Адепт не хуже прочих

– А что ещё оставалось? Открыли бы и зашли!

Первый только фыркнул.

– Не зашли бы! Ты ж для этих перестарков не пойми кто! Чернокнижник!

Разговор стал мне откровенно неприятен, я ухватился за возможность перевести его на другую тему и полюбопытствовал:

– Скажи лучше, почему они перестарки?

Мой сосед обвёл рукой камеру.

– Думаешь, кто за всё это платит? Не за наши казематы, за весь приют?

– Церковь? – предположил я.

– Больно им надо! – рассмеялся Первый. – Сам посуди: у каждой нормальной школы по десятку приютов вроде этого! В убыток себе их бы никто содержать не стал!

– Почему сразу в убыток? – пробурчал я, потирая отбитое плечо. – Им же ученики нужны! На учениках и зарабатывают. Нет разве?

– Не без этого, – признал мой сосед. – Школы и вправду снимают сливки, забирая самых перспективных адептов и всех тех, кто выказывает хоть какую-то склонность к нужному им аспекту, но они за это право не платят, лишь оказывают покровительство и снабжают техниками и методиками. Зарабатывают приюты на том, что продают воспитанников на сторону.

Я недоверчиво нахмурился, и Первый усмехнулся.

– Не в рабство, само собой, продают, а в ученики. Ближе к выпускным испытаниям на смотрины съезжаются представители разных школ, тогда устраиваются аукционы или просто собираются заявки. Как бы то ни было, вложения в обучение неофитов окупаются сторицей.

– Я слышал, в приютах ничему не учат, только готовят к ритуалу очищения.

Мой сосед пожал плечами.

– Где как, но обычно всё же закладывается база для дальнейшего обучения. Сам понимаешь, молодой петушок стоит куда дороже цыплёнка. А тех, кто застрял в приюте из-за неспособности пройти ритуал очищения, нагружают работой, чтобы они хоть как-то оправдали своё содержание. Бесполезные куски дерьма!

– Неужто такой сложный ритуал? – озадачился я.

Первый недобро улыбнулся.

– Тебя убивают, а потом возвращают к жизни. Срабатывает этот фокус, так скажем, не со всеми.

– Да хватит уже! – отмахнулся я, решив, будто собеседник сгущает краски, и спросил о другом: – И что же – адепты не могут выбрать школу по собственному усмотрению?

– Могут, но придётся заплатить отступные. И если какой-то адепт сначала откажется от дальнейшего обучения, а в будущем передумает, без отступных тоже не обойдётся. Если, конечно, школы одного уровня. Право сильного никто не отменял. – Первый усмехнулся. – А знаешь, за счёт чего живут сами школы?

Я припомнил слова Горана Осьмого и сказал:

– Вгоняют в долги учеников.

– Именно! – рассмеялся мой сосед. – Самых плохоньких быстренько отсеивают, самых перспективных разбирают профессора. Остальных принимают во внешние ученики с перспективой перейти во внутренние. Вот их и доят. Но ты не беспокойся, тебе это не грозит.

– Иди ты! – ругнулся я, улёгся на шконку и отвернулся лицом к стене.

Удар о стену даром не прошёл, мне стало нехорошо.

Дальше всё вернулось на круги своя. Разве что спать стал куда меньше прежнего – такое впечатление, в карцере на полжизни вперёд выдрыхся. Подтягивания и отжимания много времени не отнимали, поэтому с раннего утра и до самого позднего вечера я упражнялся с небесной силой. Но хоть и тянул в себя энергию уверенней день ото дня, заглянувший для очередного обследования врач даже головой от разочарования покачал.

– Ну нет, юноша, так дело не пойдёт! Никаких подвижек не вижу, абсолютно никаких! Вы и так уже для нашего заведения староваты, поэтому позволить себе топтаться на месте попросту не можете. Времени на раскачку нет. Не научитесь собирать силу у солнечного сплетения, придётся вас забраковать!

Словечко это не понравилось до крайности, я даже зябко поёжился.

– Не чувствуешь ток энергии? – спросил вдруг ассистент врача.

– Не особо, – сознался я.

– А кожу припекает, когда силе открываешься? – уточнил паренёк.

– Есть такое.

Врач хмыкнул и прищёлкнул пальцами.

– Молодец, Лучезар! – похвалил он помощника. – Юноша, попробуйте сосредоточиться на этом ощущении! Представьте, как в тело проникают тончайшие нити силы, ловите и тяните их к солнечному сплетению! Работайте!

Он начал собираться, я не утерпел и спросил:

– А я надолго здесь вообще?

– Работайте! – повторил врач и ушёл.

Первый покрутил носом и вдруг сказал:

– А ведь у него на тебя виды!

– Да вот ещё!

– Точно-точно! Помяни моё слово!

Он как-то очень уж нервно одёрнул рукав робы, и я обратил внимание на высунувшийся из-под обшлага краешек затейливой татуировки – не фрагмент той похабщины, коей расписывают себя матросики, а часть необычайно сложного рисунка. Будто узорчатое щупальце на кисть выползло, и это при том, что прежде кожа моего соседа была совершенно точно чиста!

– Как так? – поразился я. – Откуда наколка взялась?!

Первый досадливо поморщился, но всё же пояснил:

– Это не татуировка, а внешний абрис. Меридианы проявляются по мере восстановления способностей.

– Восстановления? – озадачился я.

Сосед по каземату раздражённо дёрнул ногой и указал на лязгнувшую цепь.

– И вправду думаешь, будто меня она или прутья здесь держат? Вздор! Накачали алхимией, только-только отходить начинаю!

Тема эта Первому оказалась неприятна, но я щадить чувства собеседника отнюдь не собирался и спросил: