Добро. Вторая часть

Теперь пространство, а именно восприятие, наполнилось хаотично-разрозненной массой из вопросов и ответов.

Затем, буквы перемешались, как и все собеседники, какого-то там я.

Новый мир стал похож на буквенное море, только больше, на океан. Или еще больше, на космос.

Что за резина? – Подумал я, когда увидел стену здания с окнами.

Я не стал спрашивать себя, откуда возник этот вопрос. Я замолчал, даже не отвечая на него.

Подойдя поближе, я оглянулся. Рядом была пустыня. За ней море. За ним прекрасная природа. Где-то там вдалеке возился песок, со своей букашкой. Небо, изображая глаза нового мира, бродило туда-сюда, меняя оттенки цветов. А возле дома с окнами гулял сквозняк мыслей из окон.

Я вернулся. Шум пропал.

– Тоже интересно, – сказал новый мир, исходя из нового опыта общения. – необычно.

– Да, подумал я, не отвечая ему.

Я подошел к дому вплотную. Наверно, в первый раз. Исходя из нынешнего меня. Я прикоснулся к нему, больше не допуская визуальных искажений. Зная, что они приведут к зуду. Мне очень хотелось познать этот портал. Возможно, даже, переместиться куда-нибудь. Отправиться путешествовать. И наконец, найти папу.

Я также знал, что потом все продолжится. Что мы также начнем общаться. Дойдем до определенного зуда. Начнем расслаиваться, и соединяться. А потом, опять потеряем друг друга.

– Злая бесконечность! – Подумал я. – Но ничего не поделаешь, либо двигаться, не замечая повторности. Либо, исчезнуть навсегда. Хотя, кого я обманываю? Как исчезнуть? Если, через все это множество я, через весь зуд, опять придешь к себе. И круг замкнется.

Я остановил болтовню, и полез на дом. Это первое, что пришло моей земной голове. Около дома я больше мыслил, чем делал (создавал).

Я карабкался, срываясь и падая. Взлетал, и скатывался. Пытался зацепиться, проникнуть внутрь. Но это здание было похоже на объект в игре, которому не присвоили программу действия.

– Гроб с костями! – Подумал я, отходя от этой затеи.

Я присел на песок, уставившись только в ту часть нового мира, где была пустыня.

– Опять хандра? – Спросил кто-то.

Я не ответил. И даже, не стал задаваться вопросом, кто это был.

Смотря на постоянную пыль песка, как внутри, так и снаружи, лишь меняя ее местами. Я думал, что все также, как и в месте, где пыль бывает только от ветра. Здесь, в новом мире, пыль пылилась независимо ни от чего. И выглядела пыльно и в пыльном состоянии, и в осевшем.

Как в принципе, и на земле. – Даже, если пыль оседает, перестает дуть ветер. Она все равно, спускаясь вниз, не меняет своего предназначения. Она лишь меняет идиотское объяснение ума, выдавая его за разумную истину. Также, как мысли читателя сейчас, что все меняется, когда пыль вытирают. Да нет. Глазки свои прилепите к пыли, на тряпку, а потом дальше, по пути следования пыли. Исчезла? Тогда тсссс.

– Идея! – Воскликнул я.

Что-то пришло в голову. Да, именно в голову. Рядом с домом я совсем стал терять волшебные свойства восприятия. И мне приходилось, сначала думать, потом обсуждать. Соглашаться, и наконец испытывать. В общем, все то, что можно было сделать одним молчанием и созерцанием, в глубине нового мира, подальше от дома.

– Раз пыль пыльная, в любом случае, – сказал я, – но есть место, где она, якобы становится другой. То можно воспринимать все, стоя только в том месте.

Своим земным философским умом, который опять превращался в детский, я хотел сказать, что нужно воспринимать тем миром, который видит изменения в неизменном.

Иными словами, я хотел обмануть эту околодомную сквозящую реальность, и внести изменения в программу неподвижного предмета. Внести некие коррективы, чтобы, хотя бы одно окно открылось.

– Сейчас бы все программисты земли перевернулись! – Подумал я, пуская слюни на свою гениальность.

Я подошел к дому. Эта зараза шумела и зудела, хотя оставалась неподвижной, и изолированной. Словно картонная коробка, плотно смазанная со всех сторон герметиком, которая скрывала внутри портативную колонку. А снаружи был рисунок мертвого дома, ну или нереального.

– Противоречивое место! – Думал я.

Так и было. Шумело, но не имело жизнь!

Я сконцентрировал свое восприятие, изгнав всех чудиков, вроде: я-новый мир, я-я, я-земля. Оставив лишь то, где не было разума, даже минимально.

Картинка исчезла. Любая.

Наступила пустота.

Я не помню, что там было. Какие миры существовали. Кем я там был. Вечным всем, ничем, или еще какой фигней. Не было ничего, и точка.

Я открыл восприятие, через миг. Без времени, и обретения смысла. Не моргая, не засыпая-просыпаясь, не умирая-рождаясь.

Восприятие, просто-напросто, заработало вновь.

Я смотрел и видел дом. Тот самый серый дом, с красно-розовыми лепестками. Он находился в центре унылой пустыни, над которой висело, не то зеленое, или оранжевое «небо» с кучными макаронами.

Я стоял у того бреда, который был лучше и разумнее всего на свете. Я стоял у коробки с нарисованными сторонами, в виде здания с окнами.

Теперь, я стоял у дома, у которого, одно окно было открыто!

Открыто!!!

– Ну хватит! – И смех, и слезы, пытался я вложить в свои слова. – Перестань.

Меня кто-то щекотал. Одновременно приятно, и как-то противно. Странные ощущения переворачивали мое восприятие.

– Щекотно и больно. – Думал, я. – Странное сочетание. Очень уж противоречивое. Наверно я валяюсь в обнимку с домом, раз такие земные мысли.

Я чувствовал, как ворочаюсь, ощущая мягкую поверхность под собой, можно даже сказать, пушистую. Я знал, что щекотка была вызвана приятными поглаживаниями. И в тоже время, прикосновения создавали боль, похожую на жжение. Все, как на земле…

– Почему поглаживания? – Спрашивал я сам себя. – Боль, жжение. И почему я не могу видеть? Что с моим восприятием? Открылось окно, и меня засосало в мир, где нет зрительного восприятия? Хотя, какая чушь. Глаза, лишь земной атрибут видения. Любой звук может заменить глаза. Да что угодно. Просто названия меняй местами.

Я ничего не видел, кроме своих мыслей. И естественно, не понимал, почему так происходит.

– Почему я думаю, как взрослый? – Продолжал я мучать себя вопросами. – И почему я обращаю внимание на то, что мои мысли, мысли взрослого человека? Я что, стал знать свой земной возраст в новом мире? Какой абсурд.

Странно все это было. Я испытывал к себе жалость. И при этом, мне было удобно и комфортно. Постоянно меняющиеся чувства будоражили мой разум.

– Что-то мне это все напоминает. – Уже совсем по земному подумал я. – Чувства, волнующие до мурашек. Состояния близкие к телесным. Эта темнота. Мысли о том, что я, то ли ребенок, то ли нет. Вся эта глупая болтовня.

Я замолчал на секунду.

– Темно. – Продолжил я, не зная, что еще делать. – Чувства. Возраст. Мысли. Я лежу! И я не могу открыть глаза!