Варя и Галя
– Ой, простите! – сказала женщина испуганно.
– Простите?! – передразнила ее Варя. – Смотреть надо, куда прешь!
Женщина посмотрела на нее сначала в недоумении, а потом даже с каким-то недоверием к самой себе и своим глазам. Потом будто опомнившись, подошла к ней и сказала:
– Варь, это ты?
– Что значит ты? Вы кто такая, чтобы мне тыкать?! – все более возбуждалась Варвара Петровна.
– Это я, Галя!
– Какая это еще такая Галя?
– Я Галя Давыдова, помнишь?
– Галя? – проговорила растерянно она.
– Да Галя, мы с тобой в одном классе учились, неужели ты забыла?
– Галька, ты? Вот так встреча! – неподдельно обрадовалась Варвара Петровна. – Ты-то как здесь?
– Я тоже здесь лежу, – ответила она, обрадовавшись встрече. – Постой, давай я тебе помогу. Присядем вон там на диванчике.
И она, взяв Варю под руку повела ее в сторону дивана, на ходу не переставая удивляться их встрече:
– Как я рада, кто бы мог подумать, что после стольких лет, мы с тобой здесь встретимся!
– Действительно поразительно, – проговорила Варвара Петровна, улыбаясь.
– Ну, как ты? Рассказывай…, – посадив Варвару Петровну и усаживаясь подле нее, сказала Галя, которую теперь ученики, их родители, коллеги по работе, уважительно называли Галиной Михайловной.
– Да, что рассказывать-то? Разве сама не видишь? – проговорила женщина.
– Да вижу, все вижу! Жалко-то как Варя! А врачи, что говорят?
– А врачи?.. Врачи говорят, что пора место в Землянске бронировать, – горько усмехнулась она. – А ты сама-то что же?
– Да, то же самое наверно…. – В общем, на все воля Божья!
Когда Варвара Петровна, услышала про то же самое, то в ее сердце даже проскользнула довольная нотка злорадства: «Ни одна я такая!» Но когда она услышала про Бога, то ее немного передернула. – А ты все не унываешь, я гляжу, все на Бога надеешься!.. Да где же он-то Бог твой был, когда нас такой болезнью наказал и заразил?!
– Ну, не будем подруга сейчас о плохом! – сразу решила сменить тему Галина Михайловна, не желая спорить и раздражать Варвару Петровну.
– Подруга? – вдруг выпалила Варвара Петровна. – А я думала, что ты меня так и не простила, за то…, за ту мою ложь в школе?! – осеклась она.
Галина расплылась в широкой и добродушной улыбке:
– Кто старое помянет, тому глаз вон! Я уж давно и забыла все.… Это же по глупости и по детству было! Я и сама виновата была, не нужно мне было тогда идти туда, выпивать, да на Алексея ухаживания отвечать. Надо было сразу его отшить! Да и если честно сказать, то я Варя и признательна тебе за все то, что между нами тогда случилось. Я от этого Лешки хоть отделалась и глупостей с ним не наделала.… Встретила хорошего парня, когда училась, мы с ними как расписались, так уже ни один десяток лет вместе живем и счастливы! Кстати, а что с Лешкой стало теперь, не знаешь?
– Отчего же не знаю?! Убили Лешку в тюрьме…, – проговорила она ухмыляясь.
– Горе то какое! Царство ему Небесное! – и Галина Михайловна перекрестилась.
– Да какое там горе? Он сам же к этому и шел всю свою короткую жизнь.
Галина посмотрела на нее внимательно и проговорила участливо:
– А ты, Варя, извини меня конечно, но ты как будто и рада его гибели? Уж не обидел ли он тебя тогда чем?
– Обидел, так я сама тогда той обиды хотела!.. Как в народе говорят: поматросил и бросил!
– Прости Варя, я же ничего не знала, что у вас там было…
Они немного помолчали, а потом Галина Михайловна спросила:
– А что с тем Ромкой стало?
– С Ромкой? А он скололся и от наркотиков, от передозировки умер. Да и в целом из всей компании там от силы пару человек и остались, наверное…. А может уже и никого нет: кого наркотики погубили, кто от пьянки умер, а кого-то убили – вот и все и нет больше людей из той компании…
Галя перекрестилась и опять проговорила:
– Царство им всем Небесное! И рабу Божьему Роману! – добавила она с особой теплотой и признательностью в голосе.
