливчиком оказался Джон, магистрант с нашей академии. Интересно, чем же, чёрт побери, он лучше меня?! Я его уже ненавижу, на его месте должен быть я, это я должен быть с ней!

21 июня

Наступили каникулы и всё свободное время я могу посвятить своей душевной боли. Я бы хотел избавиться от этого, но не могу. Я пробовал с головой углубиться в учёбу, как это было до всей этой истории, в надежде что хоть это излечит меня. Но мои попытки оказались тщетны, она попросту не выходит у меня из головы. Я каждый день видел её в академии, и меня всё сильнее влечёт к ней.

Я. Должен. Быть. С ней.

1 июля

Навещал бабушку сегодня. Она сразу же заметила моё подавленное состояние, едва увидев меня. Она предложила мне прогуляться по лесу, составить кампанию, чтобы я заодно рассказал и о том, что с мной. Я согласился: я всегда рад помочь бабушке, она чуткий и добрый человек с большим жизненным опытом, может она сможет подсказать выход из сложившейся ситуации.

От моей бабушки ничего не утаить, даже если бы я и хотел. Мне был необходим совет, потому как задача под названием «любовь» для меня оказалась нерешаемой.

Итак, пока бабушка собирала необходимые ингредиенты своих лекарств, я рассказал, всё что произошло с нашей последней встречи. Ей было жаль меня, хоть я и поступил опрометчиво. Тогда она спросила меня, действительно ли я так сильно влюблён в Элизабет, что постепенно схожу с ума. Я ответил, что хочу быть с ней больше всего на свете. Бабушка подумала и сказала, что может помочь мне, но предупредила что обратного пути уже не будет, поэтому я должен быть уверен в своих намерениях и согласиться принять её помощь, только при условии, что не обманул её, а самое главное – не обманул себя. Я же ответил, что готов. Она ещё долго отговаривала меня своими туманными намёками, но была вынуждена уступить, увидев мою непоколебимость. Я так и не понял, каким образом бабушка сможет помочь мне, но она уверила меня, что мне стоит просто положиться на неё, ведь, цитирую: «Не всё то ложь, что в народе говорят» и что она обладает куда более обширными и сакральными знаниями, чем положено знать кому-либо. Надеюсь, у бабушки всё хорошо с головой, другого рационального объяснения её словам я не нахожу.

Когда мы прощались, мне показалось что она выглядела немного грустной.

8 июля

Бабушке нездоровится. Мы с матерью предлагали и даже настаивали обратиться в госпиталь за помощью, но бабушка наотрез отказывается, даже без объяснения причин. Надеюсь она поправится или сможет сама найти лекарство от своей болезни, всё-таки опыта во врачебном искусстве ей не занимать. И всё же я волнуюсь за неё.

15 июля

Здоровье бабушки всё хуже и хуже – она уже не встаёт с кровати. Её состоянием встревожены не только наша семья, но и едва ли не половина нашего поселения, которому моя сердобольная бабушка так или иначе оказала помощь в своё время. Несмотря на её отговорки и упрямство, мы пригласили врачевателей к ней. Они тщательно её осмотрели, но так и не смогли поставить диагноз. Они предлагали госпитализацию, чтобы для более детального осмотра и нахождения её под присмотром врачей, но надо ли говорить о реакции бабушки на их мольбы? Единственное, чего они смогли добиться от неё – сдать анализы.

18 июля

Врачи разводят руками, потому как анализы бабушки в норме, словно она и не больна вовсе. Тем временем бабушке становится хуже: у неё едва хватает сил говорить или даже просто поднять веки, и меня попросту удручает моё бессилие в данной ситуации. Мать поселилась у неё чтобы приглядывать за ней, я стараюсь как можно чаще навещать их.

Сегодня я заметил, как мать плачет в тайне от меня, и я попытался её утешить. Заметив меня, она вытерла слёзы, сделав вид, что ничего не произошло.

Мне тоже тяжело, Мама.

21 июля

Бабушка скончалась. На душе так пусто, будто я лишился частицы себя самого. Я не могу поверить, что бабушки не стало, ведь она всегда была рядом в трудную для меня минуту, а теперь её нет, просто нет. Покойся с миром, мы любим тебя и будем скучать.

На похороны пришло неисчислимое количество народу, и всё оплакивали её как родную мать. Мы же с матерью держимся как можем, но мире не найдётся слов, чтобы выразить наше горе.

24 июля

Когда мы разбирали вещи в бабушкином доме, я нашёл записку, оставленную бабушкой и адресованную мне, судя по имени на конверте. Её содержание я представил ниже:

«Дорогой мой внучек, если ты читаешь это, значит меня уже нет в живых. Я надеюсь ты найдёшь в себе силы простить меня за свершённый мной поступок, но пойми, я пошла на такой шаг только ради тебя. Я уповаю на то, что моя жертва не была напрасной и ты по достоинству оценишь мой последний подарок тебе.»

Что всё это значит?! К чему ты клонишь, Бабушка? Неужели тобой овладела болезнь по твоей же воле? Но как такое вообще возможно? И что это за подарок такой? Что за глупые и жестокие шутки, я не понимаю! Может ты думала, что твоя смерть отвлечёт меня от неразделённой любви, или что?! Если это так, то это жестоко и бессмысленно.

1 сентября

Первый же учебный день после долгих каникул одарил меня довольно приятной неожиданностью: Элизабет заговорила со мной, впервые с того самого злополучного для меня вечера, причём она подошла ко мне первой. Она извинилась за наш прошлый разговор, хотя я не понимаю за что ей извинятся. Видимо теперь между нами нет той неловкости, что доставляла неудобство нам обоим.

