Вся жизнь – оверштаг
Диксон вопросительно взглянул на Дика. Тот махнул рукой:
– Забирай всех, скажи, я распорядился.
– Неплохо идут, – заметил Дон, – расстояние сокращается. Хотя, они наверняка заметили, что мы отклонились от прежнего курса, – он неотрывно следил за преследователями, одновременно не упуская ничего происходящего вокруг.
– Пусть себе замечают, взяв правее, мы увеличили ход, это они и должны были заметить, а теперь их задача – запереть нас у берега, потому и идёт он прежним курсом. Ещё полмили – и тоже довернёт, и дистанция станет сокращаться.
– Тебя что-то беспокоит? Я так понял, мы будем стрелять с наветренного борта? В таком случае испанцы не смогут нам отвечать, или я что-то упустил?
– Упустил. Если там грамотный капитан, то у него есть возможность отвечать нам, развернув реи так, чтобы уменьшить парусность при повороте. Таким образом, теряется ход, но корабль не заваливается, и он может стрелять, поэтому я и не хочу подпускать его на прямой выстрел.
Нэрт снова поднял трубу к глазам, пристально следя за всеми действиями противника.
– Вот, что я говорил? Он начинает манёвр! Тоже подтянул шкоты, и матросы на брасах стоят, неплохой капитан у них. Приятно побороться с равным противником.
Нэрт встал к перилам мостика, осмотрел палубу. Мэт стоял на шканцах, не сводя глаз с капитана.
– Мэт! Левые шкотовые углы ослабь!
Мэт свистнул в дудку, и слова команды, смешанные с замысловатыми ругательствами, понеслись по палубам. Матросам доставляло удовольствие дублировать команды боцмана, не упуская острых словечек.
Подойдя к штурвалу, Нэрт сам принялся плавно уводить корабль в сторону берега, следя за ветром и кораблём противника. Матросы на брасах под бдительным присмотром боцмана развернули реи под нужным углом, теперь «Приватир» шёл фордевинд, ловя ветер каждым дюймом парусов. Вода под форштевнем кипела пенными бурунами.
На испанском корабле повторили манёвр Нэрта, и теперь испанский галеон шёл почти в кильватер. Испанский капитан видел возможность упустить пиратский корабль, но надеялся, что ему достался недостаточно опытный противник. Вид пиратского галеона несколько смущал испанцев. По типу постройки, они сразу распознали, где был сделан «Приватир», и вернуть корабль испанской короне, а – в худшем случае – пустить его на дно, было делом чести.
– Что там у Диксона? – Нэрт поминутно вертел головой, глядя за корму и на береговую линию, – готовы к стрельбе?
Дик сорвался с места и рванул на опер-дек. Через минуту он выскочил обратно на мостик, и сообщил, что пушки к стрельбе готовы.
– Приготовиться к повороту! Брасы товьсь!
Команда, подхваченная матросами, эхом понеслась по палубам. Нэрт завертел штурвал, ложа корабль на левый галс, матросы поворачивали реи, оставляя парусность максимальной, и галеон начал заваливаться на правый борт, ощетинившись пушками левого борта. На испанском корабле всё прекрасно поняли, и всё теперь зависело от капитана, решение нужно было принимать мгновенно. Испанский галеон шёл полным ходом под навесной огонь «Приватира» на всех парусах, не имея возможности доставать его даже с погонных пушек.
Испанский капитан должен был молить всех святых, чтобы Нэрт после залпа продолжал идти тем же курсом, дав ему время для сокращения дистанции. Тогда оба корабля смогут сойтись для артиллерийской дуэли, и испанцы получат возможность продемонстрировать мастерство своих канониров. Но Нэрт, выведя корабль на нужный курс, переложил руль и, удерживая накрененный галеон, уже кричал, – огонь!
