Низкая походка 3

Когда он повернулся и заметил что произошло, я услышал вначале звук похожий на начало ураганного ветра, а затем громкое, всем известное ругательство. Касалось оно проститутки в обиходе мужицкого жаргона.

Согласен, мужик. Это жестоко. Почти так же, как заставлять меня прятаться за столом и лежать в неудобной позе в вентиляции, пока ты тут наслаждался приятной компанией.

То я называю справедливостью. Подобное не касается меня, если я остаюсь в минусе.

– Сука! – крикнул мужик, убирая испорченные чернилами листки.

Честно, кажется, будто меня ругает.

Но это тоже справедливо. Ибо я отношусь к крику, как человек к таракану. Неприятен, но жить можно.

Лоунс убрал три-четыре листа со стола, выругался совсем непонятно ещё пару раз в нос и обошел стол. Я снова начал от него убегать за углы. Приятно что света мало – думаю, при свете дня он бы меня давно заметил. Мужчина ненадолго залез в кладовую, чем-то промокнул листы и снова заорал:

– Блядь!

После чего зашипел, с силой смял листы у себя в руке и кинул их в сторону. Как же приятно после такого было слышать звук открываемой двери, вместе с удаляющимися шагами главы банка. В таком случае я даже засмеяться посмел. Негромко, правда. Понимая, что мой шанс всё прочитать и вернуть бумагу на место наступил, я немедля начал рассматривать конверт в своей руке. Он у меня немного стал влажный от пота на пальцах, однако свою форму сохранил, что радовало. Ибо с самого начала я хотел вернуть конверт в комод для предотвращения неприятных казусов и возможного скорого расследования.

Мои глаза уставились на аккуратно сложенный пергамент в руке. После чего я моргнул, прищурился, пригляделся к запечатанному гербу банка.

Мотнул головой. Понюхал воск на стыке краёв язычка с самим конвертом.

Решил сравнить запах со старыми запечатанными конвертами. Снова забрался на комод, открыл тот ящик что открывал ранее. Нашел те бумаги, с которыми соприкасалась нужная мне и понюхал их пломбы.

Дело принимало хреновый поворот.

Конверт мисс Ворнель скрывали без её ведома.

Я перепрыгнул на стол хозяина банка, слегка нагрел пломбу над свечой, достал свой кинжал, поддел воск чтобы осторожно открыть бумажку. Получилось. Открыл лист и удивился от объема текста перед собой.

Две строки. На первой написано "Джозефина". На второй номер, что я немедленно запомнил. Всего пять цифр.

Ниже ещё подписи Лоунса должны быть, но я то делаю всё неофициально, потому могу пройти как персона королевской крови. Я засунул лист обратно в конверт, нагрел пломбу с внутренней стороны. Подумал что схватится, но плавали там херы и русалки. Один раз чиркнув по голове ногтем, немедля бросился к ящикам стола Лоунса. Повезло всё найти сразу. Взял немного воска из них, я нагрел их до обожжения пальцев, прилепил к пломбе с нужной стороне и всё. Готово. Резво запрыгнул на комод, положил конверт туда, откуда его взял.

После чего немедля бросился к вентиляции. Вышло чуть больше шума, чем хотелось бы, но в свою скрытую тропу в здании я попал. И никто, ничего не заметил.

Однако мне всё равно пришлось притаиться. Из-за собственных мыслей, ибо моё наблюдение меня не то чтобы напугало, но заставило обдумать дальнейшие действия.

Путь к испытаниям

Конверты клиентов запечатываются только раз. Никогда более. Только открывают и все. Всё время я ползал по длинным путям вентиляции, подслушивал разговоры с партнерами банка из аристократов, и эта здешняя заповедь врезалась в мою память точно. Никогда, никаких исключений не было. Разве что только по слову короля или королевы, но такое бы здесь произвело фурор. Потому этот вариант отбросить можно смело. Значит, оставался взлом. Взлом, что совершил не я.

Мало того что подобная мысля бесит сама по себе, так ещё из неё мог вполне выйти вывод что теперь содержимому письма верить нельзя. Взломщик мог вполне поменять бумагу на какой-нибудь другой документ. Легко. Клиент приходит за своим добром, но его ему не дают, потому что хранитель "врат" не находит предоставленный номер. Пока идёт разбирательство, кто виноват и тому подобное, от недобросовестных личностей и след простыл. То есть то, ради чего я всё затеял, здесь могло уже и не быть. Что подталкивало меня махнуть на всё рукой, ведь я совершенно не знал что в ячейке у Ворнель в этом огромном банке. Будет забавно если картина, какая-нибудь. Повеситься в вентиляции негде, потому придется сделать это над главным входом в худшем случае. Или в "кладовке".

