На 127-й странице. Часть 1

Тут явную заинтересованность проявил Марк Гительсон. Он с надеждой смотрел на Терезу, которая ему всегда нравилась. Причем не только, как исполнительный работник, но и как представитель противоположного пола. И если бы он был помоложе, не женат, а мисс Одли была бы правоверной еврейкой, то возможно он бы за ней приударил. Сейчас она откажет господину главному редактору и бюджет журнала будет спасен. «Подумаешь, не выполнила поручение редакции! Да это не поручение редакции, это – какой-то грабеж!».

Тем временем Тереза Одли успокоилась. В кругосветном путешествии ключевым словом было «путешествие», а о путешествиях она знала немало. Во время гражданской войны ее семье пришлось выбираться из опасного Юга сюда, на западное побережье. Это было опасное и трудное путешествие. Бытовые неудобства, плохое питание, болезнь мамы и самое главное постоянное чувство опасности, ожидание чего-то страшного, что может прийти внезапно – вот что осталось в памяти Терезы от этого путешествия. И когда мистер Маккелан сказал про кругосветное путешествие, все ее былые страхи и чувство опасности, которые, как оказалось, никуда не делись, а хранились глубоко в ее душе накрыли ее с головой, как громадная океанская волна. Но эта волна отхлынула, и с ней ушла растерянность. «Войны сейчас нет, железная дорога работает, пароходы спокойно пересекают моря и океаны. Покупаешь билет и едешь до пункта назначения, там снова покупаешь билет и так снова и снова. Ничего сложного. Можно будет писать короткие репортажи и отправлять их по телеграфу».

Тереза посмотрела на главного редактора. Тот выглядел очень возбужденным и радостным, но Тереза не обратила на это внимания.

– Нет, господин главный редактор, я согласна. Когда надо выезжать?

На этот раз Маккелан-старший не поперхнулся дымом. Он уже давно загасил свою сигару в цветочный горшок, стоявший на окне и теперь с интересом смотрел на Маккелана-младшего. А вот Марк Гительсон выглядел плохо. Он был бледен и, казалось, что был на грани сердечного приступа. За короткий промежуток времени его внутреннее состояние совершило два головокружительных прыжка: от потрясения из-за ожидания потери денег до появившейся надежды на благоприятный исход, а потом обратно в пропасть отчаянья.

– Миссис Гановер, – позвал Маккелан-старший, как самый опытный, он увидел трагедию главного бухгалтера и решил принять меры. – Принесите стакан воды, мистеру Гительсону плохо.

Миссис Гановер и Тереза хлопотали вокруг несчастного главного бухгалтера: брызгали его водой, расстегивали тугой воротничок на шее. А про Маккелана-младшего все позабыли. Состояние главного редактора хотя и было лучше, чем у Гительсона, но ненамного.

– Давай поговорим наедине, – подошел к нему отец. – Заодно придешь в себя.

Он выпроводил всех из кабинета, сославшись на то, что мистеру Гительсону нужен свежий воздух, и на улице ему будет гораздо лучше, потом повернулся к сыну, который все также молча сидел на столом:

– Что это было Грег?

Сцена 26

– Что это было Грег?

Грег Маккелан был в не в том состоянии чтобы что-то придумывать, да и обманывать отца ему не было никакого резона. Он рассказал все как было. И о небольшом инциденте на совещании в редакции, об утреннем разговоре с женой и о своем плане по «воспитанию» мисс Одли.

– Ты был не прав Грег, – сказал Маккелан-старший, выслушав все еще находящегося в прострации сына.

Грег это уже сам понял. Теперь ему предстояло как-то объясниться с мисс Одли и мистером Гительсоном. Возможно, сослаться на неудачную шутку. Иного выхода он не видел. Посылать мисс Одли вокруг света не имело никакого смысла: ни коммерческого, никакого иного. Надо было просто зафиксировать «убытки», пока они не разрослись до неимоверных размеров, и начать жизнь с чистого листа. Об этом он и сказал отцу.

– И ты снова не прав, – не поддержал его Маккелан-старший.

– Знаешь, во время войны случалось много непредвиденного. Так и у тебя. Первая шеренга твоего отряда дала залп по врагу, но он оказался холостым. По какой-то причине солдаты не вложили в стволы пули. Был грохот, дым, но противник остался не уязвленным. Ты предлагаешь побросать ружья и бежать. Но «горе побежденным», как говорил один умник у нас отряде.

– Это слова галльского вождя Бренна, – машинально проговорил Грег.

– Ну, вот, ты изучал историю, а я эту историю видел наяву, как убегающего противника рубят саблями и колют штыками в спину. Так что надо продолжать бороться. Твоя первая шеренга дала промах, но есть вторая шеренга, которая сейчас даст залп. У твоих солдат на ружьях штыки, у тебя в руке сабля. Вперед на врага!

Они немного помолчали.

– Так было на войне, – продолжил Маккелан-старший. – Бизнес – та же война, только средства другие. Твоей первой ошибкой было то, что ты решил начать «воспитывать» своих работников с мисс Одли. Это – неправильный выбор. Надо начинать прополку грядки с самых высоких сорняков, ты же полез за мелочью. Вторая ошибка в том, что ты выдумал повод для воспитания. Так легче и быстрее, но можно ошибиться. Правильнее дождаться повода. Он обязательно будет. В работе не бывает без ошибок. И вот тогда, имея на руках настоящую ошибку подчиненного, можно заниматься его воспитанием. Ты просто не захотел ждать. Запомни этот урок сын.

