Бессердечный

– Загляните ко мне завтра в это же время, – попросил изобретатель и отошел к покупателям: – Чего изволите, молодые люди?

Я вышел на улицу, купил свежий номер «Атлантического телеграфа» и отправился на площадь императора Климента своим ходом, не став тратиться на извозчика.

Недавняя непогода пошла городу на пользу. Ливень смыл пыль и сажу, свежий ветер разогнал смог и дым печных труб, а лужи и многочисленные ручьи подсыхали на глазах. Сильно парило, на горизонте клубились новые тучки, темные и недобрые.

Непогода грозила вернуться, но пока на небе сияло солнце, горожане гуляли по бульварам и скверам, сидели на открытых верандах кафе, разглядывали сверкавшие свежевымытым стеклом витрины дорогих магазинов.

На площади императора Климента и вовсе шла демонстрация суфражисток. Полтора десятка дамочек потрясали плакатами с призывами к равноправию; любопытствующих зевак, газетчиков и полицейских собралось несравненно больше. Я спокойно обошел толпу стороной.

Спокойно – да. Пусть на площади имела обыкновение собираться публика состоятельная и щеголеватая, но я больше не чувствовал себя здесь бедным родственником. Модный костюм ничем не уступал нарядам богатых бездельников, а поношенные туфли так сверкали свежей ваксой, что, казалось, были приобретены в одной из местных лавок не далее как пять минут назад.

В отель «Бенджамин Франклин» я вошел с уверенным видом победителя, небрежно кивнул портье и объявил:

– Виконт Крус к господину Витштейну.

– Одну минуту. – Служащий отеля сверился со списком, сделал звонок и указал на лифт. – Вас ожидают, виконт.

Авраам Витштейн вышел в холл императорских апартаментов с покрасневшей от недавнего бритья кожей. На журнальном столике лежала стопка свежей прессы, сверху я заметил утренний номер «Атлантического телеграфа».

Мог бы и не покупать…

– Виконт! – улыбнулся иудей. – Так понимаю, на этот раз вы принесли добрые вести?

Я выложил на стол деформированную пулю десятого калибра, которую выковырял из стены опиумной курильни, и подтвердил:

– Новости даже лучше, чем вы полагаете.

– Что это? – насторожился банкир, разглядывая смятый свинцовый шарик с порванной алюминиевой рубашкой.

– Это пуля, которая поразила Прокруста, – сообщил я. – Это безжалостное чудовище долгие годы считалось неуловимым, но, когда оно погубило Исаака Левинсона и его семью, некий частный сыщик по поручению Банкирского дома Витштейна выследил тварь и отправил в преисподнюю. Господин Витштейн, надеюсь, вы ничего не имеете против этой версии? Именно ее я изложил полиции.

Иудей взял пулю, повертел ее в пальцах, поставил обратно и поджал губы.

– Вас настоятельно просили впредь не ссылаться на наше предприятие…

– Вам больше нравится история, в которой частный сыщик убивает заезжего оборотня, невесть с чего взъевшегося на ваше предприятие?

Банкир обдумал мои слова и махнул рукой:

– Виконт, не обращайте внимания на мое брюзжание, вы все сделали правильно. Из полиции уже звонили касательно совпадения укусов, поэтому я немедленно распоряжусь о выплате вам трех тысяч франков…

– Пяти.

Авраам Витштейн улыбнулся:

– Дорогой Леопольд, если мне не изменяет память, за мертвого убийцу вам было обещано три тысячи франков.

– Господин Витштейн! – в свою очередь расплылся я в улыбке, ничуть не менее фальшивой. – Разве можно сравнивать банального оборотня и самого Прокруста? Весь город гудит, ваше предприятие на слуху…

– Мы не гонимся за известностью!

– Все верно, но посудите сами: кто в здравом уме решится напасть на банк, который нашел управу на самую страшную легенду этого города?

– Не самую страшную, – поправил меня банкир. – Далеко не самую.

– Хорошо – самую страшную легенду последних лет, – согласился я. – Разве вам это не интересно?

– Пять тысяч?

– Пять тысяч.

– И все? Никаких ежемесячных платежей?

– Шантаж глубоко противен моей натуре, – уверил я иудея. – Если вы не оцениваете мои усилия в пять тысяч, что ж, платите три. Оставшиеся две тысячи я компенсирую дешевой известностью, к которой вы не стремитесь. Заявление о том, что убит не Прокруст, а безызвестный выходец из Нового Света, станет сенсацией, уверяю вас! Клиенты ко мне в очередь не выстроятся, зато я расскажу чистую правду, и ничего, кроме правды.

– Но куда приятней для самолюбия войти в историю как убийца Прокруста, не так ли? – усмехнулся Авраам Витштейн.

– Именно поэтому о последующем шантаже с моей стороны не может быть и речи. В случае разоблачения я потеряю несравненно больше вас.

– Вы так нуждаетесь в деньгах?

– Это всего лишь вопрос адекватности оценки моих трудов, – заявил я в ответ, откинулся в кресле и признал: – Ну и дополнительные две тысячи лишними тоже не будут.

Банкир вызвал охранника. Лысоватый и носатый иудей уверенно располовинил пачку стофранковых банкнот, пересчитал их и протянул мне оговоренную сумму. Я внимательнейшим образом следил за его манипуляциями, поэтому проверять верность расчетов не стал, просто сунул стопку купюр в портмоне и поднялся на ноги.

– Приятно было работать с вами, господин Витштейн.

Тот кисло глянул в ответ и уточнил:

– Наше сотрудничество продолжается, не так ли?

– Неофициально, – напомнил я.

– Неофициально, – подтвердил иудей.

Тогда я склонился к нему и тихонько произнес:

– Если эта информация всплывет хоть где-нибудь, я буду все отрицать, но неофициально один налетчик уже мертв. Итого – два из четырех.

Авраам Витштейн смерил меня пронзительным взглядом и спросил:

– Что с ним случилось?

– Неосторожное обращение со взрывчаткой.

– Это все?

– Пока все, – ответил я. – Разрешите откланяться, у меня на сегодня запланировано множество неотложных мероприятий.