– А ты я гляжу, все юродствуешь? Мы же тебя все и обижали, а ты вон как за всех нас переживаешь! Могу поклясться, что, наверное, уж и Богу своему за нас непутевых молишься?! Признайся, молишься?
Галина Михайловна опустила глаза и в этой пожилой женщине, в ее лице и жестах вновь проскользнула, та самая кроткая Галя. И она тихим голосом призналась:
– Молюсь…
– Ну, так, что я и говорила: юродивая ты, Галька. Впрочем, на меня не обижайся, это я так, не со зла. Просто не понять мне тебя…
Галина Михайловна видела, что их разговор невольно выбрал и направился не в то русло, в котором ей хотелось чтобы он протекал: слишком уж щепетильную и конфронтационную тему затронула сразу Варвара Петровна, после стольких лет разлуки.
– Да перестань ты Варь, что мы с тобой здесь, как бабы базарные сейчас начнем, друг другу и прошлому кости перемывать. Я же тебе сказала…
– Да-да, я помню: кто старое помянет тому глаз вон! – засмеялась усталым голосом Варвара Петровна. – А все-таки, – продолжила она, – я знаешь что подумала: ты вот сказала мне, что благодарна мне за то, что я тебя вроде как от Лешки избавила. Так это ты и договориться можешь до того, и ей богу договоришься, что я вроде как для тебя благодетельница! Чуть ли не ты жертва, а я! И я собой вроде как ради тебя пожертвовала! Признайся, так ты думаешь?
– Перестань Варь, – скривилась Галина Михайловна. – Ну, хватит уже!..
– Ну, признайся так? – настаивала Варвара Петровна.
– Не совсем так, – нехотя сказала она. – Ты же тогда не хотела собой жертвовать за меня, ты хотела брать, получать…
– То есть сама напросилась и получила не то, что хотела! Так?
– Наверное.… Я не знаю, это одному Богу известно: когда кому, что надо, и что он получит в итоге.
– Опять ты бога своего вспоминаешь, – недовольно проговорила Варвара Петровна.
– Ладно, не буду, ты прости меня Варь, что я тебя растревожила! – сказала Галина Михайловна.
– Ты точно Галь, блаженная, все у меня прощения норовишь попросить, а ведь это я должна у тебя прощения просить!
– Я же сказала, что ничего ты мне не должна и прощения тебе просить не за что. За все…, – оборвалась Галя на последнем слове. Вспомнив, как задевает искалеченную душу Варвары Петровны любое упоминание Бога.
– Да, ладно, договаривай: за все, слава Богу! – засмеялась неожиданно Варвара Петровна.
От ее искреннего смеха и Галина Михайловна тоже заулыбалась:
– Вот такая ты мне, Варь, веселая, больше нравишься!
– А что нам еще подруга делать, мы тут с тобой вроде, как в хосписе доживаем последние дни! Так что ты права хватит нам все прошлое ворошить, душу теребить, давай хоть перед смертью насмеемся!
И они после так сказать окончательного заключения мировой проговорили еще битых два часа. После этой неожиданной встречи Варвара Петровна и Галина Михайловна стали встречаться и подолгу разговаривать почти каждый день. Иногда Галина Михайловна, с разрешения врача взяв Варвару Петровну под руку, выводила ее на улицу, где они прогуливались по больничному двору или сидели на скамейке под ветвями кленов и каштанов. Казалось, что само Провидение дало им к концу жизни еще один шанс и они вновь стали друзьями. Их дружба, не выдержавшая колебаний и турбулентностей молодости, теперь скреплялась ностальгией по давно минувшей весенней поре их жизни, когда все еще впереди и жизнь, как и весь окружающий мир, кажутся радостными и бесконечными. И еще их сближала болезнь, совместное страдание, они вообще часто сближают человеческие души, уравнивая в своем несчастье всех: богатых и бедных, старых и молодых, мужчин и женщин. Для боли и страдания не существует никаких социальных, национальных, возрастных или гендерных различий, в них, как и в любви все же наступает то самое равенство и братство, о котором так много говорили, да и говорят всякие идеалисты.
