Особист

В адвокаты я попал не просто так. До этого был следователем по особо важным делам. Пять лет жизни отдал юстиции. Расследовал дела, помогал людям. Как дебил… Пока… Пока меня не подставили. Глупо и бездарно. Вернее, пока я сам не подставился.

Почему-то именно мне дали вести громкое дело по присвоению жилплощадей, через подставных лиц. Тогда банки теряли большие деньги. А я, дурак, не сразу понял, почему дело было на высоком контроле в следственном департаменте. В итоге вышло так, что, видимо кто-то из чинуш и мутил эту аферу. Меня просто слили. Сфабриковали получение взятки. В такой ситуации, хрен ты что кому докажешь. Дали с барского плеча возможность не загреметь на нары. При полной сознанке переквалифицировали на мошенничество. Спасибо, хоть не посадили. Добрые люди. Долго меня мотыляла эта ситуация и непонимание, как так? И куда дальше? Подставили, суки, на ровном месте. Вот и борись за справедливость, за правду, которая нахрен никому не нужна.

А ведь я был фанатиком своего дела. Реально. Трудоголиком. Верил в какие-то светлые идеалы. Говорю же, дебил. Тем не менее, встал вопрос. Что делать дальше? Заменить потерянную работу на какую-то другую будет не просто. Это я понимал. Без ложной скромности, могу сказать, аналитический склад ума, умение мыслить, способность читать людей, быть всегда на шаг, а то и два, впереди, – это то, что у меня выходило лучше всего. Мне жизненно был необходим именно такой ритм жизни.

Вот как-то так и попал в адвокаты. А заодно дал себе слово, никогда не проиграю ни одного дела, чего бы мне это не стоило. Ну, и слово сдержал. Когда закон был не на стороне моего подзащитного, а в основном так и происходило, покупал свидетелей, давал взятки, договаривался там, где, казалось бы, это невозможно. Справедливость? Да ну на хер. Нет такого слова в русском языке.

– Кого я вижу… Сам Падин Максим Андреевич. Не верю своим глазам. Вот уж кого не ожидал сегодня лицезреть. – Прозвучал знакомый голос Борисыча, отвлекая меня от весьма интересного занятия – проверки, насколько психологически устойчива его новая секретарша.

Мой бывший начальник появился буквально через десять минут. Я развлекался тем, что смотрел прямо на девицу, внимательным пристальным взглядом. Она, бедолага, маялась и пыталась делать вид, будто моего взгляда не замечает.

– Приятно удивлен. Чем могу? – Бывший шеф кивнул в сторону своего кабинета. Он знает, просто так не прихожу.

– Василий Борисович, выглядите отлично, чего, к сожалению, не скажешь о Вашем чувстве юмора. – Я поднялся со стула, улыбнулся секретарше, а также всем остальным посетителям, сидящим в очереди, и в наглую протопал вслед за Борисычем, который сразу закрыл за мной дверь.

– Наслышан о твоем очередном успехе. Сам понимаешь, описывали мне его матерными словами. Буквально только что, на совещании. Тебя, Максим Андреевич, ненавидит каждый следователь и прокурор этого города. – Борисыч открыл сейф, вынул оттуда бутылку вискаря, достал стаканы и плеснул алкоголь. Видимо, совещание прошло не в самом радужном настроении. Из уважения я пригубил напиток, сделав маленький глоток, а потом поставил бокал на стол.

– Спасибо. От Вас это особо приятно слышать.

Вообще, чем меня сильно устраивала «дружба» с бывшим начальником, за определенную сумму денег он готов помочь во многих вопросах. Поэтому, не откладывая в долгий ящик, сразу перешел к интересующей теме. Достал из портфеля блокнот, вырвал листок, взял ручку со стола и написал фамилию. Борисыч прочел, помолчал несколько минут. Потом себе в стакан налил еще вискаря и залпом его выпил.

– Что ж… Нехило, Макс… Я тебя услышал. Хорошим, полезным людям надо оказывать содействие в решении проблем. Надеюсь ты помнишь, как я работаю?

– Конечно помню.

