Один на всех

* * *

Влад стоял у окна в своей квартире, упираясь горячим лбом в холодное стекло и вглядываясь в темноту и провожал глазами все жёлтые машинки – очень хотел, чтоб такси свернуло с главной улицы во двор и остановилось у подъезда, и тогда жена придёт домой, скажет, что просто была в спортзале, а он – ошибся, обознался, мало ли на свете похожих брюнеток…

Влад бросит все свои похождения, заставит её бросить работу, и они сразу начнут делать ребёнка – сколько можно откладывать, их дом почти готов, осталось всего ничего… Они заживут счастливо в своём огромном доме с видом на море, по утрам в их окна будет заглядывать солнце, красивая слегка пополневшая жёнушка будет осторожно спускаться по утрам из их спальни на втором этаже босиком по тёплым ступеням из натурального дерева, а он ловить её в объятья внизу, утыкаться носом в налившуюся грудь, сладко пахнущую тёплым грудным молоком, угрожать шутливо, что зря мамочка спустилась от своих деток прямо в лапы к серому волку, и теперь он её просто обязан съесть… Или сделать ей нового ребёночка… И, конечно, она выберет второе… Если только вернётся…

Но она не возвращалась. Зато непрерывно жужжал на виброрежиме телефон – это Алёнка, которую буквально день назад Влад ещё боготворил, надоедала звонками и сообщениями. Он кинул ей денег, чтоб она как-то сама сегодня развлеклась с подружками, чем так и не добился долгожданной тишины.

Мужчина горько усмехнулся: все его женщины, кроме нынешней жены, хотели от него только денег и, что самое забавное, все от него их и получали сколько хотели, а его жене – той женщине, которой, по идее, всё положено по закону, приходилось много и трудно работать на свои хотелки, потому что она наивно верила, что все их семейные деньги уходят то на их общий строящийся дом, то на бизнес, и давно к этому привыкла. Не то чтоб прям была удовлетворена таким положением вещей, но, как говорится – относилась с пониманием.

А, может, именно поэтому она и не была готова к детям, – осенило вдруг мужчину, – ведь жена правда искренне считала, что денег сейчас и на двоих едва хватает, как тут в декрет уйти?

Хотя… ведь на что-то она рассчитывает, выбирая квартиру? Может, тоже утаивала свои доходы от него? Влад снова с остервенением начал названивать жене, но теперь бездушная автоматическая женщина в телефоне сухо сообщала ему, что абонент вне зоны действия, пожалуйста, отстаньте.

Спорить с женщинами – занятие бесполезное, с автоматическими – тем более, но сидеть и сходить с ума в пустой квартире от всех этих мыслей показалось Владу ещё более бесполезным, тем более, что и Алёна сегодня что-то слишком настойчиво хочет какой-то новостью поделиться, причём, обязательно лично.

Вечер уже в любом случае не обещал быть томным, поэтому Влад решил пока выяснить, чего от него так хочет юная любовница. "Буду через час на углу. Позвоню – выйдешь к машине, будь к этому времени готова", – коротко приказал он Алёне, выяснив, что она с подружками в той самой "Мармеладнице" и всё ещё хочет поговорить. Влад уже знал, что больше никогда не откроет дверь этого кафе, даже если от этого будет зависеть его жизнь.

"Я люблю тебя, пожалуйста, позвони мне. Всё будет хорошо", – написал он записку для жены, долго думал, куда её приткнуть, повесил на зеркале в прихожей и вышел из проклятой квартиры, которая опять прямо на глазах превращалась в руины его жизни.

Развод. Не. Входит. В. Его. Планы.

* * *

Почти подъехав к кафе, где сидела с подружками Алёна, Влад набрал её: "Я подъехал, стою тут на углу. Выходи. И, я тебя умоляю, давай одна – я не такси, чтоб развозить твоих соплюх по домам. У тебя пять минут."

"Что за день, господи, за что мне это всё!" – психанула Алёна после этого звонка Влада. Всё сыпалось просто на глазах: она мечтала, как порадует любимого тем, что беременна, как он подхватит её на руки, будет кружить-кружить, и так и понесёт в новую счастливую жизнь на зависть подружкам, а получается всё так, что подружки не завидуют, а жалеют, предлагают рассказать о её проблеме взрослым (О её "проблеме"! "Взрослым"! Убиться веником!) – если не Алёнкиной маме, то хотя бы своим, чтоб те помогли советом, деньгами, что бы "что-то решили".

