Леденящие душу истории: Ревельская коллекция

– Хорошая работница будет, – хмыкнул он, – долг быстро отработает, а может и не скоро- гаденько хихикнул Ханс.

Томас отвернулся, не в силах смотреть, как его дочь уводят прочь. Он знал, что Грету ждет тяжелая жизнь, полная унижений и труда. Но что он мог поделать? Он сам загнал себя в эту ловушку,пытаясь восстановить то, что забрало море, связавшись с ростовщиком.

Шрёдер шагал по Каламая, уводя Грету за собой. Его тень, длинная и зловещая, тянулась по мокрым доскам, словно знак беды, нависшей над рыбацким поселением. И где-то в глубине души даже он, черствый и жадный, понимал, что совершает тяжкий грех. Но жажда наживы заглушала голос совести, шептавший о несправедливости и отчаянии, что он сеет на своем пути.

Искушение грешника.

В огромном зале гильдии, освещенном сотнями свечей в кованых канделябрах, гудел пир. Столы ломились от яств: целые жареные кабаны с хрустящей корочкой, источающие соблазнительный аромат, горы румяных пирогов с начинкой из яблок и корицы, огромные белорыбицы и лососи, запеченные с травами и лимоном, блюда с устрицами и мидиями, источающие запах моря, и бесчисленные тарелки с сырами, фруктами и орехами. Бочки эля и вина и хмельного меда, привезенные из самых дальних уголков мира, обещали утолить жажду даже самых взыскательных гостей. Богатые купцы и мастера гильдии в ярких одеждах вели оживленные беседы, чокаясь серебряными кубками, наслаждаясь изобилием и празднуя свои успехи.

В этот разгар веселья к

Видение Ада

Комната, некогда обычная и светлая, превратилась в подобие адского вертепа. Стены были покрыты мерцающими рунами и символами, излучающими нечестивый свет. В воздухе витал густой запах серы, смешанный с запахом тлеющей плоти.

В центре комнаты, на троне из серы, восседал Дьявол. Его истинная форма была ужасающая: козлиные ноги с копытами, рога, закрученные спиралью, и глаза, горящие адским пламенем. Он был облачен в багряницу, расшитую человеческими костями, между ног на чугунной цепи свисал человеческий череп. На его плече сидел черный ворон, зловеще каркая, черный кот описывал круги вокруг трона.

Но самым ужасным было то, что рядом с ним, на том же возвышении, стояла коза. Ее шерсть была черной как смоль. На ее голове была черная фата, которая развивалась сама собой, словно дым из адского котла. Она блеяла и трясла головой, словно в экстазе, а Дьявол гладил ее по голове и что-то шептал на ухо.

Вокруг них кружились тени – души проклятых, обреченные на вечные муки. Они стонали и выли, но их голоса тонули в какофонии адской музыки, которую играли скелеты на скрипках из костей, а ребра усопших им заменяли арфы.

В дальнем углу комнаты горел костер, на котором жарились какие-то неописуемые существа. Их крики сливались с воплями проклятых душ и блеянием козы, создавая какофонию, от которой кровь стыла в жилах. Вся эта сцена напоминала ужасающую свадьбу, где коза в черной фате была невестой, а Дьявол – женихом.

Ханс не мог отвести глаз от этой ужасной сцены. Он видел, как Дьявол ласкает козу, как он смотрит на нее с похотью и безумием. Купец почувствовал, как его сердце сжимается от отвращения и страха. Он понял, что стал свидетелем настоящего шабаша, и что его жадность привела его к самому краю пропасти.

Морда Дьявола исказилась в отвратительной гримасе, которая вызвала у пока еще человека волну тошноты и животного страха. Его козлиные черты словно расплылись, став еще более гротескными и отталкивающими. Рога изогнулись еще сильнее, угрожающе нависая над его головой, а глаза, горящие адским пламенем, расширились, обнажив кроваво-красные белки. Из его пасти вырвался зловонный запах серы, смешанный с гнилью и разложением.

"Ползи сюда на четвереньках, ты не выполнил самое простое условие и теперь ты раб на все времена," прорычал Дьявол, его голос, искаженный яростью, больше не напоминал блеяние козла, а звучал как скрежет металла по стеклу. "Кем ты хочешь быть? Моим навозным червем, копошащимся в навозе моих испражнений? Или, может быть, ты предпочитаешь стать огарком черной свечи, освещая мне путь в вечной тьме?"