Варвара Петровна не ошиблась в своих предчувствиях, когда глядя на прогуливающуюся вдоль ее окна пару подумала, что эта женщина ей кого-то напоминает. Это и была Галина Михайловна со своим мужем. После их неожиданной встречи в больнице, Галина Михайловна и Варвара Петровна настолько сблизились в последнее время, что у них почти не осталось друг от друга никаких секретов. Они узнали друг о друге почти все, что может узнать один человек от другого: и личная жизнь, и дети, и мужья, враги и друзья, мечты и надежды, разочарования и победы, все то, чем была богата и насыщена их жизнь за эти десятилетия, в которых они невольно потеряли друг друга из вида. Галина Михайловна познакомилась с сыновьями Варвары Петровны, с ее мужем. Варвара Петровна в свою очередь познакомилась с четырьмя детьми Галины Михайловны, их супругами, детьми и, конечно же, с ее второй половиной. После первого взгляда и беглого разговора с ним, Варвара Петровна прозвала его про себя блаженным, очень уж он ей не понравился. По ее мнению, у него поверхностный взгляд на жизнь: он тоже, как и его жена, постоянно поминал в своем разговоре Бога, а его речь была наполнена восклицаниями, типа: «за все, слава Богу», «на все воля Божья» и т.д., и т.п. Потом подумав, она решила, что другого- то мужа у ее блаженной и юродивой подруги и быть не может. Впрочем, этими мыслями она уже не стала делиться с Галиной Михайловной, не хотела ее обижать, да и знала, что толку от этого не будет никакого, а только одни огорчения. А когда Варвара Петровна узнала, что у бедной и по ее меркам даже нищей Галины Михайловны было аж четверо детей, то у нее на первых порах даже речь пропала и она посмотрела на подругу, как на ума лишенную. Когда же узнала, что у нее уже восемь внуков, а сейчас и дочь и невестка собираются пополнить копилку внуков Галины Михайловны еще двумя членами семьи, то Варвара Петровна решила про себя, что ее подруга и ее семья вымирающий вид умопомраченных родом из Средневековья, а умопомрачение видимо передается по наследству. Впрочем, несмотря на то, что Варвара Петровна скрывала от подруги все эти свои рассуждения о семье, детях и так далее, то Галина Михайловна, будучи человеком, очень чутким и даже проницательным, видела все это внутреннее неудовольствие Варвары Петровны ею, ее семьей и их жизнью. Но она не спешила осуждать свою подругу за это и оправдывала ее, как впрочем, чаще всего и всех кто ей встречался в жизни, тем, что Варвара Петровна человек глубоко несчастный, одинокий и всеми покинутый. Потому как и ее муж и ее сыновья появлялись в больнице чтобы проведать ее не чаще одного – двух раз в неделю. В то время как к ней ее муж приходил через день, а все дети три-четыре раза в неделю, а то и чаще, и получалось, что гости у нее бывали практически каждый день, а то и по два-три раза в день. Это кстати даже немного утомляла Галину Михайловну, но она, не желая никого обидеть об этом ничего и никому не говорила. Однако она замечала, что эти постоянные визиты доставляли ее подруге Варваре Петровне какое-то внутренне неудобство и раздражение. Отчего она сразу же стремилась их покинуть, под предлогом или каких-то срочных дел или того, что сродникам якобы нужно побыть наедине, а она только им будет мешать. На все уговоры ее остаться и заверения, что она никак не сможет помешать, Варвара Петровна, не желая ничего слушать, извинившись, покидала свою подругу и ее гостей, удаляясь к себе, как она в шутку выражалась – в покои, отдыхать и почивать. Но как только родные уходили и Галина Михайловна заходила справиться о самочувствии подруги, то вся усталость с Варвары Петровны, как рукой снимало и она уже опять была готова идти прогуливаться на улицу или по коридору.
Так продолжалось около двух недель. Пока однажды зайдя после завтрака и процедур к Варваре Петровне, Галина Михайловна застала ее все еще в постели.
– Что же ты Варя до сих пор лежишь? Я думала, что ты уже на прогулку собралась…
– Отгулялась я Галь…, – сказала она тихим, усталым голосом.
– Как отгулялась? – заулыбалась непонимающе Галина Михайловна. – Что значит отгулялась? А-ну, вставай! – и она сделала движение в сторону подруги, чтобы поднять ее.
– Оставь Галь… Я ведь, правда не могу встать, уже и врач был. Ноги отказали.… Все кончено…
– Что ты сразу в крайности?! – попыталась обнадежить ее растерянная Галина Михайловна.