Левый борт грохнул так, что весь галеон казалось, содрогнулся в нестерпимой судороге, выплюнув в сторону вражеских мачт свистящий рой книппелей. Весь левый борт заволокло густым дымом, который ветром сносило на палубу, Нэрт вертел штурвал, уходя снова в фордевинд. Матросы где-то в дыму разворачивали реи, налегая на брасы, Мэт перекрывая общий шум, бегал по палубам, подгоняя команду. «Приватир» послушно лёг на прежний курс, вновь вспенивая волну. Берег уже был совсем близко, артиллеристы, как черти сновали возле пушек, прибивая заряды. Когда дым снесло с палубы, на галеоне грянул дружный хор восторженных голосов. Паруса испанского корабля в разных местах, зияли прорехами, но больше всего досталось блинду и фоку, галеон испанцев несколько сбавил ход, капитан видимо старался удержать свой корабль ещё как можно дольше на курсе, сокращая расстояние прежде чем развернуться бортом. Но Нэрт не собирался играть в поддавки, «Приватир» рассекал изумрудные волны шельфовой зоны побережья, последний раз разгоняясь до максимального хода, чтобы очередной раз лечь на правый борт и попытаться вырваться из цепких лап испанцев.
Дон настороженно посматривал за борт, наблюдая за берегом и выискивая мелководье, чтобы в случае опасности предупредить Нэрта. С орудийных палуб доложили о готовности, и Нэрт, смерив дистанцию до испанского галеона, повторил манёвр.
«Приватир» ходко лёг на левый галс, вновь заваливаясь на борт. Пушки снова громыхнули, теперь уже отдаваясь эхом от береговых скал, снова все вглядывались в проносящиеся клубы дыма с надеждой на серьёзные попадания. Нэрт вёл корабль в галфвинд, теперь уже невозможно было отвернуть в сторону, по правому борту лежала довольно мелкая полоска шельфа, и нужно было выбираться из этой ловушки. Но Диксон всё-таки сделал своё дело, на испанском галеоне фок-марсель бился на ветру оборванным шкотовым углом, на фоке, кливерах и блинде добавилось прорех. Теперь испанцы уже не могли достать «Приватир» из пушек, если разворачиваться именно сейчас, для залпа, нужно разворачивать реи, теряя ход; в крайнем случае, ядра долетали бы до бортов на излёте, не нанося серьёзных повреждений. Преследовать же Нэрта, также идя в галфвинд, с повреждёнными парусами – бесполезная затея. Испанский капитан, поняв, что догнать Нэрта уже не сможет, взял курс на Санто-Доминго. «Приватир», опираясь правым бортом на вздымающиеся волны, с шумом и плеском уходил в сторону моря. Канониры поднимались на палубу с гордым видом победителей, прищуриваясь, с презрением посматривали в сторону испанского галеона. Но, приняв свою долю дружеских похлопываний по плечам и спине, а также поздравлений, перемешанных с солёными шутками. Нэрт наблюдал за действиями испанцев, отмечая все перемещения на их корабле, слаженность действий и опытность команды. Выбравшись на большую воду, Нэрт взял курс на Ямайку и, передав штурвал рулевым, пошёл на шканцы поздравлять команду с победой.
Санто-Доминго
Когда паруса испанского галеона затерялись вдали, Нэрт засел в каюте над картой Эспаньолы. Замерив циркулем расстояния от острова Саона до Санто-Доминго, он задумался. Прихватив с собой карту, Нэрт вышел на мостик. Дон Педро не прекращал вертеть подзорной трубой, осматривая горизонт.
– Дон. – Нэрт подошёл к штурману и, развернул карту. – Как считаешь, мы можем успеть завернуть к Санто-Доминго и убраться оттуда, пока наш крестник чинит паруса?
Дон только взглянул на карту и, обведя глазами далёкий берег, качнул головой:
– Почему нет? Ты ведь не собираешься лезть под пушки форта? Если даже мы никого не встретим в море, то просто взглянуть на город нам только на пользу, а испанцы могут и перепутать нас со своим галеоном.