Ужас, ледяной и всепоглощающий, охватил остатки живой души несчастного. Он пытался закричать, но из его горла вырвался лишь хрип. Ноги подкосились, и он рухнул на колени, дрожа всем телом.

"Или, может быть," продолжил Дьявол, его голос сочился ядом, "ты станешь моей мусорной ямой куда я буду сваливать объедки трупов.

Шредер почувствовал, как его разум начинает мутиться. Он не мог вынести этого кошмара. Он хотел проснуться, хотел, чтобы все это оказалось лишь страшным сном. Но реальность была куда ужаснее любого кошмара. Он был в ловушке, в аду, который сам себе создал.

Герта, юная и невинная девушка, услышала о готовящейся ей участи от одной из служанок Шредера. Служанка, не в силах сдержать слез, рассказала ей о страшной сделке, которую заключил ее хозяин с таинственным незнакомцем. Герта узнала, что ей предстоит стать нянькой для отродья Дьявола и козы.

Ужас, холодный и липкий, сковал ее тело. Она не могла поверить, что Шредер, разоривший ее отца и взявший ее в крепостные,пошел еще дальше и смог опуститься до еще большей низости. Мысли путались в голове, перед глазами все плыло. Герта чувствовала себя маленькой птичкой, попавшей в лапы хищника, беспомощной и обреченной на ужасную судьбу.

Ее охватило отчаяние. Она понимала, что никто не сможет ей помочь. Городские стражники были подкуплены Шредером, и даже церковь была бессильна против дьявольского договора. Невинная душа была одна, наедине со своим страхом и безысходностью.

Слезы градом покатились по ее щекам. Она упала на колени, закрыв лицо руками, и зарыдала. Ее тихие всхлипы эхом разносились по комнате, сливаясь с завыванием ветра за окном. В этот момент Герта чувствовала себя самым одиноким и несчастным существом на свете, обреченной на служение порождениям тьмы.

Герта, собрав остатки мужества, отправилась к Шредеру. Ее глаза были красными от слез, но голос звучал твердо.

"Господин Шредер," – начала она, "я знаю о вашей сделке и о том, что меня ждет. Я не прошу о пощаде, но умоляю вас об одном: позвольте мне проститься с… с моими родителями."

Шредер, удивленный ее смелостью, кивнул. – "Хорошо, Герта. Иди. Но помни, завтра на закате ты должна быть готова."

Герта поблагодарила его и поспешила прочь. Она нашла своих родителей в их скромном жилище, где они ютились после разорения, и провела с ними последние часы, полные слез и горечи.

На обратном пути, проходя мимо колесного колодца на окраине города, Герта остановилась. Это было место, где она часто проводила время в детстве, любуясь звездным небом и мечтая о лучшей жизни.

Теперь же она смотрела на отражение луны в темной воде колодца, и ее сердце сжималось от боли. Она знала, что самоубийство – смертный грех, но служба темным силам была для нее еще более невыносимой. Герта сделала свой выбор.

Она закрыла глаза, прошептала молитву и шагнула в колодец. Холодная вода сомкнулась над головой, ее мир погрузился в тишину.

Темный хозяин был в ярости. Его планы на идеальную няню рухнули, а вместе с ними и надежда на спокойное воспитание будущего потомства. Шредер, дрожа от страха, предстал перед ним, ожидая неминуемой кары. Дьявол ничего не сказал. Он лишь окинул купца презрительным взглядом, полным ледяного гнева, и отвернулся.

Шредер понимал, что молчание Дьявола было страшнее любых слов. Он был обречен на 666 лет мучений, которые превзойдут самые ужасные кошмары. И эти муки не будут физическими, нет. Дьявол решил сломить его дух, превратить его жизнь в бесконечный ад.

С этого дня Шредер стал изгоем. Его близкие и друзья отвернулись от него, видя в его глазах отблеск безумия. Новые знакомства приносили лишь боль и разочарование, каждый человек, к которому он тянулся, вскоре исчезал из его жизни, оставляя после себя лишь пустоту.