– Нет, теперь уж точно все кончено. Ты вот что только Галь, не в службу, а в дружбу: позови ко мне батюшку какого-нибудь, а то душа что-то уж больно свербит и покоя мне не дает…
– Батюшку? Это я сейчас! – встрепенулась сразу, видя, что дела совсем плохи, Галина Михайловна. – Батюшку?! Это я сейчас Варь, ты только не вздумай того… Я сейчас…, сейчас мужу Сергею позвоню…
И Галина Михайловна кинулась из палаты, выбежав и ощупывая карманы халата, она все причитала себе под нос: Господи помилуй! Господи спаси и сохрани! Где же телефон? Наверное, в палате… – И она побежала к себе в палату.
А Варвара Петровна глядя на то, как засуетилась ее подруга, прошептала тихим голосом:
– Потешная же ты Галя, какая была такая и осталась.… Всю боль дурочка через себя пропускает! Взбеленилась будто не я, а она на смертном одре лежит. Ты может еще- то и поживешь?!..
Где-то уже через час в больницу приехал священник отец Георгий, это был знакомый Галины Михайловны. Она его встретила вместе со своим мужем у входа в больницу. Подходя к палате, им встретился их лечащий врач, который сказал, что уже шансов никаких нет, и Варваре Петровне осталось от силы два-три дня. Галина Михайловна вошла с отцом Георгием в палату и стараясь взять себя в руки произнесла бодрящем голосом:
– Вот Варь, познакомься отец Георгий, очень хороший человек и священник. Не бойся ничего, все что он услышит от тебя навсегда останется между вами.
– Здравствуйте, батюшка!
– Здравствуйте, Варвара Петровна! Правильно вас, мне, заочно представила Галина Михайловна?
– Все верно, – улыбнулась она на улыбку священника. – А ты Галь не волнуйся, я уже не в том состоянии, чтобы чего-то в этом мире бояться.
– Ну, ладно, тогда с Богом! Я, чуть что в коридоре, если понадоблюсь. – Проговорила она и вышла из палаты.
– Вы в первый раз, как я понял, исповедуетесь? – обратился к ней отец Георгий.
– Да, батюшка.
– Ну, тогда начнем.
Где-то через полчаса отец Георгий вышел из палаты и к нему сразу же кинулась Галина Михайловна:
– Ну, что, отец Георгий?
– Все хорошо, пройдете, она вас звала.
– Спаси Господи, вас, отец Георгий! Благословите!
Священник перекрестил Глину Михайловну, и они распрощались. Она прошла в палату к подруге и увидела ее покрасневшие от слез глаза.
– Ну как ты тут, Варя?
– За все, слава Богу! – и она засмеялась. – Вот видишь, я уже к концу своих дней, совсем как ты стала. Впрочем, я очень благодарна Богу, что тебя встретила, так сказать, на последнем издыхании…
В этот момент в ее палату влетел, немного запыхавшись, ее муж:
– Здравствуйте! – поклонился он Галине и сразу же не останавливаясь, направился к Варваре Петровне: – Привет, дорогая! Как у тебя дела? – и он поцеловал ее в щеку.
– Ладно, я пойду…, – проговорила с некоторой неловкостью Галина Михайловна, устремляя свой взгляд на подругу.
– Да, до свидания, – не оборачиваясь на нее, взявшись за руки жены, сказал он, присаживаясь на край кровати.
Варвара Михайловна только согласно кивнула подруге и та сразу вышла.
– Рассказывай? Как только мне позвонил доктор, так я сразу все бросив, примчался к тебе!
– Спасибо, что не забыл, – горько усмехнулась она.
– Перестань Варя, сейчас не время для выяснения отношений.
– Да, не время, – грустно и устало согласилась она.
– Может ты, что-нибудь хочешь? Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, спасибо. Я только не хотела бы здесь умирать. Мне хотелось бы сделать это дома.
– Тебе ни в коем случае нельзя сейчас покидать больницу! Доктора говорят, что тебе необходим постоянный надзор и наблюдение. А дома у нас ничего и не оборудовано, так что лучше оставить эту идею.
– Надзор? Не оборудовано? Впрочем, теперь все равно.
– Я пред тобой так виноват!.. – сказал он.
– Да ладно тебе, мы вместе друг перед другом виноваты…
– Прости меня!
– Бог простит, и ты меня прости! А где Вадик с Юрой?
– Я им звонил, они сказали, что как только освободятся, так сразу и приедут к тебе.
– Ну и, слава Богу! – проговорила она с особой материнской теплотой в голосе.
Они проговорили более часа и, наверное, никогда за всю свою семейную жизнь у них не было такого теплого и почти откровенного разговора. Было много сказано теплых слов и признаний, комплиментов и обещаний. В конце Варвара Петровна даже перекрестила и благословила своего мужа. Из палаты он вышел со слезами на глазах, он практически никогда не плакал, а сейчас не смог сдержаться…. А Варвара Петровна по его уходу вызвала медсестру и попросила ее позвать к себе Галину Михайловну.