– Я тоже так думаю, – Нэрт критически осмотрел такелаж, – просто поднимем испанский флаг. А если будет возможность, подойти к какому-нибудь испанцу, поднимем «Весёлый Роджер». Ветер всё так и дует с юга, до Санто-Доминго дойдём быстро, а вот оттуда придётся идти в галфвинд вдоль берега.
Погода понемногу начинала портиться, окрепший ветер, лохматя гребешки волн, грозился притащить тропический дождь. «Приватир», взяв курс на Санто-Доминго, расталкивал в стороны крутую волну, словно драчун, пробирающийся сквозь толпу к месту драки.
Узнав о возможной встрече с каким-нибудь кораблём, Дик ушёл в офицерский кубрик, точить свои абордажные сабли. Вся его команда, получив соответствующие распоряжения, заняла часть опердека и квартердека.
Эспаньола вновь приближалась, бугрясь изгибами далёких холмов. Нэрт взобрался на верхнюю площадку баковой надстройки, заняв удобную позицию для наблюдения, и с методичностью метронома обводил подзорной трубой линию берега. На галеоне уже подняли испанские флаги, и теперь «Приватир» ничем не отличался от других испанских кораблей. Очень далеко впереди начинали просматриваться очертания испанского города, где-то там, ещё неразличимый на фоне склонов, находился форт, подходить к которому Нэрт не хотел. Но вот, наконец, в окуляре подзорной трубы мелькнули марсели какого-то корабля, спешащего в Санто-Доминго. Спешащему в порт кораблю предстояло пройти примерно столько же, как и «Приватиру», вот только он шёл в крутой бакштаг, борясь с встречным ветром и течением, галеон Нэрта, напротив, летел полным ходом на всех парусах. Когда стало видно, что это флейт под испанскими флагами, Нэрт сложил трубу и велел свистать команду к бою.
На мостике Дон Педро лукаво улыбался, рассматривая испанский флейт в трубу.
– Знакомого приметил Дон?
– Ага. Знавал я его, когда ещё очень давно занимался контрабандой в Испании. Он тогда совсем новенький был, охотился на нас, – Дон усмехнулся, – вряд ли там сейчас тот самый капитан, скорее всего, отправили этот флейт сюда на вечные времена, обратной дороги через океан он не выдержит.
– По-моему, приличный ещё корабль.
– Это он, я этот флейт узнаю из тысячи. Два года от него бегал, – Дон усмехнулся, – а давай его заберём и продадим французам? В общем-то, он очень ходкий, может быть, даже шустрее нашего «Приватира», вот только годочков ему уже прилично, да если в боях потрепали его, то нам он только как трофей сгодиться, а французы его должны с удовольствием купить.
На мостик один за другим поднялись боцман, Джолли Дик и Диксон. Нэрт ещё раз смерил взглядом расстояние до испанского корабля и дал рулевому поправку к курсу, затем, осмотрев своих офицеров, загадочно улыбнувшись, спросил:
– Ну что, друзья, – подмигнув Дику, Нэрт перешёл на деловой тон, – Джолли, по возможности берём флейт как трофей, поэтому всех, кто против нас, – за борт. Мэт, определи матросов, кто останется на флейте и поведёт его за нами, Диксон, заряжай верхнюю палубу картечью, на нижней палубе даже не суетись. Подходим как можно ближе, меняем флаг и, – Нэрт улыбнулся, – сами всё понимаете.
«Приватир» шёл на пересекающихся курсах с испанским кораблём, где-то там, на виду у всего города и форта, но в недосягаемости фортовых пушек, курсы должны пересечься.
Нэрт намеренно рассчитал встречу в таком месте, чтобы на испанском флейте не могли заподозрить неладного. Галеон как бы идёт в порт, и флейт должен уступить путь. Скорее всего, флейт возьмёт на пару румбов левее, увеличивая ход, тогда «Приватир» пройдёт параллельным курсом в нескольких кабельтовых. Но, Нэрт не собирался проходить мимо.