Чтоб Борисыч начал шевелиться, сначала нужно его рабочий механизм смазать. Некоторыми финансовыми вливаниями. Тогда он понимал, что слова не пустые, и начинал действовать.

– Вот, возьми мой новый номер телефона. – Бывший шеф оторвал от какого-то ненужного документа кусок, написал на нем что-то, а затем протянул мне. Естественно, никакого номера и в помине не было. Зато имелась конкретная сумма, обозначающая стоимость его услуг. Хотя, по количеству цифр, можно было действительно спутать с телефонным номером.

– Внизу указан адрес и время встречи. – Борисыч усмехнулся, – Сожги или съешь, как тебе удобнее.

– Спасибо не голоден. Уже через два часа? – Я с удивлением смотрел на указанное время. – Шустро, однако…

Достал зажигалку, положил маленький кусок бумаги вместе со своей запиской в пепельницу и поджег. Лучше сделать это, не выходя из кабинета. Так Борисычу спокойнее будет. Да и мне тоже.

– Какие люди, такая скорость исполнения, – Борисыч развел руками. Мол, сам понимаешь, тут тянуть нельзя.

– Я вас понял. Разумно. Спасибо за встречу, мне пора.

Вышел из кабинета и достал вибрирующий телефон. Все это время опять названивал неугомонный Рома. Его навязчивость настораживала, если честно. Хотя, можно сделать скидку на то, кому именно мы оказываем содействие.

– Рома твою мать, что тебе от меня нужно? Занимаюсь вопросом.

– Макс, да я просто узнать, все ли хорошо? Получается что-то?

– Слушай, было бы вообще отлично, если бы ты сначала предупреждал, с кем предстоит иметь дело. Я проведал нужных людей, обещали помочь. Все будет ровно, не парься. И не по телефону подробности. Сколько раз можно говорить.

– Фух, ну слава богу… Спасибо тебе, друг. Извини, что не сказал сразу. Как-то не подумал. Ты же – монстр. Для тебя нет невозможного.

– Рома, в следующий раз не надо думать. Надо говорить. Все, наберу.

Я скинул звонок, попрощался с секретаршей, которая при моем появлении моментально распрямила плечи, и вышел сначала в коридор, а потом из здания следственной части.

Вечером, а вернее практически ночью, без опозданий, прибыл в заброшенный гаражный кооператив, где должен был встретиться с Борисычем. Чувство тревоги росло. Теперь долбаная интуиция не просто проснулась, она орала благим матом. Вовремя, конечно.

По пути в гараж обратил внимание на машину. Сдается мне, такую же видел при подъезде к следствию. Я наблюдал в зеркало заднего вида, пытаясь понять, насколько все хреново. Сука, неужели спалили… Или все-таки паранойя? Фары свернули куда-то в сторону. Нет, похоже, накручиваю себя сам. Мало ли подобных тачек ездит по городу. А номера я не рассмотрел.

Прокрутил мысленно цепочку знающих об этом деле. Да ну, нет. Бред. Никто не мог подставить. Инфа от Ромы. О следаке он не знает. Терпила… ох, простите… что ж я так… хороший человек – заинтересован. Все ровно. Просто я устал и мне пора отдохнуть, привести мысли в порядок.

Остановился возле нужного гаража, вышел из машины, лишний раз оглядеться, покурить и подышать свежим воздухом. Вдалеке увидел фары. Сначала аж в холодный пот бросило. Просто какая-то паническая атака, блин. Слава богу, машина оказалась знакомой. Борисыч, а это, конечно, был он, подъехал ближе. Бывший шеф открыл окно и головой кивнул на соседнее сиденье. Типа, закидывай пакет в машину. Обычно мы так и делали.

Я обошел тачку, приблизился со стороны пассажира. А вот потом что-то пошло не так. Как только кинул внутрь машины закрученные в пакет деньги, которые подготовил предварительно, яркий свет ослепил мне лицо. Затем вообще началось черти что. Раздался выстрел.

