Уральский назгул
«Товарняк, – предположил Попов, – что еще может так ехать? То стоит, то наверстывает. Не поймаем мы его. Лежит где-нибудь в куче угля».
«Поймаем, – уверенно и зло ответил «боевой артефакт», – я его не упущу!»
Ночью паритет сохранился. Эльфийское кольцо по-прежнему держало дистанцию в двадцать километров. Утром проехали Иркутск и вскоре за окнами раскинулась зеркало Байкала. Было пасмурно. Свежий ветер разогнал волну, живо напомнив Сереге штормящую Руну. Кольцо красоты природы не заинтересовали – перед Улан-Удэ разница уменьшилась до пяти километров.
«Догоняем, хозяин! Догоняем!»
В Улан-Удэ стояли двадцать две минуты и «эльфийка» снова увеличила гандикап. «Боевой артефакт» нервничал так, что даже нагрелся. Попов тихо посмеивался над его нетерпением:
«Ну, что ты переживаешь? У тебя же нервная система отсутствует по определению. А ты волнуешься, как школьница перед первым свиданием».
«Ты просто не понимаешь, хозяин. Это такие возможности… такие!»
«Такие, ни какие… Повторяешься, – зевнул Серега, – и вообще, почему ты уверено, что эльфийско-мордоровская магия будет работать в моей Вселенной?»
«Полностью не будет, – согласилось кольцо, – но в рамках физики вашего мира я смогу намного больше. Уж убийц твоей матушки, хозяин, я на раз вычислю, не сомневайся!»
«Хотелось бы, – сжал кулаки Попов, – Эй, Леха! Слезай вниз, бездельник, будем удары отрабатывать!»
«Пять баллов, хозяин, – с уважением отозвалось кольцо, – давай, я тебе новую связочку покажу?»
Воспоминания о матери отлились Лехе в две напряженные тренировки. Серега лупил андроида, как одержимый, и кольцу даже пришлось заживлять Попову сбитые костяшки пальцев. Уставший мститель плюхнулся на полку и уснул почти мгновенно.
5 мая 1992 года
Выспаться не удалось. Среди ночи Серегу растолкал «боевой артефакт»:
«Хозяин, Чита!»
«Поздравляю, – буркнул Попов, – и стоило ради этого будить меня во втором часу?»
«Оно остановилось, – пожаловалось кольцо, – южнее города, но очень близко. И теперь как-то странно перемещается. Надо выходить, хозяин».
«Может, ты ошибаешься?» – со слабой надеждой предположил Серега. Выползать из теплой постели в холодную забайкальскую ночь совсем не улыбалось.
«Если бы, – вздохнуло кольцо, в то время как Леха развил бурную деятельность по сборам, – но оно теперь не движется по прямой, а как бы топчется на одном месте. Если ты был прав, хозяин, то это разгрузка товарняка».
Выбрались на перрон, под удивленный взгляд замерзшей проводницы. Объясняться не стали, поспешив с холода в здание маленького вокзала.
«И что дальше?» – зевнул Попов, разглядывая облупившееся великолепие зала ожидания.
«Поспи, хозяин. Мы с Лехой покараулим».
«В купе теплее было, – проворчал Серега, поднимая воротник, и пряча руки в рукава, – поневоле Лехе завидовать начинаешь. Сидит себе, пялится на потолок».
«Спасибо, что обратил внимание, хозяин. Леха! Изобрази спящего!»
Андроид послушно откинулся на спинку сидения, закрыл глаза и засопел. Попов так быстро уснуть не смог:
«Слышь, артефакт? Ты бы Лехе паспортишко какой-никакой смастрячило. Вот сейчас пойдет милиция документы проверять, и что скажем? От поезда отстали, паспорт потеряли?»
«Дело говоришь, хозяин, – признало кольцо, – поработаю над этим. А сейчас, если что, андроида в туалете спрячем».
«Ну, смотри, я на тебя надеюсь», – Серега закрыл глаза. По-настоящему уснуть не получалось. Бормотал что-то, проглатывая слова, вокзальный информатор. Хлопала дверь, пропуская людей и волны холода с перрона. То громче, то тише вспыхивали разговоры вокруг. Кое-как Попов подремал, но к шести утра стало совсем холодно, и Серега понял, что сейчас начнет стучать зубами:
«Артефакт!»
«А?» – встрепенулось кольцо.
«Спишь?» – с укоризной спросил Попов.
«Что ты, хозяин? Слежу за «эльфийкой», ну и окружающее пространство сканирую».
«И как?»
«Все там же. Если в ближайшее время с места не двинется, поедем туда».
«На чем?»
«Да вон, частники каждые две минуты заходят, ключами бренчат – кому куда ехать надо».
«Может, сейчас поедем? Невозможно эту холодрыгу терпеть. Даром, что май месяц».
«Что ж ты молчишь, хозяин? – всполошилось кольцо, – Я отвлеклось, а ты молчишь. Сейчас согреешься».
Ощущение холода исчезло мгновенно. Пропала дрожь, по ногам разлилось приятное тепло. Теперь только парок изо рта указывал на истинную температуру воздуха. Серега расслабился и тут же уснул. Очнулся от солнечных лучей, пробившихся через высокие окна и упавших на лицо. Кольцо было наготове:
«Поехали, хозяин. Оно уже шесть часов неподвижно».
Частный извозчик долго не мог понять, что от него хотят, называя поочередно поселки в пригородах Читы, и не соглашаясь ехать «просто на юг»:
– Мы так в Монголию уедем! Вы скажите, мужики, куда вам конкретно надо? От этого оплата зависит!
Пришлось проконсультироваться у кольца по расстоянию. Таксист прикинул в уме:
– Выходит, что в районе Атамановки. Вам туда что ли?
– Давай, сначала туда, а там посмотрим, – решил Серега.
– Странные вы какие-то, ребята. Давайте деньги вперед!
С оплатой проблем не было, и после недолгого петляния между крутыми сопками, покрытыми редким сосновым лесом, машина вкатилась на улицы Атамановки.
– Куда теперь?
– Вперед. Сейчас сориентируемся.
Водитель хмыкнул, но долго ехать не пришлось. Справа потянулся какой-то очень военный забор, а как только он закончился двухэтажным зданием, кольцо скомандовало:
«Стой! Приехали».
Попов продублировал, и частный извозчик захохотал:
– Ну, вы даете, ребята! Устроили цирк: едем на юг, сейчас сориентируемся…, да кто в Чите про танковый завод не знает? Сто третий ремонтный? Да и у вас на лицах написано – военные. Особенно вот этот молчун, – он кивнул в сторону андроида.
– Так мы что-то…, – смутился Серега.
– Проинструктировали? – продолжал смеяться «таксист», – Конечно, вдруг китайские шпионы прознают? Развеселили, спасибо. А я-то сразу и не догадался! Только когда в Атамановку въехали, до меня дошло! Много танков сдаете?
Попов развел руками, не зная, как ответить. Водитель понимающе подмигнул:
– Да не нужна мне военная тайна. Только если вы надолго, на заводе жить хреновато, поверьте на слово. У них там для сдатчиков общая комнатуха и кровати в два яруса. Ни поспать нормально, ни бабу привести. Тырят друг у друга товарищи офицераи деньги, и водку. Я-то знаю, второй год извозом живу. Столько вашего брата перевозил, мать моя, женщина! И трезвых, и пьяных. И в форме, и по гражданке… Это я к чему речь веду? Командированному ведь что надо? Где поспать-поесть, это – раз! Где и что выпить, два! Ну, и от жены с кем-нибудь отдохнуть, это три! Правильно?
