Весна

Однажды утром Тоотс, увидев, что Арно и Тээле опять явились в школу вместе, начал сновать по классу, словно ткацкий челнок, разнося поразительную новость. Давно всем известно, уверял он, что Арно с хутора Сааре обязательно женится когда-нибудь на раяской Тээле; оба богатеи, а богатый себе всегда богатую ищет. Услышав это, Тээле покраснела до ушей, убежала к девочкам и попыталась перевести разговор на другое. Арно же рассердился и пригрозил, что пожалуется учителю, но в глубине души радовался этим слухам. Тээле, несмотря на все свое лукавство, была славная девчонка, и Арно не мог себе не признаться, что однажды, когда они шли домой, у него мелькнула такая же мысль – когда-нибудь жениться на Тээле. Но упаси бог, разве можно было говорить об этом вслух! Одним из немногих, кто весьма равнодушно отнесся к тоотсовским новостям, был Тыниссон. Когда Тоотс обегал уже всех ребят и очередь дошла Тыниссона, тот его оборвал:

– Что ты мелешь!

На молитве, которая проводилась по утрам до начала уроков, „старички“, как их потом стал называть учитель, старались держаться за спинами других. Вожаком их был, разумеется, опять-таки Тоотс.

В то же утро, когда он распространял повсюду свою уже известную нам новость, он во время молитвы пытался внушить ребятам, что совсем некрасиво получается, когда христиане, молясь, опускаются на оба колена. Гораздо лучше делать так, как американские поселенцы, – они опускаются на одно лишь левое колено, согнув и выставив вперед правую ногу. Тогда, объяснил он, можно ухватиться обеими руками за рукоятку меча и – молись себе сколько влезет.

Когда ребята возразили ему, что не у всех же христиан есть мечи, Тоотс ответил:

– Но мечи ведь можно купить.

И все сошло бы гладко, и ребята до конца своей жизни верили бы, что единственно правильным способом молятся только американские поселенцы, если бы строгий взгляд кистера[1 - Кистер – помощник пастора в лютеранской церкви.] не проник сквозь ряды молящихся и не вонзился прямо в Тоотса.

Дело кончилось тем, что изобретателя нового, усовершенствованного способа молитвы, заставили молиться, стоя в углу, При этом кистер решил над ним поиздеваться.

– Послушай-ка, Тоотс, сказал он. – Еще, наверно, не все видели, как ты учил других молиться, стань-ка сюда, в угол, и покажи! А вместо меча можешь взять кочергу.

И так он стоял там в живописной позе коленопреклоненного американского поселенца, опершись на кочергу, и молился.

„Вот тебе и Кентукский Лев“, – промелькнуло в голове у Арно. И он невольно вполголоса повторил свою мысль.

– Кентукский Лев.

Весь класс громко расхохотался, и с тех пор новая кличка пристала к Тоотсу, как смола. Выйдя из своего угла, он сперва немного дулся на Арно, но быстро с ним помирился, как только тот сказал, что у него есть дома какой-то необыкновенный обруч. Правда, когда Тоотс спросил, что это за обруч, Арно не смог ничего ответить: насчет обруча он просто соврал. Он помнил, как Петерсон покупал у Тоотса ножик, и теперь попытался спастись, прибегнув такой же уловке. Тоотс вначале не проявил даже особого любопытства, он только велел Арно захватить с собой обруч в школу, и дело, казалось, было улажено.

Но Арно ошибался, думая, что тем все и кончится и Тоотс забудет про обруч. Уходя из школы, Тоотс бросил ему страшную фразу:

– Смотри, Тали, не забудь обруч принести… Не то я сам насчет Тээле спланирую…

Если бы вдруг в реке закипела вода, Арно, наверно, не так испугался бы, как сейчас, услышав эти слова. В первую минуту он застыл на месте, глаза его широко раскрылись, руки беспомощно повисли. Потом он чуть было не заплакал. Ураганом помчался он вслед за Тоотсом и крикнул дрожащим голосом:

– Я принесу тебе обруч, принесу!

