Он тогда решил сменить богов,
Выжав иномыслие по капле.
Выбрал наугад – и сей же час
Кровью залил Припять и Почайну,
Чтоб упрочить собственную власть,
В Днепр загонял людей мечами.
Рядом параноик, психопат
Приучил народ к кострам и плахам,
Возгласил опричнины диктат,
Погрузил страну в пучину страха.
Чтоб народ к безмолвию привык,
Чтобы даже глаз поднять не смели,
Бился целый выводок владык
Без гуманной лишней канители.
Наконец, надел корону тот,
Кто «руководил» до катастрофы,
Вел вперед наощупь, словно крот,
И привел к подножию Голгофы.
Чем же отличился государь,
Что сегодня новой стал иконой?
Разве что рабочих расстрелял
Да восстанье сдуру проворонил…
А когда схватили за грудки —
Он отрекся жалко и трусливо.
Краток разговор среди таких
И кровопролитие – не диво:
Всю семью в могилу затащил…
Но судить не будем слишком строго —
Видно, чем-то все же заслужил
Звание почетное «святого»…
Следом шел картавый полубог,
Утопивший Русь в волне террора,
Пораженный мозг ему помог
За собой оставить трупов горы.
Разрушенье, голод, плач и вой
Пролетарским называл успехом…
После смерти мигом из него
Чучело набили для потехи.
Дальше – сухорукий и рябой
Гений власти изгалялся в средствах:
Трижды при правлении таком
Буйно расцветало людоедство…
И, каким аршином ни измерь,
От таких к владыкам иллюстраций
У любого, кто в своем уме,
Волосы тотчас зашевелятся.
Только не у нас! Один ответ:
«Дудки! Мы – Великая Держава!
К свету нас вели, сомнений нет,
Сухорукий, Грозный и Кровавый!