Когда небо было синим

И крякнув так, что б в горле спёрло дух,

Я выходить под вечер на гулянку

И щупать деревенских молодух.

***

Лежать бы на печи забот не зная,

И на работу незачем идти…

Я это дело дюже уважаю,

Вот жизнь-то, растуды-т твою ети!

***

Природные красоты располагались в часе езды от столицы. Но это далеко не всё. Если на той же электричке и в том же направлении проехать ещё двадцать минут, то упрёшься в один из балтийских заливов с пляжами, дюнами и прочими атрибутами для душевного и телесного отдохновения. Море там, как и положено Балтике, постепенное. То есть, первые десятки метров оно по щиколотку, и только когда берег останется где-то на горизонте, балтийская волна наконец-то лениво лизнёт гениталии.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Казармы военного городка были сооружениями немолодыми, но добротными, красного кирпича, оштукатуренные, с высокими потолками. Чувствовалось, что не одно поколение погононосцев протирало здесь портянки. Прежде чем попасть в помещение нашего временного жительства, точнее служительства, нужно было метров десять пройти по коридору, зримому только в светлое время суток и не избалованному никакими средствами освещения. Только потом обнаруживалась дверь в непосредственно спально-отдыхальное отделение. Число панцирных кроватей должно было соответствовать количеству прибывающих. Под потолком по всему внутреннему периметру стен был прикреплён деревянный лоток непонятного предназначения. Понятным это стало позже.

Тем временем стали прибывать сослуживцы. Нас оказалось немногим более двух десятков молодых людей в возрасте от двадцати четырёх (я был младшим) до тридцати шести лет. Офицеры запаса, приписанные к Прибалтийскому военному округу, а проще говоря, партизаны.

– А что, ребята, не выпить ли нам винца? – этот вопрос возник как-то телепатически, отовсюду одновременно и настойчиво висел в воздухе, ожидая логического разрешения. Впрочем, оно последовало.

В процессе знакомств я применил уже не раз опробованную тактику – собрал со всех по рублю на покупку в местном магазине гитары с целью более продуктивного времяпрепровождения. Дело в том, что возить повсюду свою гитару получалось накладно, в большом коллективе чья-нибудь задница обязательно на неё опустится. В моей практике их было штук пять, причем две из них крупные женские, взирая на которые так и напрашивалось:

Хорошо иметь большую жопу,

Вот бы в жизни не было печали,

Я б на ней объездил всю Европу,

Все б газеты обо мне кричали.

***

Был бы я с той жопой нарасхват,

Применим по разным назначеньям,

Я бы стал ей гвозди забиват

И детей катал по воскресеньям.

***

Я б её духами надушил,

Покорять бы стал красивых женщин,

На неё портной бы джинсы сшил

Метров пять в окружности, не меньше.

***

Я б придал ей бирюзовый фон,

Разместил цветы на этом фоне,

И, поглубже вставив саксофон,

Громко, от души насаксовонил.

***

Я бы в бигуди её завил,

На царя зверей была б похожа,

Написал бы: «Мимо не пройди,

Оглянись, порадуйся, прохожий!»

***

Я б по свету белому пошёл,

Сел бы там на поле под рябиной,

Восторгаясь тем, как хорошо

Заиметь такую вот жопину!

***

Командиром нашего партизанского отряда (я несколько стесняюсь назвать это взводом офицеров запаса) был назначен старший по возрасту Миша Головин, русский по ФИО, но внешне азербайджанец, причём настолько азербайджанец, что брился он два раза в день. По сути он был не командиром, а скорее старостой, поскольку все мы были одного поля ягоды с примерно одинаковым количеством звёздочек. А фактически командовали местные кадровые офицеры, которых я и хотел бы представить.

Командир нашего отдельного противотанкового дивизиона полковник Абель (фамилии я чуть-чуть изменяю) был высоким рыжим эстонцем, спокойным, немногословным, но о его порядочности ходили легенды. Когда нас, партизан, называли «Офицеры Абеля», это звучало очень почётно. Начальник штаба, капитан Ковалёв, был красавец-мужчина, стройный, подтянутый, юморной, но женатый, что вызывало нестерпимое сожаление у всех дам в радиусе нескольких километров. Я как-то присутствовал при его телефонном разговоре с женой, где последней его фразой было «Честь имею, поручик Ржевский». Именно таким мне Ржевский всегда и представлялся. С тех пор это изречение у меня на вооружении.

Как-то Ковалёв рассказывал о своей службе в ГСВ в Германии. Там его приятель и сослуживец с внешностью и параметрами артиста Евгения Леонова имел мечту иметь негритянку. Вот хоть убей, но подавай ему именно чёрную. Мечта наконец сбылась, благо там в наличии девушки разных оттенков. Нет, не прости господи, а порядочные. Где-то у них даже взаимное чувство возникло. Но как же сочно и красочно капитан описывал то, что они творили непосредственно в парке, причём с завидной частотой да почти на каждой скамейке! Надо быть виртуозом разговорного жанра. Но к капитану Ковалёву я ещё вернусь. Для проведения же теоретических занятий был назначен молодой старший лейтенант Кирюхин, который немногим отличался от нас, так что служба пошла по спокойной колее взаимопонимания.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Основным отличием партизан от военнослужащих является отсутствие необходимости бегать по утрам топлес. Неспешный подъём, неторопливое умывание, размеренный завтрак, ненавязчивое обучение. Изучали мы, а точнее, освежали в памяти, материальную часть нашего любимого 100-миллиметрового гладкоствольного противотанкового орудия Т-12 «Рапира». По тем временам штука хорошая, однако, если с первого раза в танк не попадёшь, второго не будет. По статистике во Второй мировой наш брат – противотанкист жил в среднем 30—40 дней. Если точнее, комвзвода – 29, а комбат – 41. Вот мы-то как раз здесь и поднимали квалификацию с командиров взводов до командиров батарей. Итогом месячного теоретического обучения должны были стать практические стрельбы. Но, об этом потом.