Мини-модель

Натка шлепнулась в свое кресло, включила компьютер и притворилась погруженной в работу.

– Все на месте? Хорошо. – Мохов оглядел подчиненных. – Оля, Ната, Мила, Римма Ивановна, у вас сегодня реклама для пятничного приложения. Напоминаю: верстку сначала отправляете менеджерам для согласования с клиентами, потом уже корректору, а не наоборот, потому что согласование рекламы без правок – это утопическая мечта, а корректор за двойную работу хочет повышенную оплату.

– Я не знала, простите. Теперь буду помнить, – виновато пробормотала Мила – новенькая в РИЦе.

Натка посмотрела на нее и приложила палец к губам: молчи, мол. Ластоногий Дрон Мохов – ужасный зануда, вот уйдет он – тогда и поболтаем.

Начальник еще немного побубнил, раздал всем сестрам по серьгам и удалился к себе, в персональный кабинет с удобным диванчиком и кофеваркой.

– Да ерунда это все – артисты-мартисты. – Дождавшись ухода Мохова, Римма Ивановна выдвинула ящик своего стола, достала кипятильник – предмет, к использованию в офисе категорически запрещенный, а потому тщательно оберегаемый от глаз начальства, – и вернулась к интересной теме: – Вот сколько этих артистов нужно стране? С учетом того, что театры еще даже не начали нормально работать после карантина? Спектакли сейчас не ставят, кино не снимают. Где тем артистам работать? Деды Морозы и Снегурки всего раз в год нужны, а кушать-то надо постоянно… У меня печенье есть, домашнее, кто хочет?

– Я хочу. – Натка с признательностью приняла кривой коричневый кружочек.

Домашнее печенье Риммы Ивановны было темным, твердым и с виду подозрительно походило на засохшую собачью кучку, но на вкус – если разгрызть и терпеливо размочить сухие крошки во рту – оказалось вполне ничего.

В офисе, как ни странно, влет уходили все те продовольственные неликвиды, которые приносились из дома. «На миру не только смерть красна, но и еда вкусна», – с треском точа печенье, подумала Натка.

Одолжив у запасливой коллеги кипятильник, она сделала себе чаю и, загрузив в программу присланный на верстку текст, взялась за дело.

Верстка в их газете была строго регламентирована, все делалось по утвержденным стилям, фантазировать и проявлять креатив не требовалось, поэтому Натка работала как автомат. Руки у нее были заняты, а голова свободна, что позволяло и слушать разговоры, и участвовать в них.

– Ну, не скажите, Римма Ивановна, – заспорила со старшей коллегой новенькая Мила. – Артистам есть чем заняться. Вот у меня подруга академию культуры окончила, специальность у нее в дипломе – «артист драматического театра и кино». В кино ее, правда, пока не взяли, в театре тоже мест нет, но она устроилась в ивент-агентство, и там у нее творческой работы – завались! По-разному, конечно, бывает: она то на детских праздниках, то на взрослых вечеринках работает, то квесты проводит, то в презентациях участвует, но деньги ей платят нормальные и скучать не приходится.

– Это пока она молоденькая, – не согласилась Римма Ивановна, заправив за ухо пегую черно-седую прядь. – А будет старой бабкой – никто ее ни на утренники, ни на вечеринки не позовет.

– Вообще-то старые бабки нынче очень даже в цене, – заметила Ольга. – Вот я недавно верстала статью про старушек-моделей. Сейчас, одну секунду…

Она порылась в папках на рабочем столе компьютера, открыла нужный файл и прочитала с листа:

– «Кармен Делль’Орефис восемьдесят восемь лет, и она занесена в Книгу рекордов Гиннесса как подиумная модель с самой долгой карьерой! Благородная седина, точеная фигурка и загадочный взгляд Кармен продолжают пользоваться популярностью в фешен-индустрии!»

– А фото есть? – Дамы вылезли из-за компьютеров и сошлись за спиной Ольги. – Да, ничего так бабуля, фактурная…

– А это Линда Родин – популярная американская модель, которая начала карьеру манекенщицы в 2014 году, когда ей было далеко за шестьдесят.