И тут – вместо того, чтоб заказывать вкусняшки, радоваться за Алёнку, что она беременна от взрослого богатого мужчины, придумывать детали свадьбы и цвет нарядов подружек невесты, веселиться и чокаться молочными коктейлями, эти глупые курицы сидят с чашками чая, к которому ни одна так и не притронулась, и рассказывают ей, Алёнке, как хорош этот новый парень Лёша, что замуж надо выходить по любви, а не за деньги, да ещё и спрашивают, так же хорошо ли целоваться с этим старым пнём, как они называют её Влада, как с этим молодым красивым мальчиком.

А Алёна весь вечер злилась, потому что и сама только что поняла, что по факту её первый поцелуй случился позже, чем секс – вот только что! Нет, Влад, конечно, неплохо выглядит для своих лет. Наверно. Алёне не с кем просто больше сравнивать особо. И он целует её везде. А Алёна не могла вспомнить, целовала ли в ответ Влада когда-то сама. Скорее нет. Точно нет. Ну, было, может, пару раз – в щеку или в шею, когда он что-то ей покупал. Она просто раньше никогда об этом не задумывалась.

Впервые в жизни её губы раскрылись в ответ на поцелуй, когда её сегодня поцеловал этот парень с сумасшедшими чертями в глазах, а когда его язык оказался у неё во рту, Алёну будто окатило какой-то пугающей горячей волной… Господи, это было потрясающе. И это зачеркнуло весь её предыдущий "взрослый" опыт. Тогда получается, что Алёнка на самом деле ничего не испытывала к Владу, а нравилась ей та красивая и недоступная ей до этого жизнь? Ужины в кафе и ресторанах, ночи в красивых номерах гостиниц, трусики не с рынка, модные сапожки и кроссовочки? Мечта всей жизни – дом у моря?..

Но в этом просто невозможно признаться – ни себе, ни подружкам, ни – уж тем более – Владу. В её животе – ребёнок, врач это подтвердила. Вот только свадьбы с Владом никакой уже не хочется: подружки после Алексея на Влада будут смотреть, мягко говоря, с недоумением, и "Горько!" этих всех Алёнке будет просто уже не пережить – зная вкус настоящего поцелуя, трудно будет вытерпеть столько суррогата. А Лёша… Наверно сразу заблокирует её, когда узнает, что она беременна.

"Господи, за что?" – думала в сотый раз за этот чёртов вечер Алёнка, всячески бодрясь перед подружками и делая вид, что переживает только из-за того, что Влад так занят по работе, что не может ей ответить, а Лёша – Лёша просто какой-то сумасшедший незнакомец, до которого ей нет никакого дела.

Когда Влад позвонил и строго сказал немедленно выходить и девочек не брать, Алёнка мысленно поблагодарила небеса: машина у него приличная, а стёкла тонированы достаточно, чтоб эти куры не увидели от кафе, насколько он проигрывает Лёше по всем фронтам. По всем. Ну, конечно, кроме денег.

Алёна быстро попрощалась с подружками: "Девчонки, я всё оплатила, мой не в настроении сегодня, побежала, пока!" – и выскочила в метель. Оглянувшись в этом апокалипсисе, пошла на мигающие фары стоящего на углу автомобиля. На счастье, это был Влад.

Тут Алёна вдруг поняла, что в своих "во всех смыслах прекрасных" отношениях с Владом постоянно боится сделать что-то не то, опростоволоситься и как-то "недотянуть", – в сексе и то будто он играющий тренер, а она его партнёрша, и она всегда будто поглядывает в конце на виртуальное табло, сколько ей сегодня поставили за технику и артистизм. Откровенно говоря, шесть-ноль – шесть-ноль не было ещё ни разу. Вот и для того, чтоб рассказать своему взрослому партнёру о своей случайной от него беременности ей мало показалось просто задержки, теста и истерики – у неё есть справка от врача.

"А Лёше, наверняка, хватило бы теста для счастья…", – с дикой тоской подумала Алёна.

"Ну, что молчим? Куда тебя? Ты вроде радостную новость хотела рассказать? Что там у тебя хорошего стряслось? Отметила с подружками?" – с явным раздражением поинтересовался Влад, к счастью, не трогаясь с места. Потому что Алёна вдруг очень чётко поняла, что её новость Влада совершенно не порадует – всю их "любовь" она себе сама придумала: ей хотелось недоступной ей красивой жизни, ему – красивого молодого тела. И больше – ни-че-го.

