Ученик Смерти

Не знаю, в чем было дело, но тетка явно испугалась. Она тряхнула головой, выходя из ступора, однако лицо ее все равно оставалось ошарашенным.

– Это… Мне нужно кого-то позвать… – Тихо пробормотала дамочка себе под нос.

Она уложила меня в маленькую кроватку, стоявшую неподалеку от постели матери, а затем метнулась к родительнице. Не видел, что за манипуляции тетка там производила, и очень этому рад. Достаточно того, что я уже насмотрелся.

Но вот потом, закончив с женщиной, давшей мне жизнь, тетя больше к кроватке не подошла. Наоборот, выскочила из комнаты, как ошпаренная, едва только такая возможность ей предоставилась.

– Да ладно… Ну, что за гадство… – Я бубнил вслух, прекрасно понимая, никто не ответит. Хотя бы потому, что все окружающие слышат лишь детский лепет или плач. – О-о-о-о-о… А может, до кого-то наконец дошло, что ребеночек знатного семейства должен ощутить все привилегии с первых же минут жизни…Сейчас как набегут няньки…

– Ты… Ты… Почему ты не сдох?

От удивления я даже перестал размахивать ручками и ножками. Просто тетка уложила меня на спину, соответственно, данный процесс был неизбежен. Имею в виду про ручки и ножки. Конечности категорически не слушались, вели себя, будто у них своя, отдельная жизнь. Наверное, для младенцев это нормальное состояние.

Однако в данную минуту меня занимало совсем другое. Хрен с ними, с ручками, с ножками и даже с няньками.

Возле кровати, опираясь о перегородку обеими руками, стояла моя мать. Когда только успела подняться с постели, не пойму. И смотрела она на меня с таким выражением лица, будто я не сыночек ее любименький, а ужасный уродец.

– Мамуля, есть подозрение, тетя была права. У вас наблюдаются небольшие проблемы с восприятием реальности. – Заугукал я родительнице, надеясь, что детский лепет вызовет у нее восторг и счастье, а не вот эту ненависть во взгляде.

– Замолчи! Замолчи, сейчас же! – Зашипела родительница, наклонившись еще ниже. – Меня не трогает твой плач. Я знаю, кто ты. Такой же монстр, как и твой отец. Такой же…Ты тоже будешь насиловать и убивать. Почему ты не сдох?

И вот тут мне стало немного не по себе. Дело даже не в той околесице, которую несла эта женщина. Нет. Может, у нее и правда на фоне родов случился сдвиг. Все было гораздо серьёзнее.

Она подалась вперед, вытянув руку ладонью вниз. И ладонь эта приближалась прямо к моему лицу.

– Эй… Дамочка… Женщина! Мать! Ты – мать! Вспомни об этом! Ты чего задумала, психованная?

Я изо всех сил размахивал в воздухе руками и ногами, но прекрасно понимал, если дамочка задумала угробить собственного дитя, я ничем не смогу ей помешать.

– Имей совесть! Это даже как-то неприлично, честное слово! Мучаться несколько часов, чтоб потом погубить ребенка! Мама! Мамуля! Помогите! Смерть, старая ты сволочь! Меня сейчас придушит по-тихому сумасшедшая баба! И все! Быстрое перерождение выйдет! Помогите!!!

Я орал изо всех сил, надеясь, что хоть кто-то обратит внимание на истеричный вой младенца. Например, тетка с шершавыми руками. Но с каждой секундой паника становилась сильнее. Родительница вовсе не планировала останавливаться. Да, она подносила руку медленно. Словно сомневалась в душе, что поступает правильно. Но рано или поздно ее ладонь опустится на мое маленькое, сморщенное личико и все! Все!

– Ты что творишь?! Дура!

Буквально за долю секунды до того, как наступил тот самый момент, означающий полный крах, рядом с кроваткой загрохотал злой мужской голос. Родительницу ухватили за плечи чьи-то руки, пока ещё непонятно чьи, а потом с силой откинули ее на кровать.

Видимо, мой ор все же привлёк внимание и в комнате появился спаситель.

– Мужик! Эй! Свяжи ее от греха подальше! Она ненормальная! – Выкрикнул я пока ещё невидимому господину.

Привычное "у-а-а!" вышло испуганным. Надеюсь, хотя бы по интонации этот тип поймет, младенец в шоке.

– С ума сошла! Как посмела, вообще?! Жить надоело! – Ругался мужик на маменьку.

Но что интересно, делал он это приглушённо. Будто опасался, что его крики услышит кто-нибудь посторонний.

– Марина, ты куда смотрела?! Неужели не заметила, у девки поехала крыша!

– Максим Никанорович, я догадалась, что с ней не все гладко. Но… Сейчас вы сами посмотрите и поймёте. Тут у любого крыша поедет. Я, знаете ли, работаю повитухой двадцать лет. Двадцать! Но никогда! Никогда, слышите? Никогда такого не видела!