– Вот Галь, я и с мужем уже простилась. Осталось только сынов дождаться. – Говорила она ей, когда она пришла к ней в палату. – Только вот супруг мой не захотел меня домой забирать, даже ради смерти моей. Ведать там уже моя подмена обживается…
– Ну, Варя!.. Ты не исправима, во всем видишь плохое, – сказала Галина Михайловна, осуждающе покачивая головой.
– Я же не осуждаю?!.. Просто говорю как есть. Да и пусть живет, что мне теперь?! У меня теперь другие интересы, – проговорила она действительно удивительно спокойным и даже как будто безразличным голосом.
«Смирилась! – подумала Галина Михайловна. – Это хорошо! Спокойней будет…» И она стала, пытаться отвлечь свою подругу от грустных мыслей отыскивая и вспоминая в уголках своей памяти, все то положительное, что было когда-то в их жизни. А потом пришла медсестра и позвала Галину Михайловну на процедуры.
– Я, как только закончат, обязательно к тебе вернусь. Хорошо?
– Да, конечно, иди, – улыбнулась ей Варвара Петровна.
А пока ее не было, к Варваре Петровне пришел ее младший и самый любимый сын. Они тоже говорили мирно и долго. Такого теплого разговора у Вадима с матерью тоже не было очень давно. Он, как и его отец, выходя от нее, прослезился и был очень удивлен, что его мать всю свою жизнь бывшая прагматиком и материалистом, вдруг начала благословлять его и его семью; беспрестанно упоминать в своих словах Бога; а потом и вообще к его огромному удивлению призналась, что у нее уже был священник и она исповедалась и причастилась. «Наверное, перед смертью все люди становятся слишком чувствительными и заражаются мистицизмом? Быть может, ищут себе в мистике успокоение и спасение от страха небытия? Несколько раз в жизни я видел, как люди даже достаточно молодые – мои друзья, всю жизнь до этого будучи неверующими людьми, вдруг заболевая тяжелыми недугами начинали склоняться к мистике. Что это предчувствие души? Или просто какое-то размягчение психики и утрата здравомыслия?» – задавал он вопросы самому себе, выходя от матери и спускаясь на лифте. Но так и не найдя ответа постарался отогнать от себя эти тяжелые мысли. Видно ему еще не пришло время задавать себе такие вопросы. Быть может он просто внутренне не готов к ним.
Потом приезжал и Юрий, ее старший сын, у которого она просила прощения с особым усилием, вспоминая про себя то, что когда-то она чуть было, ни убила его в своей утробе. Он был даже немного обескуражен, ему тоже было непривычно видеть свою мать в таком состоянии.
А уже поздним вечером Варвара Петровна рассказывала, сидящей подле нее Галине Михайловне, как тепло она расстались с сыновьями. Потом изрядно утомившись Варвара Петровна позвала к себе свою подругу:
– Галь!
– Да, Варя?
– Я хотела еще тебе что-то сказать: ты, наверное, заметила, что я с неохотой присутствовала, когда к тебе постоянно приходили твои дети с внуками и муж. Я хотела тебе сейчас сказать, что это все из-за того, что на самом деле я тебе завидовала, и мне в душе было больно видеть твое и их счастье, вашу любовь и заботу друг к другу. На самом деле Галя ты очень счастливый человек и я знаю почему: ты хорошая и добрая и именно потому Бог всегда был рядом с тобой и твоей семьей.
– Он и с тобой всегда был рядом, ты просто порой не хотела этого видеть и замечать. – Ответила с сочувствием ей Галина Михайловна, старательно подбирая слова, чтобы не обидеть подругу.
– Да, я знаю, но теперь уже поздно и жизнь назад не воротишь…, – и после паузы Варвара Петровна посмотрела с благодарностью на свою подругу, проговорив теплым, ласковым голосом: – Иди, обними меня и поцелуй на прощанье. Я что-то за день уморилась и мне нужно отдохнуть и немного побыть наедине.
Галина Михайловна подошла и приобняв подругу поцеловала ее в лоб и щеку.
– Все иди…
– Точно Варь, если хочешь, я могу остаться с тобой или еще посидеть немного.
– Нет-нет, – сказала она. – Иди, отдыхай и я отдохну. И прости меня за все!