Абордажники Дика засели в баковой надстройке, стрелки поднялись на марсы, Флейт начал уходить под ветер, заваливаясь на левый борт, на «Приватире» тоже переложили руля влево, и испанцы в недоумении глазели, как идущий с моря галеон под кастильскими флагами, идёт на пересечение их курса, словно собираясь таранить им борт. Но флейт успел сменить курс, и теперь набирал ход, вспенивая волны под гальюном. Испанцы что-то кричали, по всей видимости, уже сомневаясь в принадлежности галеона к Испанской короне. Если изначально их смутил тип постройки галеона, теперь уже испанцы готовились к бою, превратив палубу в оживлённый муравейник. Бушприт «Приватира» уже раскачивался вровень с грот-мачтой на флейте, сейчас уже было понятно, что флейт быстрее и может ускользнуть, уйдя от Нэрта под прикрытие форта.
На баке абордажники метились в снасти флейта из фальконетов, заряженными кошками.
Наконец, они выстрелили, гарпуня своими крючковатыми снарядами ванты фок-мачты на флейте. Матросы дружно подхватили концы линей и быстро натянули их, словно струны на лютне. Флейт начал медленно поддаваться, матросы толпой тянули концы линей, и в тот же миг с верхних палуб галеона в толпу испанцев с грохотом посыпалась картечь. Нэрт довернул штурвал, направляя галеон прямо в борт флейту, не опасаясь столкновения, так как на флейте пытались увернуться и тоже выворачивали руль. Испанцы не были готовы к такому развитию событий. Уже на виду у форта Санто-Доминго, в своей родной гавани, они подвергались нападению. Часть команды и солдат, сновавшие по палубам были перебиты картечью буквально в упор, к тому же ещё с мачт галеона вёлся непрерывный мушкетный огонь.
Когда первые абордажники, перебросив трапы, получили возможность попасть на борт флейта, им почти никто не оказал сопротивления. С марсов галеона отстреляли все заряженные мушкеты, и стрелки спускались вниз, чтобы идти второй волной на абордаж, канониры же вторично прошлись из фальконетов по палубам флейта, разметая свинцовыми шариками мечущихся испанцев.
Впопыхах, на галеоне Нэрта забыли поднять чёрный флаг, заменив им испанский, и со стороны казалось, в бой вступили два испанских корабля. Да и сами испанцы оказали довольно вялое сопротивление, понеся сразу большие потери при обстреле картечью, многие предпочитали сдаваться. Когда Нэрт перебрался на палубу флейта, бой уже закончился. Дик настороженно расхаживал по юту, оглядывая палубу. Испанцы, сбившись в кучу возле грот-мачты, понуро разглядывали своих победителей. Среди пленных оказался и капитан, он с надеждой смотрел на форт, на гавань, ожидая помощи, но в форте просто терялись в догадках. В море, сцепившись крючьями, стояли два корабля под испанскими флагами и, что там происходит, было не понятно.
Дон Педро с любопытством перебежал по трапу, осматривая рангоут захваченного корабля, и, высмотрев в толпе пленных богато одетого капитана, подскочил к нему с расспросами.
Дон оказался прав, капитан был ему не знаком, и командовал этим флейтом всего полтора года. Тем временем Нэрт распорядился отпустить пленных, предоставив им те шлюпки, что были на флейте, и поторопил боцмана:
– Мэт! Ничего не надо выносить, всё потом! Осмотрите трюмы на случай, если кто прячется, заприте пороховой склад и всё! Ставь матросов, Дон поведёт корабль.
Подойдя к Дону и пленному капитану, он поинтересовался, откуда шёл флейт и что вёз.
– Они ходили на Кубу, принимали участие в рейде против пиратов и заодно оставили в Гаване солдат, поэтому они и не особо сопротивлялись. На корабле много раненных, вот они и сдались. В трюмах пусто, остатки припасов, воды, порох и прочее.