О-о-о-о-о… А вот и тетя вернулась. Она, похоже бегала за мужиком, чтоб привести его в комнату. Единственное, что настораживает, эти ее три "никогда". Обычно люди повторяют одно и то же, если сильно нервничают.

– Лежи и не двигайся! – Рявкнул мой спаситель.

Я так понимаю, приказ предназначался матери. Вряд ли он велел тетке куда-то там улечься. Это было бы очень странно. Хотя, судя по происходящему, все они тут с великим прибабахом.

А уже через несколько секунд над кроваткой склонилось… Ну, да… Склонилось. Так будет правильно. Насчет мужика я погорячился. Нет, чисто технически он и был мужиком. Просто внешность у него, конечно… Круглая, абсолютно круглая башка, с таким же круглым лицом. Маленькие, глубоко посаженные глазки, крохотный носик, ротик, похожий на булавочную головку. М-да… Голос у господина поприятнее будет, чем его отвратная рожа.

– Черт… – Максим Никанорович уставился на меня с выражением крайнего удивления на лице. – И… Давно у него это?

– Нет. – С противоположной стороны вынырнула физиономия тетки с шершавыми руками. – Сначала все было хорошо. Обычный младенец, такой же, как и все. А вот потом…Я только отвлеклась на роженицу, буквально одна секунда, затем снова посмотрела на ребеночка, а у него вот это…

Тетка всхлипнула. Она что, реветь собралась? И чем их, во имя Великой Тьмы, не устраивает младенец! Я тут усирался, башкой себе дорогу пробивал, а теперь, ты погляди, дитя им не такое.

– Ты слышала о чем-то подобном? – Спросил мужик, продолжая рассматривать мое лицо.

Да… Лицо. Их конкретно не устраивает именно оно. Почему? Три глаза? Два носа? Так вроде бы нет. Дышу обычно, смотрю тоже. Как муха вкруговую пространство не вижу.

– Слышала, Максим Никанорович… – Тетка тяжело вздохнула. – Но считала страшилкой, которую повитухи передают друг другу. Нас мало осталось, сами знаете. Работаем только в глубоких деревнях. Я сильно удивилась, что меня пригласил Дом Черной Луны. Но теперь…

– А если без нытья? Что за страшилка?

– Такие дети рождались очень давно. До того, как наступило Новое время. На заре появления Домов. До того, как Старейшины получили артефакты. Обычно, младенцев убивали, потому что они несли смерть…

– Вот как… – Мужик оторвался, наконец от созерцания моей физиономии и выпрямился. Выглядел он при этом крайне задумчивым. – Давай-ка заберем девку отсюда и поговорим в уединённом местечке. Здесь, в основной части особняка, везде есть уши. Расскажешь подробно.

– Эй! – Заорал я. – В смысле в уединённом? Мне рассказать никто не хочет?

Однако, рядом уже никого не было и на детский плач никто больше не обращал внимания.

Глава 3 В которой я развлекаюсь, и развлечения у меня не детские

Первый год моей жизни выдался с одной стороны очень бесячьим, а с другой – весёлым.

Бесячьим, потому что я бо?льшую часть времени просто лежал, завернутый в пеленки, а потом еще шесть месяцев только сидел. Слава Тьме, без пеленок. К сожалению, встать на ноги один хрен не получалось долго. Конечности по-прежнему отказывались работать нормально. Вернее, для обычного ребенка все было вполне естественно, но я то не обычный ребенок.

Теперь понимаю, почему младенцы появляются на свет с абсолютно чистой памятью и все происходящее принимают как данность. Для безопасности окружающих. Просто через пару месяцев бесконечного возлежания в кровати, после постоянного круговорота поел-поспал-обгадился, после отвратительной мутной смеси, которую в меня заливали литрами, я понял, что ужасно, до одури сильно, хочу убивать. Всех. Каждого.

Впрочем, вторая версия, к которой я пришел в процессе размышлений, а времени подумать у меня было предостаточно, именно по этой причине детишки орут без конца. Они в первый год жизни испытывают ровно те же чувства, что и я.

К счастью, к концу двенадцатого месяца я смог таки сделать первые шаги. Это значительно облегчило существование.

Теперь по поводу веселья. За год меня пытались убить раз пять, по-моему. Или шесть…не помню. Сбился со счета.

Началось все с матери, само собой. В тот же день она исчезла из комнаты, из особняка, из моей жизни. Ну, и чудно. Не привык я иметь родителей. Вот начну сейчас подрастать и что? Их же надо любить. Наверное…А я априори не способен на подобные чувства.

Но зато тетка с шершавыми руками осталась со мной. Марина…Мариночка…Она выполняла роль няньки. Кормила меня из бутылочки, укладывала спать, качала на руках, мыла во всех местах. Постепенно, страх исчез из ее глаз. Вместо него появилось нечто, отдаленно напоминавшее любовь.