3 сентября

У нас вновь состоялся разговор, при чём я даже не могу сказать о чём он. Мы говорили обо всём на свете, но инициатором опять была она. Что ж, я рад, что она меня больше не избегает, мне даже кажется, что ей наоборот меня не хватает, иначе как ещё объяснить её переменившееся поведение. Хотя признаться я уже отчаялся добиться её расположения. Даже не знаю, стоит ли пытаться снова.

8 сентября

Элизабет буквально преследует меня, ходит за мной по пятам, стараясь быть ближе. Мы так же общаемся каждый день, но это на неё не похоже. Есть что-то неестественное в её восторженном взгляде, когда она смотрит на меня. Я постоянно ловлю этот взор на себе, а когда мы прощались сегодня, она даже обняла меня. Я заявил, что у неё есть парень, на что она ответила, что уже бросила его, после чего прижалась ко мне покрепче. Я должен быть рад, но отчего мне так неспокойно на душе?

12 сентября

Элизабет часто сидит, приобняв меня или положив голову мне на плечо, я ей не препятствую, но меня несколько смущают взгляды других студентов, в которых так и читается: «Что ты нашла в нём?» По правде говоря, я и сам задаю себе этот вопрос. Мне нравится её внимание, и в глубине души я до сих пор люблю её, и всё же мне не даёт покоя столь резкая перемена в ней. Её как будто подменили, что-то изменилось даже в её мимике и голосе, в тех мелочах, что замечают только влюблённые. Пропал даже блеск в её глазах, который всегда так радовал мою душу. Это не просто странно, а как-то противоестественно.

15 сентября

Меня посетила просто устрашающая догадка в виде кошмара. Я проснулся парализованный страхом и не мог уснуть до самого утра. Вместо того, чтобы пойти на занятия, я рылся в пыльных томах бабушкиной библиотеки, пролистывая страницу за страницей, в поисках нужной. Когда я уже решил, что трачу время впустую, я наконец нашёл нужную. Страница была изъедена червями и едва ли не рассыпалась в руках от старости, но мне удалось разобрать смысл текста. Бабушка, что же ты наделала…

16 сентября

Я не нахожу себе места и могу поверить в своё ужасающее открытие. От того, что свершила бабушка у меня просто волосы дыбом встают: это так аморально и неправильно, что я молю богов, чтобы у них нашлись силы простить нас. Всё же большая часть за свершённое лежит на мне, лишь моя жадность и эгоизм, произрастающие из неразделённой любви, стали всему причиной. Я понимаю, что бабушка хотела, чтобы я был счастлив, но только не так… Благими намереньями вымощена дорога в ад – теперь я на собственной шкуре прознал эту народную мудрость.

21 сентября

Элизабет предложила мне прогулять с ней лекционное занятие, чтобы сказать нечто важное и сказать она это может только без посторонних. Я отказался, аргументировав это тем, что если ей это так необходимо, то лучше сделать это в свободное время. Она расстроилась, но тут же предложила встретиться где и когда я захочу, лишь бы скорее. Я решил не мучить её ожиданием и предложил встретиться завтра вечером, например, на пригорке у края поселения, там красиво и редко можно встретить человека. Она была счастлива и поцеловала меня в щёку.

Ах, Элизабет, ты ли это? Я смотрю в твои и глаза и не вижу тебя настоящую. Может ты ещё где-то там, за всей этой слащавой фальшью, дремлешь в плену моей роковой ошибки…

22 сентября

Когда я только стал подходить к месту нашей встречи, она побежала мне навстречу, чтобы броситься в объятья. Опешив, я не успел спросить её, в чём, собственно, дело, как она впилась в меня губами, на этот раз по-настоящему. Мысли покинули мою голову, и не подумав возвращаться – я не мог ей сопротивляться, я до сих пор люблю её. Я не знаю сколько мы так простояли, принадлежа только друг другу в тот момент, но я всё же нашёл в себе волю отстраниться и спросить, о чём она хотела поговорить и что всё это значит. Тогда она призналась мне в любви. Лунный свет в тот миг красиво подчёркивал выразительные черты её лица, но именно он и позволил мне разглядеть её глаза. Они были чёрными. Я точно помню, что у неё всегда были синие глаза, глаза цвета океанской глади, я так часто всматривался в них, но теперь они были черны, как беззвёздная ночь. Нет, это была не Элизабет, это не её губы признавались мне в любви и страстно целовали меня. Той Элизабет, что я бережно храню в своей памяти, я больше не увижу, и в этом я корить могу лишь себя.

«Что-то не так?» – спросила она меня, подняв на меня свои угольно-тёмные глаза. Я больше был не в силах этого выдерживать и стал пятиться от неё, а потом и вовсе бросился на утёк, дальше от этой подделки, вместилища некогда прекрасной души, а ныне же марионетки на кровавых нитях тёмного запретного искусства, коим владела моя бабушка. Я бежал даже не оглядываясь, не разбирая дороги и не переводя дыхания, пока не запер за собой дверь собственного дома. Я провёл так всю ночь, прислушиваясь к каждому шороху за дверью, опасаясь иметь дело со столь жутким делом, пока не лишился сознания от усталости и истощения.

23 сентября

Я должен покончить со всем этим, освободив и себя и что важнее – Элизабет. Я узнал из того же мерзкого тома путь к освобождению и снятию сих ужасных оков, и к сожалению, этот путь единственный – я должен умереть.

Это последняя запись в моём дневнике, как и последний день в моей жизни. Только так я могу спасти её. Я не могу быть с ней, зная, что её любовь не искренна, что это и вовсе не та девушка, которую я полюбил, а лишь её пустая оболочка. Хоть раз в жизни я должен поступить правильно.