– Бог простит, – ответила она.
Галина Михайловна несколько мгновений постояла возле подруги в нерешительности, боясь оставить ее одну, но увидев, что она прикрыла глаза, решила ей не мешать и выйдя от нее с тяжелым чувством, направилась к себе в палату. Варвара Петровна услышав, что она ушла сразу же открыла глаза: по ее щеке стекала слезинка. А потом она улыбнулась тихой и радостной, как у ангела улыбкой и вновь закрыв глаза, тут же уснула.
Наутро Галина Михайловна, как только проснулась, сразу же направилась к подруге. Когда она вошла, то увидела пустую и уже заправленную постель. Ее сердце екнуло.
– Варвары Петровны больше нет с нами. – Услышала она голос у нее за плечом и, обернувшись, увидела доктора: – К сожалению, Варвара Петровна ушла от нас. Я уже сообщил ее мужу, – сказал он, приближаясь к ней и приобняв ее добавил: – Пойдемте, я вас провожу до вашей палаты.
Галина Михайловна, услышав эту трагическую новость, заплакала и, согласившись, поддерживаемая доктором прошла к себе.
– Я скажу, чтобы вам дали успокоительное, – сказал он ей и вышел, оставив Галину Михайловну в компании двух женщин лежащих с ней в палате: – Присматривайте за ней, пожалуйста, у нее сегодня ночью не стало подруги! – попросил он их.
Женщины сразу устремили на нее заинтересованные взгляды, но на попытки все у нее выведать, она отвечала нехотя короткими фразами. Когда ей принесли таблетку успокоительного, то выпив ее, она сразу же прикрыла глаза, притворившись спящей, чтобы ее назойливые соседки перестали донимать ее расспросами.
«Эх, Варя, Варя!.. Царство тебе Небесное!» – пронеслось у нее в голове сокрушенно.
Эпилог
Варвара Петровна умерла в ночь на семнадцатое декабря. Муж устроил ей большие и богатые похороны. Галина Михайловна тоже присутствовала на них со своим супругом. Все было очень чинно и красиво: могилу Вари украшали десятки венков и сотни цветов.
Галя пережила свою подругу почти ровно на три месяца и мирно и безболезненно, как говорили наши предки, отошла ко Господу. На ее похоронах не было столько людей, как на похоронах Вари: родные и близкие, несколько коллег по работе. Но в целом все тоже прошло мирно и благочинно.
Прошло несколько лет. Муж Гали Сергей еще долго пока позволяло здоровье, приезжал на кладбище почти каждую неделю и украшал могилу своей жены цветами. По пути к месту упокоения Гали, он, порой памятуя об их дружбе, навещал и могилу Вари. Иногда оставляя и здесь пару цветов. На могиле Вари цветы были редкостью, видно заботы мира отнюдь не помогали памяти, и ее семья очень редко навещала ее могилу. Зато здесь всегда было достаточно чисто и убрано, то что не делала память и любовь, то в каком-то смысле восполняли деньги и работники кладбища, периодически убирая могилу Вари. «Это тебе от Гали! Царство Небесное!» – говорил он и шел на могилу своей жены. Пока однажды не упокоился рядом с нею.
Могилы Вари и Гали на кладбище находятся в разных местах, довольно далеко друг от друга. Над Вариной могилой установлен большой мраморный памятник, а могила заложена такими же плитами черного цвета. На самом памятнике вырублен из камня ее бюст, где Варин взгляд, и голова устремлены как бы немного в небо. По ее могиле сразу видно, что здесь лежит в прошлом человек далеко небедный, когда-то имевший достаточно высокий социальный статус.
А могила Гали ничем не выделяется из тысячи таких же могил, как и ее: простая серая плита, а на ней изображено задумчивое и немного грустное лицо Гали. Разве только, что она тоже, как и позднее могила ее мужа, окружены заботой родных и близких: здесь тоже царит порядок и по-прежнему почти каждую неделю появляются новые, свежие цветы.
Впрочем, здесь над могилами Вари и Гали еще виднеются их социальные и финансовые различия, а там под землей от этих различий уже не осталось и следа – земля все сравнивает. И тела человеков вышедшие когда-то из праха земного, в ту же самую землю и превращаются. А что стало с их душами, то уже одному Богу известно…
Вот так и закончился земной путь двух подруг – Вари и Гали.
А как мы хотим, чтобы закончился наш путь? Начинать думать об этом нужно уже сегодня.