– Ну, наверное, – неопределенно пожал плечами Серега. Водитель снова захохотал:
– Да, ладно, не стесняйся! Мы же мужики, друг друга всегда поймем. Если есть деньги и желание, то у меня здесь теща живет. Не на заводе, конечно. В Атамановке. Недалеко тут, до проходной минут пятнадцать ходьбы. Тесть умер, а дом большой! Три комнаты, кухня, баня, постройки. Так что я ей командированных подкидываю. Недорого, по-божески. Опять же, парни вы здоровые. Где дровишек подколете, где гвоздь забьете. Мне-то некогда, да и своей матери помочь нужно. А она вам за помощь скинет с оплаты, а?
Попов замялся, и «таксист» расценил его молчание по-своему:
– Подумайте, конечно, но вариант отличный. Девчонок если снимите, привести можно, теща все понимает. Если продуктов подкинете, она вам и поесть приготовит. А главное, ребята, она на заводе уже годков тридцать отработала. Всех знает. Кому, что и сколько сунуть, чтобы железо ваше без проблем сдать. Расскажет и покажет. Водкой-то вас укомплектовали, надеюсь? А то у нас тут один спирт «рояль», да «Распутин», ети его мать! Так что за пару дней по-крупному рассчитаетесь, а мелочевку какую-нибудь приберегите, чтоб командировку не закрыли. И все! Гуляй, рванина! А как надоест – мелочевочку сдали, и домой, с чувством выполненного долга!
Пока шофер расписывал прелести забайкальского «отрыва», артефакт «обнюхал» окрестности и твердо заявил:
«Здесь оно, за этим забором. По любому, ты его тогда мимо кармана положил, хозяин! Вот оно и провалилось внутрь машины. Лежит себе где-нибудь на днище, отдыхает».
Серега усомнился:
«А танк, где столько лет стоял? Он же полностью убитый был? Почему его только сейчас в «капиталку» притащили?»
«Не знаю, хозяин, но «эльфийка» точно здесь. Ты бы к мужику прислушался, он дело говорит. Жить где-то надо».
Водитель как раз перешел к способам добычи горячительных напитков нормального качества:
– Вы, ребята, главное в киосках спирт не берите! Какую там только бодягу не разводят, можно и коньки откинуть! Мы, если для себя, то с вагонов-ресторанов берем. Дорого, да и обмануть тоже могут, но все равно, надежнее. Особенно, если у одних и тех же брать.
– Уговорил, – перебил частного извозчика Серега, – поехали к теще. Ее хоть как зовут?
– Зоя Александровна, – обрадовался водитель, снова заводя мотор, – но можно просто, тетя Зоя! А я – Виталик!
– Сергей, – представился Попов, – а это – Алексей!
– Вот и замечательно! – машина миновала небольшой ряд пятиэтажек и вкатилась в частный сектор. Сделав пару поворотов, затормозили у больших зеленых ворот, из-за под которых тут же забрехал пес.
– Проша надрывается, – прокомментировал Виталик, выходя из машины, – молодец, охранник! Теща на смене, в пять придет. Я вас устрою, а к ней на проходную заеду и все расскажу. Прохор, сидеть! Свои! Умница! Хороший пес, хороший!
Проша, большая лохматая дворняга, гавкать перестал, и теперь мел хвостом землю, скаля внушительные клыки. Виталик потрепал пса по загривку, укоротил цепь и махнул рукой:
– Заходите, не бойтесь!
Обширный двор был засыпан речным песком с галькой, поверх которого выложены дорожки из досок, уводившие в огород, в баню и к туалету. В доме, из просторных сеней попали в огромную кухню с русской печью. Виталик не замолкал:
– Все руками тестя сделано. Вот такой был мужик! И поработать, и выпить, и закусить. Так и умер, в работе. Дрова зимой колол во дворе, присел на минутку отдохнуть. Теща раз в окно выглянула – сидит. Через пять минут поглядела – сидит! Третий раз – глядь, а он все сидит, позы не меняя. Она – к нему! За плечо тронула, а он с колоды вбок и упал, глаза в небо! Врач сказал – мгновенная смерть! Чемодан – вот сюда можно поставить. А это – кровати, сами уж выберите, кто на какой. Чайку если захотите – самовар еще горячий. Магазин продуктовый видели, когда сюда ехали? В Читу автобус ходит, правда, не часто. Удобства, конечно, во дворе. Прохор – пес умный. Запах ваш запомнил, проблем не будет. Ну, все мужики, устраивайтесь, мне работать надо. Волка ноги кормят, а меня – колеса!
