как безмужняя жена.
Без защиты, без опоры,
слыша лишь одни укоры…
И тогда решился я…
(кто-ж тогда, коли не я?)
эту глупую Орлицу,
двухголовую жар-птицу,
что металась над страною
вольной вольницей тупою,
к месту я определить,
не болтаться чтоб – служить!
И её я заманил,
в тайном тереме закрыл,
в золочёной сетке-клетке
нрав сей птицы усмирил!
…чтоб народ мой не бузил,
много чтоб не ел, не пил,
чтоб не вредничал, не ржал,
чтоб корону уважал!
– Ну, а как же сам народ?! –
округлился принца рот, -
неужели согласился?..
Неужель не возмутился?..
Неужели не захотел,
воле чувствуя предел,
птицу вновь освободить,
знаньям мудрым путь открыть?..
Самозванец раздражённо
веком дёргая неровно,
закипая, зашипел:
«Молод, глуп ты, неумел…»
– Знанья – в этом вся крамола!
Будет много знать корова,
так не даст себя доить…
Молочко то любишь пить?
И запомни, Принц Вишван,
знанья – вот источник ран.
Избежать чтоб беспокойства,
мятежей, вельмож расстройства,
знанья надобно усечь…
в антресоли иль за печь.
Мудрым может быть лишь царь,
потому как государь!
Потому, как не о каждом
должен думать он –
о важном.
Вот за это и не зря
любит мой народ меня!
Тут Карат, поймав смятенье
в глубине восточных глаз,