"Домой. Отвези меня, пожалуйста, домой. К маме", – попросила Алёна, стараясь не заплакать. Влад послушно и с явным облегчением нажал педаль газа. Всю дорогу ехали молча: Влад надеялся, что сегодня ничего плохого с его жизнью уже не случится, Алёна прибирала в порядок мысли и слова. К дому маленькая глупая шестнадцатилетняя девочка приехала взрослой циничной бабой, которой надо защитить живот.

"Значит так, л_ю_б_и_м_ы_й (Алёна специально выделила это слово)", – заявила она, когда машина притормозила у подъезда, – "Мне шестнадцать лет, ты знаешь", – Влад удивлённо повёл бровью – что там задумала эта малолетняя потаскушка? – "И я беременна. Я сегодня была у врача, вот все документы". Не успел Влад открыть рот, чтоб пообещать как-то что-то решить, предложить денег, врачей, лучший отдых потом в любой стране мира, как Алёна стеклянными глазами посмотрела на него и отчеканила: "Двенадцать недель. Мне шестнадцать. Ни один врач на это не пойдёт, об аборте не может быть и речи!"

Алёна выскочила из машины, хлопнув дверью. Он не рад, не рад, она теперь – его проблема, Алёна это видела, чувствовала, знала. Она думала, он будет рад её беременности, раз хочет детей, но – чёрт его возьми! – он хочет детей – не от неё, не от Алёны!

Влад открыл окно машины и отчеканил ей в спину, что развод не входит в его планы.

Эй, слышишь, ты? Ты?!!

Развод. Не. Входит. В. Мои. Планы.

Банковская фея

В свои тридцать лет Васечкина уже прекрасно знала по приятельницам, чем обычно для жён заканчиваются браки: в лучшем случае им остаются дети. И, если очень повезёт, то и алименты на них. А всё нажитое непосильным трудом – две куртки кожаных, да тьфу, что за мемасики из советского детства! – то мужу, потому что он кормилец и поилец, ему нужнее. Тут Вася впервые поблагодарила судьбу за свой трудоголизм и отсутствие детей: в их браке с Вовой она была с самого начала равноценным партнёром, всегда свою часть мамонта честно в дом тащила и с этим, вроде, должно быть всё в порядке – квартиру можно поделить, машина у каждого своя, возможно, возникнут какие-то проблемы с загородным домом, если он ещё не оформлен, но и тут Вася не особо переживала. Но хоть детей по живому, с кожей, у неё из рук никакие адвокаты рвать не будут (а у Владимира они отменные!), и это уже хорошо.

С такими мыслями Вася летела куда-то по вечернему февральскому городу, подставляя разгорячённое лицо холодным хлопьям снега, пока не уткнулась взглядом в рекламный баннер прямо возле банка. С плаката ей улыбалась красными губами шикарная блондинка: "Только до 8 марта – ипотека 8% годовых! Первый взнос – 8%!!!" "О, интересная какая акция, пойду узнаю, как там что – всё равно разводиться, квартиру делить, хоть спрошу, какие документы нужны", – нерешительно помявшись возле двери, Васечкина таки потянула ручку на себя: да не сможет она уже жить с Вовой так, как прежде, узнав, что он ей с лучшей подругой изменяет! И лучшей подруги у неё теперь нет. Так что рано или поздно разводиться и разъезжаться с мужем всё равно придётся, почему бы и не подготовиться к этому шагу прямо сейчас – до серьёзного разговора с мужем…

В этот поздний час банк оказался совершенно пустым – только красивые банковские служащие откровенно скучали в своих стеклянных замках, ожидая, когда чары рассеются, рабочий день, наконец, подойдёт к концу, и можно будет вылететь из душных стеклянных кабинок на свободу. Едва успев прочитать свой код на номерке, Васечкина услышала приглашение пройти в восьмое окно. Ого, и тут восьмое – невольно подумала она, беспомощно оглянувшись. Нужное окно оказалось чуть в стороне от всех остальных – ипотечные вопросы решаются дольше обычных, вопросы там обсуждаются разные, причём часто – довольно личного характера, и банк предусмотрительно убрал это окошко подальше от обычной суеты.

