Надо жить Человеком!

Пообедали и поехали втроем в приют животных, на другой конец города. Весна побегала со знакомыми собачками. Он стал, вместе со столяром, ремонтировать и утеплять вольеры и будки. А она готовила корм и кормила кошек-собак.

Уже вечером, они сразу зашли к Нине. Загрузили её в ванну, жена стала помогать мыться, а он заварил чай.

Затем все, с часок, пили чай и отдыхали от трудового дня.

– Ты, Иваныч, мой спаситель! Мой могучий избавитель! – воскликнула Нина.

"Да! – подумал "могучий" старик, отец демократии и двух взрослых детей. – Бывшей, учительница русского языка и литературы, не бывает! Чем можем, уважаемая – тем поможем!"

Уже дома, засыпая, он думал: "Завтра, с утра, съезжу в "Дом престарелых". Звонили тамошние старики знакомые, вроде, директор проворовался. Затем на "Совет ветеранов района" – доложу, обсудим, меры примем. А сейчас – спать. Спасибо, Бог, за день и силу духа. Всё остальное будем делать… И никто, кроме нас!"

Жизни нашей ручеёк!

– Вставай, Иван. Петушок давно пропел! – пролез, сквозь дрёму, голос жены.

"Ха, а петушок то мой давно отпелся!" – совсем не зло подумал старик, но не спешил вставать.

– Старый, хватит дрыхнуть! Скоро внук придет, а масло закончилось! Как блины ему напеку?

Иван открыл глаза. Да, утро уже вовсю било лучами весенне-веселого солнышка, да дергало занавески шальным молодильным ветерком!

"Ох, отмолодили уже и ветерки, и солнышки… Да и молодухи уже не отмолодят! Абзац консенсусу! Но точно говорят: болит – значит, еще жив… А если всё болит, радуйся – всё еще на месте, не отпало!"

Он, кряхтя, поднялся, начал было физзарядку, но мотануло к стене. Старик махнул рукой и пошел умываться.

Только вышел, как раздался сигнал домофона, а затем голос мужчины:

– Мама, привет! Вот, Вовку вам забрасываю, а мы с Ленкой попробуем на лыжах прокатиться. Пока не растаяло окончательно. Привет, отцу!

Через минуту на пороге, явилось-незапылилось явление-племя младое, беспокойное:

– Здра, ба… Хай, дед! Вначале в кино, затем в зоопарк и…

– Ты зайди, вначале, чудо природы. А затем с дедом за подсолнечным сходите!

– Ну, ба-а-а-а!

– Я всё сказала! – усмехнулась "суровая" бабка, и вскоре выпроводила их за дверь с кульком.

Потащились, было, в "магаз", да тут же дорогу, нагло так, перегородил ручеёк.

Устремился блеск серебра по хрустально-ледяным берегам, разбрасывая вокруг лучики, калейдоскопные, отраженного солнца!

Дед остановился, как вкопанный:

– Ба, Вовка! А ты знаешь, что на этом самом ручье: вместе с твоим прадедом я корабль пускал деревянный, а с отцом твоим мы из пенопласта каравеллу гоняли?

– Дедка, а мы? Мы что не будем ничего пускать-гонять?

– Как это "не будем"? Ща!

Они вернулись к скамейке у "хрущевки", и дед быстро сложил из кулька корабль-складенец. А затем взял из мусорной корзины кусок разбитого зеркала, и сказал внуку:

– Сейчас посигналим бабке и пойдем запускать. Я ей, лет шестьдесят назад, такие приветы по весне отправлял!

Лучик-зайчик солнечный запрыгал по потолку кухни на третьем этаже. Прыгал-прыгал, пока не показалась сама бабка. Она пригрозила кулаком им, а затем открыла створку окна и сказала:

– Что стар, что млад… Идите уж быстрее!

– Бабушка! Мы сейчас корабль запускать будем!!! Пойдем с нами!

– Мне что делать нечего, балбесы? А… впрочем… Сейчас выйду, ненормальные!

Если кто, через десять минут, смотрел со стороны, то видел:

– летел, "на всех парусах", Корабль;

– бежал за ним, вприпрыжку, счастливый мальчуган;

– а за ними уже шли, взявшись за руки, пожилые мужчина и женщина…

И журчал, звенел, пел и нёсся неудержимо ручеёк весенний!

А если кто смотрел Сверху, то видел ручеёк вечный, всёпобеждающий ручеёк жизни единой: Природы и Человека, объединённых Богом!

Он всё равно пробьётся, ручеёк нашей Жизни. Как не перегораживайте его, как не забрасывайте его, хоть атомом вашим безумным!

Он пробьется, и будет весело и радостно бежать: бескрайне-свободно, счастливо-неудержимо, естественно-талантливо!

И будет так всегда!

Чудо-Солнышко!

– "Бог не дал…" Чего врать-то! Бог давал, да мы избавлялись!" – его, аж, передернуло от этих больных мыслей.

Да, "избавлялись" и "предохранялись"… "Аргументы" для самоуспокоения придумывали:

– "Род продолжили сыном – и хватит!";

– "Надо: и самим расти – карьеру делать, и для себя пожить…"

Пожили…

Но с возрастом, когда ритм жизни успокоился, вдруг, дошло…

"Самый наш большой грех, и уже неисправимый, что девчонку не родили!" – терзал мужчина себя, глядя на жену.

А их сын и невестка – те же "яблоки" от "яблонь"!