– Тощенькая какая, – пригорюнилась дородная Римма Ивановна.

– А это Дафна Селф, ее официально называют старейшей британской моделью, ведь в фешен-индустрии она работает уже больше семидесяти лет. Сейчас манекенщице девяносто два года, но она продолжает заниматься любимым делом – участвует в показах и съемках для модных журналов.

– Ну, исключения только подчеркивают правила, – не сдалась упрямая Римма Ивановна. – Сколько таких модельных бабушек? Одна на миллион? Да большинство девчонок, которые начинают карьеру модели, через год-другой уходят из профессии. Растолстела, вышла замуж, родила – причин полно, а результат один: забудь про подиум!

– Вот поэтому лучше на сцену идти, там возраст такого значения не имеет, – подхватила Мила, подруга артистки из ивент-агентства. – В конце концов, на тех же утренниках можно Бабу-Ягу играть или старуху Шапокляк. А уж если пробиться в кино… Вы знаете, какие гонорары у звезд экрана? Я тоже недавно верстала заметку…

Дамы переместились по кабинету, сгруппировавшись за креслом Милы.

– Вот, смотрите, «Форбс» назвал самых высокооплачиваемых актеров мира. – Мила вывела на экран красиво оформленную табличку, и Натка не удержалась – присвистнула. – На первом месте Крис Хемсворт – это который Тора играл, он в прошлом году заработал семьдесят шесть миллионов, на втором – Роберт Дауни-младший, он получил шестьдесят шесть миллионов, на третьем – Брэдли Купер, его совокупный гонорар пятьдесят семь миллионов. И это все в долларах!

– Да, бедными скоморохами этих ребят не назовешь. – Римма Ивановна, кряхтя, втиснулась в свое кресло. – Но тут уж как кому повезет, заранее не угадаешь, чего удастся добиться.

– Наверное, с правильным образованием больше шансов, – предположила Натка.

– Тогда молодец наша Катя, что рвется в Щуку, – резюмировала Ольга. – Можно сказать, действует под девизом: «Баристы – в артисты!» – Она захихикала, но оборвала смех, чтобы прислушаться: – Ша, девки, снова ласты на подходе!

Явившийся Ластоногий дискуссионный клуб не застал, верстальщицы показательно занимались работой. Натка тоже трудилась – и размышляла о своем. Мысли упорно устремлялись к подиумам, сценам, творческим вершинам. Она сама не заметила, как стала думать вслух:

– По сути, это же рядом все, да? Подиум, сцена…

– Я, я верстала статью! – обрадовалась Римма Ивановна и тут же полезла в папку с готовыми работами. – Вот, слушайте: Брук Шилдс начинала карьеру на подиуме и уже в шестнадцать лет стала самой узнаваемой моделью мира, в том же возрасте начала сниматься в кино и за тридцать лет сыграла более чем в семидесяти фильмах и сериалах!

– И трижды получала «Золотую малину» за худшую женскую роль! – фыркнула Натка, которая тоже что-то такое верстала.

– Что не сказалось отрицательно на ее гонорарах, – отбрила Римма Ивановна. – А еще с подиума в кино пришла Рози Хантингтон-Уайтли, сыгравшая главную героиню в третьей части «Трансформеров». Уроки актерского мастерства, кстати говоря, милой Рози давал ее бойфренд Джейсон Стэтхэм, тоже, между прочим, переквалифицировавшийся в актеры, только не из манекенщиков, а из спортсменов. Он был прыгуном в воду.

– Оригинальный кульбит, – оценила карьерный прыжок Стэтхэма Натка.

Жаль, Сенька в спорт не хочет…

– Я еще не закончила! – повысила голос Римма Ивановна. – Тайра Бэнкс, одна из самых успешных чернокожих моделей девяностых годов, за участие в популярных телесериалах и ток-шоу получила две премии «Эмми» и награду GLAAD Media Awards! Да что там говорить, я вам просто перечислю имена бывших манекенщиц, ныне актрис: Ким Бейсингер, Фрида Пинто, Шарлиз Терон, Холли Берри… А Милла Йовович до сих пор совмещает модельный бизнес и актерскую карьеру!