Леха аккуратно закрыл за шофером калитку, и остался стоять возле нее безмолвным часовым. Проша пошел было к нему, надеясь на ласку, но потянул воздух носом, заскулил, поджал хвост и быстро убрался в будку. Кольцо хмыкнуло:
«И правда, умная собака. Ну, как тебе, хозяин, жилищные условия?»
Условия были своеобразны. Внутри дома царил «сталинский ампир». Желтые бархатные занавеси на окнах и дверях, ворсистые ковры на стенах, полу, и даже диване. Круглый стол посреди комнаты с бархатной скатертью, сервант с горкой хрусталя и вереницей слоников, трюмо с набором разнообразных флакончиков и телевизор, закрытый вышитой салфеткой. Напольные часы с гирями. И везде – статуэтки. Фарфоровые, фаянсовые, хрустальные. Из камня, кости и даже чугуна. Пастушки и купальщицы, русалки и сатиры, балерины и клоуны. Слоники, лошадки, тигры, глухари. Все горизонтальные поверхности были заняты малыми скульптурными формами.
В спальне, у закрытых коврами стен разместились две огромные кровати с никелированными шарами в изголовьях. С пуховыми перинами и одеялами верблюжьей шерсти. Расшитыми покрывалами и горками подушек. В углу – полированный комод с трельяжем на крышке и теми же неизменными статуэтками.
«Красота, – подвел итоги осмотра «боевой артефакт», – почти как в покоях Повелителя колец».
«Сколько она еще попросит за эту красоту», – почесал затылок Попов.
«Я с тобой, хозяин, не переживай. Квартплата будет разумной. Главное, что «эльфийку» нашли! Рядом она!»
«Рядом-то, рядом, – Серега плюхнулся на диван, – но как достать? Территория закрытая и охраняемая. Кто нам даст по танкам шарить?»
«Надо с тетей Зоей разговаривать, – решило кольцо, – есть тут у меня одна задумка, хозяин. Сейчас, объясню в двух словах…».
* * *
Ровно в пять Прохор подал голос, но так и не вылез из будки. Андроид звякнул запором калитки и впустил хозяйку дома, женщину лет шестидесяти в черной вохровской шинели. Постояльцам тетя Зоя откровенно обрадовалась:
– Ой, хорошие ребята, хорошие. Молодец, Виталик! Золото, а не зять! Надолго, ребятки?
– Как все дела сделаем, Зоя Александровна.
– Ой, да давайте без отчества! Просто – тетя Зоя.
Познакомились, обговорили оплату. Помощь кольца не понадобилась, запросы тети Зои были скромными. За ужином перешли к делу:
– Виталька сказал, что вам помочь надо? Ваши танки вчерась разгрузили-то?
– Наши, тетя Зоя, – начал «подкоп» Серега, – вот только помощь нам нужна не по сдаче.
– А какая же еще, ребятки? Я только в этом порадеть могу.
– Тетя Зоя, мы не сдатчики. Нет, нет, не бойтесь! И не шпионы, и не бандиты!
Женщина усмехнулась:
– Так ни один лиходей про себя и не скажет, что он – шпион или бандит. Разведчик или благородный разбойник. Ты не виляй, говори прямо, что нужно. А я тебе тоже прямо отвечу – смогу или нет. И если смогу – сколько стоить будет.
«Конкретная тетка, – восхитилось кольцо, – давай, хозяин, тут можно без политесов».
– В одном из танков, которые выгрузили ночью, Зоя Александровна, по воле случая оказался очень ценный предмет – золотое кольцо. Как вы думаете, мы можем его достать, не оповещая руководство завода и широкую общественность?