Мои руки обмякли, голову я положил на них. Наверное, все же лучше уйти отсюда. Находка выбила из меня всё желание. Я не первопроходец. То разъело моё самолюбие, как гниль разъедает дерево.

Я услышал открываемую дверь в кабинете Лоунса. Вернулся. Вернулся тот, кто не сберег мою ценность. Банк так плохо хранит свои секреты, что даже конверт защитить не в силах.

Я раскрыл глаза. Если бы мог встать в полный рост, то несомненно бы так и сделал.

Насколько далеко зашел первый воришка я не знал. В банке Флюз у ячейки Ворнель имеется четыре порога охраны. Первый мерзавец обошел. Этот тот самый документ, что имеет две строки. Здесь оно называется "письмом руководителя банка". Далее идут "врата". Та ещё заморочка у них найти нужный документ на основании "письма". Затем "Кладовка". А в ней ещё особенные провожающие, что должны указать место хранения ячейки. Самое легкое воришка сделал. Дошел ли до "врат" можно узнать лишь одним способом.

Я сжал кулаки и целенаправленно двинулся вперёд.

Если этот паразит ещё тут – укокошу. Убью. Растерзаю. А может просто подставлю под удар охраны при возможности. Так даже веселее. Пусть знает, что не надо покушаться на чужое.

Особенно если это чужое – моё.

***

В своё время, когда я только начинал ползать по вентиляционным шахтам, мне постоянно казалось что звуки от меня в них настолько громкие, что я могу в любой момент попасться. Как ни странно, мне везло. Пусть большинство тайных троп состоит из досок, а шум ползания любого маломальского тела по ним распространяется достаточно хорошо, людские уши плохо улавливают звуки. Особенно когда их хозяева чем-то заняты. Легкий шорох там, легкий шорох здесь – и все думают что тут водятся крысы. Крысы, которые не гадят. Потому что вентиляцией никто не пользовался кроме меня. В этом здании жрать нечего. За исключением столовой, но там была такая чистота пола, что порой в посуде обычных таверн не сыщешь. Какие тут вообще крысы могут быть. Лишь в воображении здешних работников и их руководителя.

Я прополз подальше от главного фантазера банка, и, наконец, добрался до вертикального спуска вниз. По своему обыкновению посмотрел в темную пропасть, затем высунул треть тела над нею, чтобы немного вскарабкаться наверх. Ухватившись своими когтями за поверхность вентиляции, я аккуратно втиснул остальную часть тела в вертикальное положение. Оперся ногами о противоположные стенки, руки по швам, ладони наружу. И в таком ужасающем положении настоящей пытки начал медленно спускаться вниз.

Лишь бы не сорваться. Высота в два этажа не слишком большая, однако будет больно.

И громко.

Я впивал свои когти в дерево шахты так сильно, что оставались следы на поверхности. Очень надеюсь, что при их ремонте ничего подозрительного не обнаружат. По другому ползать здесь не выходит. Чем дольше я находился здесь, тем больше скучал по родной мне канализации или пещере. Ибо сейчас вокруг меня проклятая пыль. И очень узкое пространство.

До первой развилки я добрался быстрее, нежели до второй. Всё же места мало, а сил на подобный маневр уходит много. Отдохнуть негде. Шаг прохождения маленький, ибо он зависел от высоты поднятия и опускания плеч. Чем дальше шел путь, тем я становился осторожнее. Я потел. Дышать становилось тяжелее. Руки, плечи, ноги ломило. Пальцы даже болели. Ненавижу спуски. А вот просто лежать в подобных, но горизонтальных условиях очень даже ничего. Успокаивает как ни странно.

Ощутив как мои ноги оперлись о нужный мне уровень, я с наслаждением расслабился. Чуть переводя дыхание, приспустился ниже необходимого, чтобы просунуть голову в нужную дыру. Залез в неё и там же лёг. Прикоснулся лбом о пол, если так можно выразиться. Выдохнул. И пополз дальше.

Хорошо что заниматься червячным движением мне понадобилось недолго. В скором времени я остановился напротив решетки в коридор здания третьего этажа. Прислушался. Убедился, что я никого не испугаю, спокойно вышел в своей манере из тайной тропы, после чего по камням, цепляясь за их зазоры, заполз в темный угол. Притаился.

