Слова

проста игрушка: шарниры, винтики, крючочки.

проста игрушка и до чего прекрасна простата!

твои кудряшки – белые пампушки,

и пусть за них да пропадёт моя душа!

…

моя гордость задушит бесщадно

все порывы весенней любви.

я на чувства всё больше нищаю -

исхудали мои рудники.

шью железом очередные заплаты

на сечёной широкой груди.

зачем нужны тебе, милая, раны?

мне они, поверь, не нужны.

и если в тебе вдруг весна полыхнет,

если вдруг соловей застрекочет,

то ты всегда будешь знать,где мой дом,

и какие в нём, нынче, холодные ночи.

…

ты не заметила, а я ушёл,

и дверь не хлопнула, лишь свет погас.

разлука лишнюю тоску сожжёт

внутри кровеносных теплотрасс.

твоё безмерное враньё -

моя неискренняя доброта.

решение пройти трудности вдвоём

стало общею ошибкаю тогда.

ушёл, побив по всём углам иконы,

отныне, я – самый главный еретик.

снимай с себя эту забронзовелую корону,

которой я тебя когда-то наградил.

ты не одна, я знаю точно,

но одинока ты, я это знаю.

моё плечо всегда готово,

но выберешь упасть на камни.

увы, мои слова тебя не тешат,

но, кроме слов, у меня лишь горстка фраз.

а я ушёл, ты не заметила,

и дверь не хлопнула, и свет погас.

Собачьи слезы

Ноябрь – это уже не осень. Холод перестаёт быть приятным и всё больше походит на болезненный. Человека не спасает ни чай, ни плед, ни центральное отопление. А, подумайте, какого беспризорным собакам? Дворняги, опустив нос, шныряют по улицам и дворам в поисках шёлке в подвале домов, где можно спрятаться хотя бы от ветра. На новых хозяев они и не надеются, надежда лишь на случайную доброту.

Рыбка, беспородная сука толи коричневой, толи рыжей окраски, уже как две недели смогла найти такой угол. На нашей улице Л-ной есть старая котельная, не работающая, со спиленной ещё в конце 90-х дверью и примерно в тех же годах вынесенным оттуда оборудованием. Иногда тут появлялись бомжи и разводили костёр. Рыбка сперва боялась такую компанию, так как хотела лишь погреться у огня, а не быть на нём приготовленной, но уснув однажды и не заметив как маргиналы вошли, поняла, что если они не убили её спящей, то, вряд ли, попытаются сделать это с ней бодрствующей.

Ночь прошла с дождём и уже с декабрьским холодом, отчего Рыбка не уснула не на минуту, а, свернувшись калачиком, грела нос. Утром вышло солнце, и, перебравшись ближе к выходу, чтоб этот самое солнце лучами попадало на тело, собака уснула, пробудившись уже ближе к обеду.

"было бы неплохо поесть, второй день без куска в животе, а такое солнце сулит ещё более холодную ночь" – крутилось в голове у Рыбки. Встав и прогнувшись из-за затёкшей спины, она побрела к домам, а вернее, к "Пятерочке", рядом с которой был мусорный контейнер.

Лишь зайдя за угол котельной, Рыбка увидела Мишу, разнорабочего из магазина. Он был и грузчиком, и уборщиком, и на складе чем мог помогал, лишь за кассу его не сажали, Миша с трудом мог считать на пальцах, хотя было ему уже давно за 30-ть. Это, кстати, он назвал нашу знакомую Рыбкой, после того, как та, съев с жадностью пропавшую пикшу, подавилась плавником, отчего стала визжать и давить её обратно. "Ха-ха, – засмеялся Миша, – теперь ты сама как рыбка, ха-ха, рыбка"

Рыбка же на Мишу обиды не держала, ведь не он виноват в том, что она подавилась, да к тому же он после кинул ей кусок белого хлеба, почти даже свежего.

С надеждой Рыбка потрусила в сторону знакомого. "он добрый, он поймёт, что я хочу есть. хоть что-нибудь."

– Ооо, Рыбка появилась, здравствуй, подруга. – весело зазвенел Миша, увидав бегущую к нему собаку.

Рыбка подбежала прямо к ногам Миши и тот грубо начал трепетать её за ухо. Конечно, больно делать он не хотел, просто руки его, от многолетней тяжёлой работы, совсем плохо могли оценить силу хвата.

–Давно я тебя не видел, есть что ли захотела, а? я нашего брата знаю, просто так друга навестить не придёшь, ха-ха-ха. – захохотал Миша, – ладно, сейчас вынесу тебе что-нибудь, посиди тут.

Миша хромая на левую ногу зашёл в серую дверь заднего двора магазина.