– Обручальное, небось? – улыбнулась тетя Зоя, – Сколько ж оно стоит, если вы за ним в такую даль отправились?
– Много. Если поможете – отблагодарим по максимуму.
Тетя Зоя задумалась, помешивая ложечкой чай:
– Номер машины?
– Бортовой – не помню, а заводской – не знаю. Могу узнать сам танк. Три последних торсиона сломаны, крыша МТО разворочена. Турель зенитного пулемета вырвана.
– Не густо, – снова усмехнулась женщина, – у нас таким кореженным железом все забито. Но попытаться можно. Я проходной командую, так что спрошу у мужиков, что и как с этими машинами. А ты уверен, что оно там?
– Абсолютно. Со стороны командира танка. Или на днище лежит, или в одном из лотков автомата заряжания.
– Ну, раз уверен, хорошо. Я так думаю, теперь только ждать, пока эти танки сдадут. Сразу в цех им не попасть, сложат на площадке ожидания. Денег на ремонт из Москвы нет, там уж в несколько слоев машины лежат. Как ты только по днищу шарить будешь? Это же все снимать надо.
– Наша забота, тетя Зоя. Лишь бы в танк попасть.
– Задаток дашь? С ответственными людьми разговаривать надо. Где-то, может, и подмазать придется, сам понимаешь.
Попов с готовностью вытащил уже потощавшую, но еще представительную пачку. Кольцо вздохнуло:
«Ну, что ты делаешь, хозяин? Кто сразу все деньги показывает? Женщину в искушение вводишь. Она сейчас задаток удвоит или утроит от того, что просить собиралась. А завтра по утру стрихнинчику в самовар насыплет, и все деньги ей достанутся. Соображать иногда надо».
«Поздно спохватилось, – огрызнулся Серега, – раньше подсказывай!».
Вытянул из пачки две пятисотки:
– Столько хватит?
Тетя Зоя засомневалась:
– Вдруг, больше понадобится?
– Скажете, порешаем, – убрал пачку Попов.
6 мая 1992 года
День прошел в напряженном ожидании для Попова и деятельном труде для андроида. Леха сгонял в магазин, приготовил обед, натопил баню и поработал в спарринге с хозяином. Пока Серега парился в бане, а потом пил чай на веранде, андроид приступил к дровам. Пилил, колол и складывал в поленницы. За этим занятием его и застала хозяйка дома:
– Ох, ты, господи! Да как вы такую гору дров одолели?
– Леша у нас работящий, – похвалил андроида Попов, – как дела, тетя Зоя?
– Нашелся твой танк. Точно, так мужики и рассказали – торсионы сломаны, побитый весь. Где вас угораздило?
– Да, было дело, – уклонился от ответа Серега.
– Понятно. То-то его сдавать даже не стали. Бумага с ним пришла – принять, как есть. Так что, откатили его в самый дальний угол, где такие же разбитые стоят. Завтра не моя смена, но я поменялась. В восемь тридцать вы уже около проходной стоите. Вот два комбинезона летних. Сверху свои куртки накинете. Как основная масса работяг в двери повалит, вы вместе с ней и зайдете. На вертушке буду я стоять, так что проблем не будет. Внутрь попадете, идите в самый дальний угол танковой свалки, там машины в три яруса наставлены, не перепутаете. Вашу ласточку сверху завалить еще не успели, так что внутрь пролезете. Днем по территории в комбинезонах можете бродить свободно, никто внимания не обратит. Но обратно – только со сменой, я вас выпущу.
– Спасибо, тетя Зоя!
– Спасибо на хлеб не намажешь. Давай о цене договоримся.
В отличие от квартплаты, свои услуги тетя Зоя оценила высоко.
«Да за такую сумму пару золотых колец можно купить! – возмутился боевой артефакт, – Говорило, тебе, хозяин, нельзя деньги показывать! Хотя, мы столько приобретем… можно и заплатить».