– То-то, смотри у меня, принеси, – ответил Тоотс.

Арно хотел еще что-то сказать, но Тоотс уже был далеко. Долго еще стоял Арно, задумчиво глядя вслед удалявшемуся Тоотсу. Потом повернулся и, грустный, поплелся домой. На сердце ему словно навалили тяжелый камень. Возвращаясь домой, он всегда бывал голоден как волк, а сейчас и думать не хотелось о еде. У ворот школы он в раздумье остановился.

Что такое сказал ему этот Тоотс?.. Спланирую… Насчет Тээле спланирую… Что это значит – спланирую? Арно был уверен, что за этими словами кроется нечто кошмарное, но что именно – он не знал. Может быть, „спланировать“ – в конце концов, то же самое, что „скальпировать“?

Он, Арно, которому бывало неприятно даже когда другие разговаривали с Тээле, теперь должен мириться с тем, чтобы ее скальп… нет, чтобы насчет нее спланировали! Это ужасно! Несчастный паренек стоял у ворот и ждал Тээле, чтобы по дороге рассказать ей, какая ее подстерегает опасность. Он хотел предостеречь Тээле от Тоотса, этого жуткого Кентукского Льва.

– Ты что, домой не идешь? – услышал он у себя за спиной.

Арно быстро обернулся. Это был Тыниссон. Он стоял в точно такой же позе, в какой Арно впервые его увидел, с ломтем хлеба и куском мяса в руках, и жевал. Арно недоверчиво взглянул на него.

– Пойду, – отозвался он. – Только подожду еще.

– Кого ты ждешь?

– Арно не знал, что ответить. Потом, решив – будь что будет, сказал:

– Я жду Тээле.

Он был почти уверен, что Тыниссон, услышав такой ответ, сразу засмеется. Любой из ребят на его месте поступил бы так. Но Арно ошибся. Тыниссон и не думал смеяться. Он только буркнул: „Ага!“ – и собрался уходить. Арно был удивлен. Нет, этот Тыниссон совсем не такой, как другие мальчишки. Во-первых, хотя бы то, что он вечно ест и никогда не шалит, а во-вторых, гляди-ка, он и сейчас не рассмеялся.

Вот он и ушел уже – идет себе медленно, большими шагами, совсем как взрослый. У Арно появилось странное чувство. Ему стало так грустно, что он не мог больше оставаться один; ему надо было с кем-нибудь поделиться мыслями, спросить совета – может, тогда сердце не ныло бы так сильно. Он еще раз посмотрел вслед Тыниссону и громко крикнул:

– Тыниссон!

Тот оглянулся и остановился. Арно подбежал к нему и, краснея, чал умоляющим тоном:

– Слушай, Тыниссон, если я тебе что-то скажу, ты никому не расскажешь?

– Не расскажу, ответил Тыниссон, проглатывая последний кусок и вытирая жир с подбородка.

– Слушай, Тоотс пригрозил мне…

– Чем пригрозил?

– Что если я не принесу ему обруч, так он…

Арно запнулся. Он никак не мог найти нужные слова. На глаза невольно навернулись слезы. Наконец он овладел собой и продолжал дрожащим голосом:

– Я обещал Тоотсу принести обруч…

– Какой обруч?

– Да я и сам не знаю, какой. Я соврал ему, будто у меня дома есть такой замечательный обруч.

– Ну и что? Что ж из этого?

– Да, но если я не принесу обруч, так он… так он сам спланирует насчет Тээле.

Тыниссон ответил не сразу. Он был из тех людей, которые в трудных случаях жизни любят хорошенько подумать, прежде чем ответить. Через несколько минут он сказал:

– Ах, Тоотс, значит?

– Ну да, Тоотс.

– Так это же просто тоотсовская болтовня. Ты его не слушай.

– А если он все-таки…

– Что все-таки?

– Ну, если он насчет Тээле спланирует?

– Да не спланирует он.