"Здравствуйте, чем я могу вам помочь?" – обворожительно, но несколько искусственно улыбнулась Васечкиной ожившая блондинка с рекламного баннера. Да, можете, я бы хотела узнать про ипотеку, только не знаю, с чего начать, – деловито начала Васечкина и внезапно расплакалась, – просто, понимаете, я с мужем развожусь, и мне срочно надо куда-то переехать, что-то найти, я не могу сейчас даже домой идти – шла-шла, а тут ваш баннер, вы, это предложение…

Кукольного вида блондинка вдруг позабыла все свои скрипты, по которым она должна разговаривать с клиентами, и, поелозив на вдруг ставшим жутко неудобном офисном стуле, сочувственно произнесла: "Девушка, мы сейчас что-нибудь придумаем, вы, только, пожалуйста, не плачьте! Понимаете, у нас тут камеры – увидят, прибегут разбираться, подумав, что у нас конфликт. Вот, держите анкету, сейчас мы будем её заполнять, и вы мне заодно расскажете всё, может, что-то и надумаем, у меня риелтор есть знакомый. Вы какую квартиру хотите, в каком районе? Деньги вообще хоть какие-то у вас есть?"

Вася, обалдев от такого превращения банковского служащего в настоящего живого человека – тёплого и сочувствующего, внезапно успокоилась, взяла протянутые ей бумаги и начала рассказывать-рассказывать-рассказывать… Про мужа, про лучшую подружку Ирку, про сумку у неё на балконе, про блёсны – красивые, японские, очень дорогие. Зарплата? Ну, чуть выше средней. В центре жильё не потянуть. Во всяком случае – пока совместную квартиру не поделят. Накоплений? Нет. Но можно продать машину. На работу первое время можно и на автобусе поездить. Ну, наверно. Не ездила со студенчества, если честно…

Пока Вася исповедовалась красивой блондинке, та то деловито стучала по клавишам, то проверяла, что там назаполняла наша Васечкина в анкете. Вдруг блондинка, счастливо улыбнувшись, помахала кому-то в зале. Васечкина по инерции оглянулась. В операционный зал вошёл какой-то бородатый хипстер в ярком шарфе, помахал в ответ блондинке и сел на диван для клиентов.

"Ну вот, успел, слава богу! Видите того парня? Это риелтор. Сейчас пойдёте с ним в „Мармеладницу“ напротив банка – очень уютное местечко, и кормят там недорого и вкусно. Посидите там, успокоитесь, Игнат покажет вам варианты, поговорите, может, уже сегодня что-то и придумаете на первое время", – заговорщицки шептала она, – "ну вы же понимаете, что тут он к вам не может подойти – камеры, а мой рабочий день скоро закончится уже, и я к вам присоединюсь. Поедим горяченького – я голодная, как волк! – по пироженке слопаем, на душе-то и посветлеет сразу". Васечкина испуганно смотрела то на блондинку, то на этого огромного хипстера – ого, быстро взяла её в оборот эта банковская мафия, а она ведь только спросить зашла! А ещё утром она была самой обычной женщиной – с мужем-юристом, с лучшей подружкой на вечных диетах, с тренером и любимым залом, а тут бац – и останутся от Васеньки рожки, да ножки, и косточек-то не найдут.

Вася и не заметила, как снова расплакалась. К счастью, блондинка восприняла её слёзы по-своему: "Да не переживайте вы так! Пока мы с вами тут анкету заполняли, я Игнату написала, он уже несколько неплохих вариантов подобрал – под съём с возможным последующим выкупом. Ну, если с мужем помиритесь и передумаете… Анкету-то всё равно пока проверят, пока одобрят, пока вы на первый взнос машину продадите… Если сможете… Да и нельзя вам сразу квартиру покупать – она же в браке будет. Сначала развестись придётся, а это тоже время. Я ж знаю, сама всё это проходила. Хорошо – Игнат подвернулся, помог. И вам поможет!"

Васечкина ещё раз, уже с интересом, посмотрела на бородатого мужчину. Он со своего дивана сделал рукой характерный жест, показав на часы, мол, поторапливайтесь, время – деньги. Вася понимающе кивнула и стала собирать со стола документы: паспорт, список документов, которые необходимо предоставить в банк, так, кажется, всё. "Когда ваша анкета будет одобрена, вам придёт сообщение из банка, и я вам позвоню, – дежурным голосом проговорила прописанные инструкцией слова банковская фея, – но только с такой красивой девушкой я надолго своего нового мужа не оставлю, даже не рассчитывайте, так что скоро присоединюсь к вам в кафе, возьмите мне тарелку супа – есть хочу, умираю просто, – заговорщицким тоном добавила она и дружески подмигнула Василисе, – Кстати, меня Ксюша зовут, а то я так и не представилась".