Тишина мне нравилась. И угол мне нравился. Но меня совершенно не устраивали звуки из кабинетов рядом. Там шуршали. Где-то разговаривали. До сих пор работали.

Хорошо что есть те, кто свалил по своим делам.

Когда мне стало спокойнее от того, что ко мне точно никто пока не хочет выходить из кабинетов, я спрыгнул на пол, подбежал к двери, из за которой доносилась приятная тишина, и быстро её отпёр. Отмычка в процессе сломалась. Что жаль – я их берег, ведь в банке их невозможно найти. А лишний раз выходить на улицу мне мешали заколоченные в камень кованные гвозди внешних решеток и общая сложность проникновения в здание. Даже смешно, пусть печалью отдавало очень даже сильно.

Я проскользнул в типичный кабинет, где стоял стол с горами пергамента и шкафом в углу. Солнечные лучи из окна тухли, мои друзья, тени, начинали своё царствие. Приятно осознавать наступление ночи. Жаль только мне придется дальше прятаться в освещенных коридорах здания. Я запрыгнул двумя прыжками от стены, на высокую мебель. Благодаря когтям пробрался к очередной решетке вентиляции. Немного пошуршал, прежде чем залезть в свой проход и укрытие одновременно.

Немного повременил перед тем, как двигаться дальше. Это тайный для всех, кроме заведующего хозяйством, путь пролегает через комнаты для клиентов-аристократов, затем поворачивает налево, спускается на один этаж вниз и затем через холл, благо не нужно выходить из вентиляции, проходит прямиком на путь вниз до нужного мне места. Вот прямо до самого нужного. Теперь необходимо убедить плечи не стонать от усталости – грустно будет падать там, где совсем рядом стоит стража банка. Не хочу портить ни им, ни себе вечер.

Но до того надо было ещё добраться. А то в вентиляции – скука смертная.

Скука. Но не для плеч.

Боюсь когда это взятие своей собственности закончится, мне легче будет ползать нежели бежать. Я хорошо чувствовал, как за четыре недели пребывания в таких условиях сделали мои плечи сильнее. Мускулистей, что ли. Ползаешь, ползаешь, аки червяк, уже уважая таких маленьких продолговатых существ всю жизнь так передвигающихся. Подобное для меня уже не странная мысль. Какие только думы не приходят там, где делать в общем то нечего. Разве что подслушивать разговоры здешних сотрудниц. Ради приличия навострил уши. И с сожалением пополз дальше, ибо разговор был про документы и работу.

Сейчас не помешало бы какую-нибудь сплетню услышать. Обдумать её, взвесить всё за и против, так сказать. Решить насколько она реальная. На самом деле они очень часто видоизменяли правду по самый кончик рога единорога. И я мог подобное говорить с особенной уверенностью. Ведь правду, обычно, я знал. Так и новости до меня доходили из города. Происходило там мало чего. То, что касается меня, и того меньше. Всего одна новость. Зато какая. В канализациях начали находить тела. Страшно изуродованные, жуткие. Женщины здешние говорили что маньяк. Я им не верил. Мало правды они говорили, однако нет дыма без огня. Жаль, что проверить огонь не могу. Только завтра. Если повезет.

Мой нелегкий, невидимый путь продолжался. Мысли наскучили, вылезать ещё рано. Когда я дополз до очередной решетки, то обнаружил за ней комнату для аристократии. Аккуратные столики, покрашенные стены в белый цвет сверху и ярко-красный снизу. Разумеется, в них были ещё диванчики, полки заставленные хорошими освежающими напитками и тому подобное. Богатые комнаты. Не для простолюдинов. Зачем-то хорошо освещенные на данный момент. Меня подобное заставило чуть-чуть отдохнуть на месте, прислушиваясь, а потом поторопится пройти участок из этих помещений как можно быстрее, пока не появятся странные предвестники непредвиденных ситуаций. Это я про шум. Которого сейчас не было, а зря, ведь свечи на стенах горели не для красоты точно.

Моё передвижение мне показалось шумным. Лишь потом понял что это в ушах кровь бунтует.

Одну комнату я прополз без проблем. Вторую тоже. Отчасти. Зацепился слегка за решетку, да так что она слегка брякнула. Когда я уже находился между второй и третьей комнатой, в последнюю внезапно кто-то ворвался. Явно неся с собой что-то тяжелое.