Каждую ночь Шредер погружался в мир ужасных снов. Он видел Герту, утопленницу, с глазами в которых было обвинение и укор. Он слышал плач демонических младенцев, лишенных заботы и любви. Эти кошмары преследовали его, не давая покоя ни на минуту.

Дьявол сдержал свое слово и даровал Шредеру несметные богатства. Золото лилось рекой в его сундуки, сделки заключались сами собой, конкуренты разорялись один за другим. Но богатство не приносило радости. Каждый новый грош жег его руки, напоминая о цене, которую он заплатил. Он стал одержим накопительством, но чем больше у него было золота, тем сильнее он чувствовал себя опустошенным и одиноким.

И самое страшное – это было постоянное чувство вины, которое разъедало его душу, словно кислота. Шредер не мог забыть образ Герты, шагнувшей в темную воду колодца. Он слышал ее тихий всхлип в каждом шорохе ветра, видел ее бледное лицо в каждом отражении. Он обрек ее на страшную смерть и лишил темных детей заботливой няни. И это осознание было тяжелее любых цепей.

Шредер покинул чердак, чувствуя, как тяжесть невидимых оков сковывает его душу. Он был богат, но его богатство было проклято. Он был свободен, но его свобода была иллюзией. Он был жив, но его жизнь превратилась в ад и это было только начало его мучений, которые продлятся 666 долгих лет.

Так закончилась история Шредера, жадного купца, который ради богатства и власти продал свою душу Дьяволу и обрек невинную девушку на страшную смерть. Его судьба стала предостережением для всех, кто готов поступиться своими принципами ради сиюминутной выгоды.

Дом на Rataskaevu 16, где состоялся зловещий шабаш, и колесный колодец на Rataskaevu 7, ставший последним пристанищем Герты, до сих пор стоят в старом городе Ревель, ошибочно называемый Таллин, напоминая о трагических событиях той ночи. А в зале Большой гильдии, расположенной по адресу Pikk 17, где когда-то гулял пир, и по сей день можно услышать отголоски той роковой сделки, заключенной под сенью роскоши и обмана

Пусть эта история послужит напоминанием о том, что истинная цена наших желаний может оказаться слишком высокой, а сделки с темными силами всегда приводят к разрушению и страданиям.

Viimsi aprill 2024

"666 лет одиночества или сделка с Дьяволом.”

"Ибо возмездие за грех – смерть, а дар Божий – жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем" (Римлянам 6:23).

Тень на Каламая

Ханс Шрёдер (Hans Schr?der), купец с пухлым кошельком и холодным сердцем, шагал по мокрым от дождя доскам Каламая. Его тяжелые сапоги гулко стучали, эхо разносилось по узким улочкам рыбацкого поселения. Встречные переходили на другую сторону улицы, некоторые крестились и благодарили Бога, что тайный ростовщик идет не к ним, а другому бедолаге. Сегодня он пришел не за рыбой, а за душой.

Убогая хижина Томаса (Thomas), рыбака с руками, грубыми от сетей и непогоды, была его целью. Долг, взятый в час отчаяния, чтобы купить новую лодку и сети взамен тех, что утонули в бурю, разросся, словно плесень на сырой стене. Самого Томаса спасла лишь молитва и праведная жизнь, Господь за это пощадил его, но море забрало его средства к существованию. И вот теперь Томас стоял, опустив голову, перед Шрёдером, не в силах выплатить ни гроша.

– Что ж, Томас, – протянул купец, растягивая губы в подобии улыбки, – долг платежом красен. Раз денег нет, придется отдать другое.

– Что ты хочешь, Шрёдер? – прохрипел рыбак, сжимая кулаки.

– Твою дочь, Грету (Greta). Она будет работать на меня, пока долг не отработает.

Томас побледнел, его жена судорожно всхлипнула и захлебнулась в беззвучных рыданиях Грета, их единственная радость, их единственный лучик света в этой беспросветной жизни, теперь была в руках безжалостного ростовщика, словно маленькая рыбка, попавшая в пасть голодной акулы.

Грета, юная и невинная, вышла из хижины. Ее большие глаза, цвета тихого утреннего моря, когда прибрежный бриз ласково шуршит песчинками на берегу, смотрели на Шрёдера с ужасом безнадежности.