Первая мысль, которая мелькнула в голове: «Не может быть!» Когда чем-то горячим обожгло грудную клетку, появилась вторая мысль: «Только не я!» Потом опустил голову и посмотрел на свой пиджак. В кино обычно показывают, как кровавое пятно расплывается по ткани, сразу чуть ли не по всей одежде. Ни черта там не расплывалось. Я просто знал, что пуля вошла ровно туда, где сердце. Поэтому третья мысль была: «Да ну на хер!». А вот уже потом я умер…

Глава 3. В которой я понял, что ничего пока не понятно

Глаза открылись с трудом. Будто в них песка насыпали. Обычно такое ощущение бывает, если поспишь всего несколько часов за пару суток. Когда следаком работал, часто приходилось бодрствовать без перерыва на отдых. Поэтому, чувство знакомое.

Бестолково уставился в светлый высокий потолок с лепниной по углам. Сам потолок – беленый, лепнина то ли из гипса, то ли из глины. Сразу не разберешь. Что за херня? Последнее воспоминание – выстрел и крайне неприятное ощущение от пули, попавшей в грудь. По идее, чисто теоретически, меня, как бы, убили. Но это получается – ерунда. Я ведь сейчас точно не бесплотный призрак.

– Вот Борисыч, сука, решил подставить, что ли? На фига? Столько лет все было ровно…

Говорил сам с собой, вслух, наверное, потому что это успокаивало. Опустил голову, пытаясь рассмотреть рану. Минуты две тупо пялился на свою собственную грудь, обтянутую хлопчатобумажной майкой серого цвета. Во-первых, я такого убожества давным-давно не носил. Последние лет двадцать покупал только качественное, трикотажное белье. Слава богу, зарабатываю нормально. Во-вторых, грудь эта была совершенно целая, ни в каких местах не испорченная. Новенькая, вполне себе здоровая грудь.

– Не понял, а где рана? – Снова спросил вслух, будто кто-то мог ответить.

Резко сел и тут же снова откинулся обратно на подушку. Голова взорвалась болью.

– Сука…

Провёл рукой по груди. Пощупал пальцами. На всякий случай. Если обманывают глаза, может, с тактильными ощущениями выйдет более успешно. Ни хрена. Раны нет. Где, млять, долбанная рана?!

А потом пришла еще одна мысль. Пугающая. А чего это у меня грудь такая рельефная? Тело какое-то слишком спортивное и накаченное?

Я поднес руки к глазам, внимательно посмотрел на пальцы, на ладони, покрутил их. И вот тут охренел окончательно. Татуировка. У меня она была. Последние лет пять. Нашла блажь, захотелось чего-то этакого. Набил себе на левом предплечье рисунок со смыслом. А теперь его нет. Вообще. Кожа совершенно чистая.

Черт. Я вскочил с кровати, не обращая уже внимания на головную боль и легкий гул у ушах. Мне нужно зеркало. Срочно! Нет, я могу понять, к примеру, отсутствие раны. Вернее, не совсем понять, конечно, но допустить, будто пуля каким-то чудом ударила в грудь и отскочила… не знаю… от булавки на галстуке, например. Бред полный. Но хоть какое-то объяснение. А вот татуха пропасть точно не могла. Причем, пропасть бесследно.

Замер посреди комнаты, поворачивая башку то влево, то вправо.

– Что, твою мать, происходит…

Зря я, наверное, поднялся с кровати… В помещении стояла очень странная мебель. Старая. Не в плане износа и долгой службы. Хотя, это тоже. Но гораздо сильнее насторожило, что подобное видел… да пожалуй, только у бабушки, в детстве. В ее доме. Или… в фильмах про жизнь в Советском Союзе.

Кровать, типа «полуторка», низкая, с немного пошарпанными грядушками. Стул с деревянными ножками, старая тумбочка, ночник на длинной подставке, с тканевым абажуром и веревочкой, которая включала свет. Рядом, на стене, навесное зеркало в деревянной толстой раме.

Я медленно подошел к этому зеркалу. Внутри появился противный мандраж. Осторожно, бочком, наклонился в сторону, наблюдая, как мое отражение выныривает в зеркальной поверхности, повторяя движение.