Тут же выяснилось, что у всех есть знакомые, более или менее тесно связанные с модельным бизнесом. У Риммы Ивановны – внучка подруги, удачно устроившаяся в международное модельное агентство и уехавшая работать в Париж. У Ольги – двоюродная племянница, ставшая вице-мисс детского конкурса «Краса Поволжья» в Саратове. У Милы – кошка соседки, выигравшая конкурс красоты на выставке домашних питомцев.

– И зря вы смеетесь, – обиделась Мила, когда на сообщение о конкурсе кошачьей красоты коллеги разразились дружным хохотом. – Магду – так кошку зовут – теперь в рекламе снимают, и платят за это ее хозяйке очень прилично!

– Не знаю про домашних животных, но ребенка можно отдать в школу юных киноактеров, – отсмеявшись, сказала Ольга. – В прошлом месяце в верстке был от них большой рекламный материал. Я так поняла, что главное – попасть к правильному продюсеру и в соответствующую категорию. Для съемок бывают нужны, например, мальчики девяти-десяти лет, определенного роста и телосложения, славянской внешности или, наоборот, азиатского типа. Кто подходит – тем прямая дорожка на экран, а остальным надо ждать, пока возникнет спрос на их типаж.

Они обсудили киноактеров, снова вспомнили голливудских красавчиков с их миллионами долларов, повздыхали, поспорили, кто на свете всех милее, всех румяней и белее. Логично перешли к конкурсам красоты, и Римма Ивановна завела свою любимую пластинку «Разве сейчас то-то? Вот раньше, помню, было то-то…». Этот основной зачин у нее никогда не менялся, о чем бы они ни говорили. Просто вместо условного «то-то» вставлялось нужное слово.

– Да разве сейчас конкурсы красоты? Вот раньше, помню, были конкурсы так конкурсы! – Римма Ивановна прикрыла глаза. – Ах, я ведь была на финале первого в нашей стране конкурса красоты в «Лужниках». Какой там был аншлаг! Милицейское оцепление, люди с рациями на каждом шагу, толпы зрителей…

– Вы участвовали в конкурсе красоты и дошли до финала?! – изумилась простодушная Мила.

Римма Ивановна покрутила пальцем у виска:

– Ты с ума сошла? Я тогда уже замужем была, да и кто бы меня отпустил на такой конкурс, это же было дико неприлично по тем временам. Хотя на самом деле все оказалось очень мило, конкурс талантов был вообще как в пионерском лагере…

– Так себе таланты оказались? – уточнила Натка, которую по понятным причинам живо интересовал этот вопрос.

– Ой, да какие там особые таланты у самых обычных красивых девушек. – Римма Ивановна пожала плечами. – Хотя в том конкурсе Оксана Фандера участвовала, будущая известная актриса. Говорят, именно ей хотели отдать победу, но в последний момент выяснилось, что девушка не москвичка, у нее была одесская прописка. А конкурс-то заявили как московский!

– И что? Прокатили Фандеру из-за какой-то там прописки? – не поверила Мила.

– Прописка в советское время была вещью очень важной, – объяснила ей старшая коллега. – И – да, Фандеру, как ты говоришь, прокатили. Еще одну девушку сняли с конкурса из-за неблагозвучной фамилии – Елена Дурнева ее звали. Не могла же быть первой красавицей советской столицы какая-то Дурнева! А третья барышня, когда проверили ее паспорт, оказалась вовсе не мисс – замужняя и с ребенком. И звание «Московская красавица – 1988» получила шестнадцатилетняя школьница Маша Калинина. Какая на нее обрушилась бешеная популярность, вы не представляете! Ее снимали для журнальных обложек, брали у нее интервью, девчонку моментально узнала вся страна!

– Круто, – вздохнула Мила.

– Да как сказать. – Римма Ивановна снова повела плечиком. – Некоторые решили, что Калинина победила по блату – мол, не случайно у нее та же фамилия, что и у «всесоюзного старосты»…

– У какого еще старосты? – снова влезла Мила.