Новая квартира

Васечкина, сидя на краешке кресла в полумраке уютного кафе, отогревала холодные пальцы и замёрзшую душу об огромную чашку горячего глинтвейна, который с каждым глотком умиротворял, успокаивал и дарил надежду на лучшее. Да и вообще – буквально пару часов тому раздавленная свалившимися на неё дурными новостями, сейчас девушка готова была мурлыкать от внезапно наступившего спокойствия: огромный бородатый Игнат, словно Дедушка Мороз показывал ей совершенно чудесные варианты на своём планшете – и ближе к центру, и подальше, и в старом фонде, но дороже, и в новостройке, но доступнее по цене, и в некоторые из них можно было заехать прямо сейчас! Но Вася уже знала, что хочет купить вот эту прекрасную двушку в новостройке с видом на старый парк: здесь она будет любоваться из окна рассветами и закатами, видеть смену времён года, когда деревья то раскрашены в разные оттенки зелёного, то переодеваются в жёлтый и красно-оранжевый, то, после осеннего стриптиза, ложатся спать под снежное пуховое одеяло до весны.

"Слушай, ну это не вариант! – пытался отговорить её Игнат, – квартира в новостройке и довольно просторная – это, несомненно, плюс, но она совершенно пустая, почти без отделки, в такой жопе, что тебе придётся в центр на перекладных буквально ездить! А пока ты её до ума доведёшь, ты все жилы вытянешь одна, без мужика! Ты посмотри, какие варианты: вот, почти центр, прекрасная крохотная однушка, тебе одной – за глаза, и люди со всей мебелью отдают, потому что переехали, ключи у меня, заезжай и живи хоть сейчас! И всех проблем у тебя будет – только ипотека. Ну, если тоску по бывшему не считать, конечно…"

Васечкина послушно всматривалась в планшет, листала галерею, и впадала в экзистенциональную тоску: что она будет делать здесь, на обломках чужой жизни? Как спать на кровати, на которой кто-то спал до неё, готовить на кухне, которую – вероятно, с большой любовью! – планировала для себя какая-то другая женщина, хранить свои платья в её – чужой! – гардеробной. Ну как, как? Нет, новую жизнь надо начинать с чистого листа. Эту. Только эту. Да, в жопе мира, зато большую, светлую, пустую, не знавшую чужих ни бед, ни побед. "Игнат, я хочу эту. Очень-очень!"

***

"Ну вот и я! Что вы тут без меня нарешали?" – ворвалась холодная с мороза, со снежинками на волосах и на ресницах, Васина банковская фея, – "Кормить меня тут будут?". "Да-да, конечно, все ждём!" – Игнат махнул рукой официантке и она, понимающе кивнув, через минуту несла уже тарелку горячего супа для Ксюши: "Грибной, с гренками и сметаной. Приятного аппетита!" Ксения благодарно улыбнулась девушке: "Спасибо, быстро вы! Люблю грибной. Но вы мне скажите лучше, как эти голубки тут без меня себя вели? Не целовались?"

Официантка немного опешила, но, увидев озорные чёртики в глазах девушки, расслабилась: "Нет, не целовались – смотрели что-то в своём планшете, спорили, всю еду вон остудили. Может, подогреть? И все вместе-то уже нормально поедите?" – она мигом почувствовала, кто из этой троицы главный – конечно эта светловолосая фея. "Да, погрейте им, пожалуйста, а то что я буду одна есть, без компании", – милостиво разрешила Ксюша и пытливо посмотрела на Васю и Игната, ожидая отчёта. Игнат начал отчитываться: "Она сумасшедшая. Всю жизнь с мужем прожила – считай, на всём готовом, а тут решила взять квартиру в новостройке на краю земли! Даже если банк твой ей ипотеку одобрит, на что она туда мебель купит? Да там же почти одни стены!"

Ксюша деловито взяла планшет, задумчиво пролистала галерею: "Хорошие картинки, застройщик постарался… А там реально всё так, как на фото?" Реально, – кивнул Игнат, – я там продал пару квартир уже. "А почему ты именно эту квартиру выбрала? Ой, ничего, что я на ты?" – продолжила банковская фея свой допрос. И Вася рассказала, что не хочет собирать свою разбитую жизнь на осколках чужой – с чистого листа всё начинать куда логичней. Да и в предыдущей квартире приходилось всё делать с оглядкой на вкусы и нужды мужа, а тут есть шанс всё сделать под себя впервые в жизни. "Понимаю, – согласилась Ксюша, – отлично понимаю тебя, дорогая. А остальное – детали. Уж как-то утрясём, я думаю".

"А теперь всем приятного аппетита! Будем мы сегодня ужинать, или где? И – девушка, будьте добры нам бутылку вина? – скомандовала Ксюша, – мы тут новую жизнь сейчас праздновать будем! Я угощаю, я сегодня – добрая крёстная! Ну или фея…"