– Ладно, отправляй их всех в шлюпки и принимай команду, пойдёшь в кильватере, на всякий случай не будем менять флаги, вдруг попадётся ещё кто.
Испанцы загрузились в шлюпки и осторожно погребли к берегу, опасаясь зачерпнуть бортами воду. Расцепленные корабли начали расходиться. Идти в сторону французских колоний пришлось при сильном боковом ветре. Поэтому более лёгкий и шустрый флейт, сначала вырвался вперёд, тогда на нём убрали часть парусов, чтобы дать возможность галеону занять место флагмана в строю. Тут-то и появились далеко позади паруса испанского галеона, который не так давно остался латать паруса. Но он был ещё далеко, и если и видел впереди паруса возле Санто-Доминго, то не придал этому особого значения, потихоньку лавируя вдоль берега.
Когда оба корабля в кильватерном строю пошли на запад, на бастионах форта появилось белое облачко дыма, и несколько позже еле слышно донёсся звук выстрела.
Уже ночью, идя с зажжёнными фонарями, сигнальщики заметили идущий навстречу корабль. Нэрт, как ни смотрел, не смог определить принадлежность корабля и решил прибегнуть к международным правилам досмотра: холостой выстрел из погонной пушки, сигналы фонарём. Встречный корабль послушно лёг в дрейф. Подойдя ближе, Нэрт понял почему. Ещё один испанский флейт, по всей видимости, капитан на нём сразу определил во встречных кораблях своих, поэтому послушно выполнил команду «лечь в дрейф».
Как на зло, Дон был на захваченном корабле, и провернуть афёру с переговорами не было возможности. Нэрт велел убрать часть парусов, чтобы, не торопясь, мирно подойти к испанскому кораблю борт к борту. На этот раз Дик возглавил уже всю команду, людей у Нэрта становилось всё меньше с каждым боем, да ещё на захваченном флейте находилось с десяток матросов. С борта встречного корабля уже что-то кричали, Нэрт плохо понимал испанский, но мог разобрать некоторые слова. Видимо, испанский капитан сообщал, кто он такой и откуда возвращается. Но вместо ответа с галеона полетели абордажные крючья, и верхние орудийные палубы задышали огнём и картечью. Этот абордаж был в чём-то схож с тем ночным захватом галеона в Атлантике, матросы Нэрта быстро перебили всех на палубе и, встав у люков, не давали находящимся в трюме высунуть головы. Пришлось отправлять лодку за Доном, Нэрт не хотел устраивать резню в тёмных трюмах, сейчас каждый человек был на счету.
Дон перелез через фальшборт и, покачиваясь, направился в сторону мостика.
Нэрт догнал своего штурмана, пытаясь схватить его за лацкан рукава, но тут Дон Педро, взмахнув руками, завалился на палубу, пьяно хихикая.
– Дон! Когда уже успел набраться? Эй! – Нэрт помог штурману встать и тряс его за плечи, – да очнись ты! Дон, мне нужно чтобы ты поговорил с испанцами!
Дон Педро икнул и похлопал Нэрта по плечу:
– Так о чём разговор? Я могу хоть с папой римским поговорить, веди сюда своих испанцев, – штурман находился в невероятно весёлом состоянии.
– Испанцы сидят в трюме, их там полно, тебе нужно властно приказать им сдаться, либо мы сожжём их там, заколотив люки. Ты должен напугать их этим, я хочу этот флейт тоже забрать, а испанцев высадим в шлюпки и отправим на берег.