7 мая 1992 года
В девять часов утра Попов вновь увидел свой танк. Машина сиротливо притулилась у самого забора в окружении столь же разбитых собратьев. У Сереги даже слеза навернулась, настолько несчастным выглядел танк: изувеченный, ободранный, весь в потеках ржавчины, с поникшей вниз пушкой.
«Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу, – издевательски продекламировало кольцо, – чего застыл, хозяин? Груда железа, она и есть – груда железа, о чем тут жалеть?»
«Тебе не понять, – огрызнулся Попов, – а у меня слишком много с этим железом связано. Я в нем два раза чуть не погиб».
«Чуть – не считается, – хмыкнуло кольцо, – и вообще, мы тут до вечера медитировать будем? Эльфийка внутри, доставать надо!»
Серега махнул рукой:
«Нет в тебе ни души, ни романтики. Один голый расчет».
Кольцо не обиделось:
«Благодаря моим расчетам, у тебя есть время и возможность романтике предаваться. Давай, дело сделаем, а потом можешь орошать слезами до самого вечера никому не нужное железо».
Попов молча полез на танк, стараясь не ободраться об острые края разорванных наружных баков и ящиков. Забрался на башню и разочарованно сплюнул:
«Так и знал – люки закрыты. Про ключ-то не подумали».
«Леха откроет, – успокоило кольцо, – не проблема. Где замочная скважина?»
Андроид был уже рядом. Сунул палец в отверстие для ключа, и без всяких видимых усилий повернул задвижку. Крышка люка приподнялась на торсионе, и Серега уважительно хлопнул помощника по плечу:
– Железный парень. Первый раз такой фокус вижу.
Забрались внутрь, где за шесть лет не изменилось ничего, только добавился слой пыли. Валялась под сиденьем командира толстая суковатая палка, которую Гудрон когда-то использовал в качестве досыльника. Сиротливо белел на радиостанции кусок ткани, от которой урук оторвал полосу, бинтуя рассеченную бровь Попова. Висела сморщенная кожаная фляга, некогда заполненная водой.
«Ну, и где искать?»
Кольцо стало теплым:
«Посиди, хозяин, отдохни. Можешь пока всплакнуть о пережитом. Я Лехой покомандую, он быстрее справится».
«Как скажешь, – зевнул Серега, – где оно, на днище?»
«Да, – коротко отозвался артефакт, – будь добр, отдай меня Лехе на время работы?»
Попов протянул кольцо андроиду и полез наружу. Забайкальское солнышко забралось уже высоко, на башне было тепло и комфортно. Серега подложил под спину куртку, и почти задремал, но был бесцеремонно вырван из объятий сна:
– Эй, боец! Ты там охренел в атаке, что ли?
Попов сел. Рядом с танком стоял коренастый белобрысый прапорщик, грозно уперев руки в бока. Особенно Серегу впечатлили начищенные хромовые сапоги посреди грязи заводского двора и огромная фуражка-аэродром. Погон на комбинезоне у Попова не было, но суровый прапорщик моментально понял, что ошибся:
– Виноват, обознался. Думал, бойчина на массу замкнул, да еще и на моей машине.
Серега развел руками:
– Не подозревал, что этот динозавр еще кому-то нужен.
Прапорщик снял фуражку и взъерошил ежик уставной прически:
– Да, в принципе, не нужен. Я его уже сдал. Солдата ищу. Пошел по нужде и пропал. Спит где-то, зараза. Найду – под курдюк напинаю.
– Где вашей машинке так не повезло? – поинтересовался Серега, – Таджикистан или Карабах?
– Нет, – засмеялся прапорщик, – не угадали. Тут история гораздо интереснее.
Попов спрыгнул на землю и протянул прапорщику руку:
– Давай на «ты». Сергей.
– Вячеслав. Давно здесь?
– Прилично уже. А ты?
– Два дня назад разгрузились. Так что лица еще не примелькались. Тяжело сдавать?
– Ну, были проблемы, – уклонился от подробностей Попов, – но все позади. Дождусь одного человечка, подписи поставлю, и домой.
– А сам откуда?
– С Урала. А ты?
