Земля стала мягче, травяной ковер – гуще. Беглецы с облегчением вошли в царство толстых стволов и густой листвы. Под сенью деревьев заканчивающийся день потемнел еще сильнее.
– Пройдем немного и сделаем привал, – сказал Кирилл.
– Не заблудиться бы, – разглядывая десятки неотличимых друг от друга деревьев, заметил Жак.
– По компасу пойдем, – подняв левую руку, успокоил Кирилл.
Сумерки окутывали лес, замолкали птицы, запрыгали с ветки на ветку пушистые грызуны, напоминающие Кириллу смесь обезьяны с белкой.
Путники пролезли между кустов с узкой жесткой листвой, и вышли на поляну с сухой травой.
– Что-то растениям здесь не нравится, – заметил Кирилл. – А вот мы – остановимся.
Жак с облегчением опустился на землю. Отвинтив крышку, он жадно припал к бутылке с водой. Громов несколько раз обошел поляну кругом, справил на дальний куст нужду и вернулся к подкинутому судьбой попутчику.
Кирилл вскрыл банку рыбных консервов и две пластиковые чашки с самоподогревающимся супом. Передав одну Жаку, он в задумчивости осмотрел упаковку. Одноразовой ложки нигде не было.
Француз залез в сумку и достал две алюминиевые ложки. Протерев их пальцами, он протянул одну из них спутнику.
– Зачем тебе две ложки? – с подозрением спросил Кирилл.
– Запасная, – легко ответил Жак. – Да и товарищи-дальнобойщики частенько приборы забывали.
Он с ностальгией вздохнул. Прошлая жизнь, в которой ровная магистраль и попутные закусочные были главным счастьем, отошла на второй план, подернулась туманом новых событий и потрясений.
Мужчины с жадностью выхлебали жидкий, питательный суп. Маслянистую подливку рыбных консервов вычистили хлебом до последней капли.
– Может еще? – блаженно потягиваясь, спросил Жак.
– А потом? Акридами питаться будем?
– До деревни дойдем, там еды купим.
– На Тайле деревни из двадцатого века, что ли? – с кислой улыбкой спросил Кирилл. – Без связи, без жандармов…
Жак резко сел и испуганно посмотрел на звездолетчика.
– Нам нигде не будет покоя, – обреченно сказал он. – Мы вечные беглецы.
– Да не пугайся ты так. Здесь нас точно не обнаружат.
– Если не решат взорвать тут все к чертям.
Кирилл скептически скривился.
– У Рекса и его собачонок лапы длинные, но не бесконечные. Есть места, где мы будем в безопасности.
– И где же они? В этом лесу?
– Солнечная система, Ганга, Mare Argenteus. Во всех трех системах нам с легкостью предоставят убежище. В крайнем случае, можно поменять имя и внешность.
Жак потрогал лицо, словно пытался навсегда запечатлеть в памяти привычные черты. Сделав пару глотков воды, он снова растянулся на земле. Сумка приобрела статус подушки.
– Во сколько у вас светает? – спросил Кирилл.
– Часов в пять.
Кирилл посмотрел на часы – десять вечера. Оглядев уставшего Жака, он произнес:
– Четыре часа на сон тебе, три – мне. Я дежурю первым.
Француз угукнул и, кажется, сразу уснул. Кирилл включил подствольный фонарь на минимальную мощность и еще раз обошел поляну. Он зашел за кусты в поисках какого-нибудь бревна или толстой ветки. Не найдя ничего подходящего, Кирилл вернулся и уселся прямо на землю. Выключив фонарь, он стал вглядываться в темноту под ровное дыхание Жака.
Ночь полностью укрыла окрестности Гротенбурга. Далекие башни-здания, мерцая сотнями огней, устремлялись в темное небо, заслоняя собой свет звезд.
Громов различал тихие шорохи за кустами, пересвист ночных птиц и уханье местных сов. Хотя возможно, что их привезла с собой одна из пяти «волн» колонистов с Земли.
Каждые четверть часа Громов обходил кругом поляну, прогоняя обволакивающую дремоту. Жак во сне свернулся калачиком, и теперь походил на младенца великана.
К середине ночи серебристо-лиловый Филиус начал отливать фиолетовым. Сын Тайлы развлекался на свой манер. Спутник сделал по горизонту четверть оборота и поплыл обратно.
Подал сигнал таймер, возвещая, что четыре часа прошло. Кирилл грубо разбудил Жака и приказал:
– Попей, походи, чтобы проснуться. Будут проблемы – буди.
Жак поднялся и на ватных ногах сделал несколько шагов. Затем уселся на землю, свесил голову на грудь и безвольно задремал. Кирилл этого не видел, он уже спал. Два года жизни в спецшколе на Марсе и постоянные перелеты научили вырубаться мгновенно, если все решения можно было отложить до пробуждения.
Громову показалось, что он спал несколько минут.
– Там звери какие-то, – теребя Кирилла за плечо, громким шепотом сообщил Жак. Глаза у него при этом были распахнуты, как у филина.
– У меня не было никаких зверей, – сонно ответил Громов, хотя руки уже взяли автомат и включили подствольный фонарь.
Из кустов показалось три пары зеленых глаз.
– Рассветные волки! – крикнул Жак, выхватывая из сумки нож.
Кирилл нажал на курок. В тот же миг ближайший волк издал протяжный вой-визг. Запахло паленой шерстью и горелым мясом. Ветки куста опали горсткой пепла. Волк на нетвердых лапах развернулся и сразу упал, мертвый. Двое собратьев галопом помчались прочь от самого чудовищного зверя – человека. Непредсказуемого зверя, который умеет убивать на расстоянии.
Громов посмотрел на таймер – до сигнала оставалось полчаса. Вздохнув, он уменьшил мощность фонаря до минимума.
– Принеси тушу, – сказал Громов Жаку.
– Я? – удивился француз.
– Не бойся, я тебя прикрою.
Жак, выставив вперед нож, шагнул в кусты. Рассветный волк лежал на боку. Лазерный импульс прошил его наискось. Войдя в лопатку, он вышел недалеко от задней ноги. Зеленые глаза потухли, превратившись в черные угольки.