Дон некоторое время соображал, а потом многозначительно поднял перед собой вытянутый указательный палец и, осмотрев его, веско произнёс:
– El agua turbia – los vastos espacios para el pescador! Что сие означает? Это старинная испанская пословица, и она переводиться так: мутные воды – обширные пространства для рыбака. Вот, сейчас Дон Педро пойдёт мутить воду в испанских головах, – хихикнув, штурман размашистой походкой пошагал к борту галеона. Нэрт помог ему перебраться на захваченный корабль и, подведя к люку, ведущему в трюм, ещё раз уточнил, всё ли Дон понял?
То, что последовало после, немало повеселило всю команду. Сначала Дон Педро откашлялся и, поправив шляпу, возвестил испанским кабальеро о том, что с ними будет говорить безжалостный пират, поклявшийся лично убить тысячу испанцев и уже отправивший на тот свет не меньше сотни. В ответ на это, из люка прогремело несколько выстрелов. Дон Педро снял шляпу и, изобразив замысловатый поклон с помахиванием оной, трижды, глумливо улыбаясь, смачно плюнул в люк, перед каждым плевком сосредоточенно накапливая слюну. Затем испанцы услышали такую многословную отповедь в свой адрес, где Дон склонял их и их предков во многих коленах, низводя нить эволюции сидящих в трюме до бестолковых мулов, что на время притихли, вслушиваясь в эту вдохновенную речь. Дон расхаживал вокруг люка и поносил всех известных ему кабальеро, упоминал какие-то испанские фамилии, титулы, обильно снабжая их невероятными эпитетами, сначала из трюма доносились редкие, сухие смешки, кто-то пытался отвечать Дону, но он, только распаляясь, заводился всё искромётнее, добавляя к словам ещё и жесты. Наконец, в трюме просто беззлобно хохотали каждому лихому завороту эпитетов. Закончив своё выступление, Дон Педро словно актёр, раскланялся перед всеми и спросил испанцев, хотят ли они в шлюпках, самостоятельно добраться до берега, или сгореть в трюме?
Минут пять испанцы совещались. Наконец, один из них, приблизившись к люку, передал, что испанцы готовы покинуть корабль.
Когда шлюпки с испанцами отвалили от борта и затерялись в ночи, Нэрт обнаружил, что пропал Дон Педро. Однако его нашли быстро, в капитанской каюте, возле винного шкафа, где он дегустировал напитки испанского капитана.
Утром три корабля в кильватерном строю подходили к мысу Дам-Мари. На новом флейте уже было чем поживиться, капитан вёз с собой небольшой груз табака и индиго. Этот корабль тоже принимал участие в экспедиции, проводимой испанцами возле Кубы, но чтобы не возвращаться пустым, капитан взялся подработать перевозчиком у торговцев.
Обогнув мыс, корабли вошли в залив Гонаиф и взяли курс на остров Гонав, там Нэрт собрался основательно потрусить трюмы захваченных флейтов. На место добрались уже затемно, при лунном свете, аккуратно встали на якоря недалеко от острова. С рассветом Нэрт по очереди обошёл на галеоне оба флейта, перебрасывая через фальшборт трапы. И матросы, после того как Нэрт заканчивал осмотр трюмов, начинали перетаскивать на галеон отобранные предметы. В первую очередь это касалось воды, провианта и вина, далее, на усмотрение Диксона, отбирался порох и боеприпасы. Дик осматривал и выбирал оружие и одежду, боцман с Мохом хлопотали по хозяйству, пополняя запасы парусины, досок и канатов. На обоих кораблях были обнаружены приемлемые запасы монет испанской чеканки: золотые эскудо и рейсы, несколько золотых слитков, по всей видимости, личные сбережения капитанов и корабельная казна. Причём в казне всё больше находилось серебро, талеры и экю, фунты, соверены. Монеты, имеющие хождение по всей Европе, звякали в такт качке Карибского моря в капитанских сундуках. Груз табака и индиго Нэрт распорядился перенести на галеон. По всей видимости, испанский капитан доставлял разовый заказ торговца, поэтому груза было не много. Пока потрошили трюмы захваченных галеонов, маленькая эскадра Нэрта была замечена французами. Уже к полудню, со стороны небольшого поселения Порт-о-Пренс появилось небольшое одномачтовое судёнышко, покрутившись в отдалении, оно ушло обратно. Нэрт на это рассчитывал. Но хотел сам нанести визит французам, не дожидаясь, когда они соберутся с силами и желанием. Поэтому, как только всё ценное и необходимое было перегружено на «Приватир», корабли снялись с якорей и взяли курс на Порт-о-Пренс.