– А теперь, берись за дело и докажи, что достоин быть главным редактором этого журнала. Ты организуешь кругосветное путешествие своего редактора мисс Одли. И не просто организуешь, а сделаешь так, чтобы она обогнала эту, как ее …

– Еву Полански, – подсказал Грег.

– Еву Полански и утрешь нос этим прощелыгам из «Нью Йорк пост»! Свободных денег у журнала, конечно, на все это не хватит, но я помогу.

– Спасибо тебе отец, – растроганного сказал Грег.

Сцена 27

Презентация стрептоцида проходила прямо в аптеке у герра Циммермана. Хотя сам Фриц Циммерман называл это демонстрацией.

На демонстрацию пришли пять из семи докторов, которые практиковали в городе. Был также и Стив Уолш. Для того, чтобы присутствие Уолша состоялось, мне пришлось долго убеждать Фрица. В итоге Фрица убедили мои слова, что мы не прощаем Уолша, а используем его.

– Подумайте герр Циммерман, Уошл был первым, кто оказал мне медицинскую помощь. Он самый главный свидетель тяжести моего ранения. Мы должны это использовать!

– А разве ваших слов и фотографий не будет достаточно? – не сдавался Фриц.

– Кому-то моих слов, как потерпевшего, и фотографий будет достаточно, а кому-то нет. Мы должны предусмотреть любой поворот событий. Не знаю, как вас, но меня устроит только попадание в самый центр мишени. Только в яблочко и никаких компромиссов!

– Вы думаете? – заколебался Фриц.

– Ваше изобретение имеет очень большую значимость для человечества. Посмотрите моя рана затянулась за пять дней, хотя обычно на это требуется больше времени. Могут просто не поверить в тяжесть ранения.

Моя рана на голове действительно подозрительно быстро зажила. Стив Уолш, который приходил ко мне почти каждый день, только удивленно восклицал. На пятый день он снял швы и заметил:

– Либо на тебе действительно все заживает, как на собаке, либо старый Фриц придумал неимоверно стоящую вещь.

На мой взгляд, главная причина была в том, что бактерии в этом мире еще не привыкли к тому что их «бьют по голове» такой сильной химией и не выработали защитных свойств. Но думаю, что и организм Деклера сыграл свою роль. Не зря же Уолш твердил мне, что ссадины и синяки после боксерских поединков, в которых участвовал ради заработка англичанин, заживали у него очень быстро.

– Действительно, – согласился со мной Фриц. – Но мне кажется, что это произошло также благодаря соблюдению вами правил гигиены, что, не в обиду будет вам сказано, трудно было бы ожидать от неспециалиста.

– Просто, мы с этой девушкой давно дружим, – отшутился я.

(Название «гигиена» произошло от имени древнегреческой богини здоровья Гигеи. Примечание автора)

– Кроме того, вы не просто ученый, но и коммерсант, – продолжил я «добивать» Фрица. – Нет никакого смысла отказывать кому-либо в приобретении у вас стрептоцида. Уолш – доктор. Покупая у вас стрептоцид, он будет, таким образом, распространять информацию об этом ценном медикаменте. А значит, вы будете использовать его, я имею ввиду Уолша, еще раз.

После этих слов Фриц согласился пригласить на демонстрацию стрептоцида и Уолша, а я сдержал данное ему обещание.

Началась демонстрация с того, что Фриц, стоя за прилавком, как за кафедрой медицинского факультета университета, очень коротко, как и я настаивал, рассказал о своем открытии и его выдающихся качествах. В речи Фрица звучали слова «патогенные кокки», «кишечная палочка», «шигел», «холерный вибрион», «клостридий» и многие другие, большинство которых я просто не понял. Но пришедшие на демонстрацию доктора слушали, пусть и недоверчиво, но внимательно, что означало то, что Фриц говорит интересные вещи.

– Таким образом, все заболевания, вызванные указанными мной бактериями, могут быть успешно вылечены этим препаратом. Недаром я назвал его (он покосился в мою сторону) «убийцей коков» т.е. стрептоцидом. Даже излечение гонореи ему под силу!

– Осталось только выяснить, как донести ваш стрептоцид до мест, где скапливаются эти бродяги кокки, – заметил один из пришедших докторов.

– Ну, на то вы и доктора, чтобы придумывать такие способы, – не остался в долгу герр Циммерман. – А сейчас, я и мой уважаемый гость, лорд Энтони де Клер расскажет о первом применении изобретенного мной препарата.

Герр Циммерман сделал небольшой поклон в мою сторону. Все с интересом посмотрели на меня, так как до этого момента я старался никак не привлекать к себе внимания. Вот теперь мой выход.

– Джентльмены, – начал я свою речь. – Мне очень приятно присутствовать на вашем ученом собрании. Путешествуя по вашей замечательной стране, я никак не ожидал, что окажусь связан с событиями вокруг этого поистине уникального лекарства. К сожалению, моя роль в этих событиях пассивна, хотя, возможно, и я войду в историю, как первый излеченный с помощью стрептоцида.

Я взял паузу.

– Обращаю ваше внимание, что речь идет не о гонореи, а совсем о другом «заболевании», – я изобразил улыбку. Как и договаривались, Стив Уолш поддержал мою шутку смехом.

– Дело в том, что, посещая один из ваших весьма уважаемых баров, я получил удар по голове бутылкой. Бутылка разбилась и почти сняла скальп с моей головы.