– С Поволжья, – прапорщик снова надел фуражку, – Так-то я не сдатчик, начальником караула ехал. Вот, пока сижу, жду основные силы.
– А эту ласточку как сдал?
– Так на нее специальная бумага была – принять, как боевые потери, по факту наличия. Я ее сразу спихнул, на следующее утро, – засмеялся прапорщик.
– В Поволжье – боевые потери? – вполне натурально удивился Серега.
– Шесть лет назад дело было, – прапорщик дружески похлопал по броне танка, – я еще «срочку» служил в танковом училище. Мехводом в батальоне обеспечения учебного процесса. Курсанты учатся, мы обеспечиваем, ну что я тебе объясняю, сам все знаешь. Рота у нас была «вожденческая», а на этом танке механиком был один киргиз. Фамилию навсегда запомнил – Худойназаров. Кличка, естественно, «Худой». Нормальный киргиз, не хуже и не лучше других. Мы с ним одного призыва были. Ну, после учебки еще полгода шуршали, как электровеники, потом попроще стало, конечно. Но, не об этом речь…
Слава достал из нагрудного кармана сигарету:
– Будешь?
– Не курю, – отказался Попов.
– Тогда, с вашего разрешения, – прапорщик с удовольствием затянулся и выпустил вверх струйку дыма, – Ну, так вот. Зимой, уже после Нового года, очередное занятие. Первый курс – полный капец. Как слепые котята. То машину заглушат, то на препятствиях застрянут… не вождение, а каторга. Да еще и холод стоял собачий. А ты же все время на башне, на ветру, – рассказчик сплюнул в грязь.
– Да уж, – посочувствовал Серега, – не Сочи. Знакомая картинка.
– Это точно, не Сочи, – согласился прапорщик, – а среди общей массы, сам знаешь, попадаются и очень борзые. Эти думают, что все уже знают и умеют. Вот такой к Худойназарову и сел. Сначала тормознул где-то, а как ему хвоста накрутили, заторопился, и машину заглушил. Худой его учить начал, а тот обезьяной обозвался и связь выключил. Ну, отмороженный на всю голову. Наш киргиз вскипел, как чайник, из люка выскочил, а курсант машину завел, и газанул со второй передачи, представляешь?
– Еще бы! – подтвердил Попов, чувствуя, что начинает краснеть. В чужом изложении собственная история выглядела совсем не героически.
– Естественно, Худой с танка кувырком! Добро хоть не под гусеницы! Танк умчался. И можешь себе представить – пропал! Вообще! Исчез!
– Да ладно, – попытался сделать удивленное лицо Серега, – куда пропал?
– В том то и дело, что неизвестно. Почти два часа его искали. Это же танк, а не воздушный шарик! Он следы в снегу оставляет! А следов – нету! Трасса – круговая, и с трассы никто не съезжал! Снег только накануне прошел, все видно. Весь танкодром прочесали цепью – нету! Полковника, который занятие проводил, «Скорая» с инфарктом увезла. Начальник училища примчался. Я его второй раз в жизни увидел – седой такой генерал, представительный. Особист Худого чуть ли не пытает – куда танк дел? Может вы с этим курсантом в сговоре были? Худой по-русски и так-то не очень калякал, а тут вообще все слова забыл. Твердит одно: «Его поехал, моя упал». Умора!
Прапорщик снова глубоко затянулся:
– Ну, это сейчас, умора. Тогда не до смеха было. К концу второго часа кагебешники подъехали. Худого – сразу в машину, и к себе отвезли. Что там было – так потом никому и не рассказал. Глаза таращит и молчит. Взвод курсантский, который танк искал, приказали назад вернуть. КАМАЗ за ними поехал, ну и, как всегда, одно к одному – сел по оси в снег. Послали меня на танке – вытаскивать. А он до них не доехал метров двести всего. Цепляю я его на буксир, не успел с места сдвинуть – бабах! Фиолетовая молния бьет в снег! И в том месте, где она ударила – появляется танк. Вот в таком виде.