Не подходя близко к берегу, эскадра Нэрта бросила якоря, демонстративно выстроившись походным строем. Нэрт решил ждать реакции местных властей. Все прекрасно знали, что король Людовик потворствует флибустьерам, предпочитая опираться на поддержку берегового братства в противостоянии с Испанией и Англией. Поэтому Нэрт ждал, когда к нему явятся парламентёры.
Не прошло и часа, как со стороны порта к кораблям Нэрта направился люгер. На флейтах никаких флагов не поднимали, только на «Приватире» на клотике фок-мачты вился длинный, чёрный вымпел, да на гафеле лениво развевался большой чёрный флаг, со скрещенными якорями и оскаленным черепом.
Нэрт распорядился спустить трап и, стоя на шканцах, наблюдал за французами.
На борт «Приватира» поднялся, какой-то местный чиновник. Гостей интересовало, с какой целью в их водах появились три боевых корабля.
Узнав, что Нэрт хочет продать два взятых у испанцев флейта, а заодно пополнить припасы, французы оживились. Нэрт уточнил, может ли он встретиться с губернатором и можно ли его команде сойти на берег, на время стоянки, так как люди соскучились по твёрдой земле, а местные магазины и таверна не останутся без прибыли. Француз пообещал передать губернатору слова Нэрта и, попрощавшись, отбыл на свой корабль.
Через пару часов к кораблям Нэрта подошёл одномачтовый лоцманский шлюп. Поднявшийся на палубу лоцман, сообщил, что господин Бертран Де`Ожерон, губернатор французских колоний Эспаньолы и Тортуги, готов принять Нэрта в своей резиденции. Лоцман показал Нэрту, где поставить корабли и, оставшись на борту галеона, следил за постановкой кораблей на рейде.
Как только французская Вест-Индская компания, выкупила права на владение Тортугой, и бывший буканьер и колониальный торговец Бертран Де`Ожерон был назначен губернатором Колоний Сен-Доменге и Тортуги, началась более-менее основательная колонизация Эспаньолы. По прибытии на неё, Ожерон заложил табачную плантацию в местечке Пор-Марго, а затем попытался основательно заселить Тортугу. Однако превратить маленький остров в плантаторский рай у него не получилось. Тортуга как была, так и осталась прибежищем пиратов и авантюристов. Тогда Ожерон заключил с пиратами договор, и принялся выдавать всем желающим каперские свидетельства. За 1/10 добычи пираты с удовольствием становились корсарами французского короля, получая право входить в любой французский порт для пополнения припасов, ремонта и продажи добычи. Порт-о-Пренс представлял собой большой посёлок, с причалами для маломерных судов, деревянными домиками плантаторов и торговцев.
Ближе к берегу стояли склады Вест-Индской компании, конторы и магазины, а дальше – узкие улочки, веером разбегались в разные стороны, огибая нехитрые постройки плантаторов, хибары и бараки служащих. Однако губернаторская резиденция всем своим видом уже давала понять заезжему гостю, где здесь находиться власть.
В Порт-о-Пренсе Нэрт пробыл два дня, флейты были оценены. Французы как могли, сбивали цену, но всё же купили оба корабля. Нэрт раздал своим матросам и офицерам все деньги из своих запасов, чтобы его команда могла произвести должное впечатление на местных жителей, и о них сложилось впечатление, как об удачливых флибустьерах. Местные торговцы радостно вываливали залежавшиеся товары перед моряками, а таверна гудела от народа.