Бойня

– А почему бы нет?

Хелена поставила на стол плетеную хлебницу, сгребла с противня свежеиспеченные булки и налила кофе. Толстый глазастый кусок твердого сыра, видавший виды сырный рубанок и масленка.

– Сахар?

– С удовольствием.

На пакете с сахаром – предупреждение. Большие, жирные черно-красные буквы.

– Надо бы запастись, – произнес Ландон задумчиво. – С первого января налог на сахар увеличат на десять процентов. Видно, принятые меры недостаточны…

– Любые меры недостаточны, если послушать Юхана Сверда. Его партия не успокоится, пока не классифицирует сахар как наркотик.

– “Наркотик”, – усмехнулся Ландон. – Вы смеетесь? Наркотики – детская забава. Сахар куда опасней. От кокаина, к примеру, худеют.

– Ну да… скоро начнут бесплатно раздавать пакетики с коксом. Угощайтесь. – Она опять вытерла руки о фартук и присела на диванчик.

– Ваши булки – хоть сейчас на конкурс красоты.

– Ну да… я провалюсь, так хоть булки.

Хелена разрезала булку вдоль и протянула дочери. Молли пристроила четыре фрикадельки и осторожно подняла булку обеими руками.

– Если хочешь, я их тоже разрежу. Удобнее есть, не скатываются.

Девочка молча помотала головой, и на лице матери промелькнула тень тревоги.

Ландону захотелось ее приободрить.

– Спасибо вам за приглашение. Теперь все изменилось. Я рассчитывал на тотальную изоляцию. Думал, буду сидеть, работать и давиться покупным хлебом, из которого выжали все калории.

Она улыбнулась.

– Вопрос решается легко. Перейти улицу, постучать в дверь – и всех дел.

Домой Ландон вернулся после полудня. Утро прошло незаметно. В благодарность за роскошный завтрак он настоял, чтобы Хелена позволила ему перетаскать коробки на второй этаж, а потом они сидели за столом и пили кофе. Чашку за чашкой.

Как славно: получено приглашение и на завтра. Хелена сказала, что ей надо проконопатить окна до морозов. Ландон понятия не имел, что это за слово – “проконопатить”. Приду домой, посмотрю в словаре, решил он и на всякий случай кивнул:

– Я вам обязательно помогу.

Хирург на телеэкране начертил на бледном животе несколько непонятных линий. Показал зрителям большую, довольно толстую иглу и важно произнес:

– Игла Вереша.

На экране тут же появились титры: ИГЛА ВЕРЕША.

Хирург воткнул иглу в живот и открыл краник редуктора.

– Мы нагнетаем в брюшную полость углекислый газ. Метод называется “карбоксиперитонеум”.

Опять титры: КАРБОКСИПЕРИТОНЕУМ.

Живот раздулся, как баскетбольный мяч.

Хирург сделал несколько небольших разрезов, ввел в живот гибкие шланги, и поверхность живота исчезла с экрана. Вместо него появилась ворочающаяся синюшная масса – картинка из брюшной полости. После не особенно сложных, но загадочных манипуляций желудок оказался перехваченным силиконовым кольцом, как песочные часы. Верхняя часть не больше куриного яйца.

Вновь появилось лицо хирурга – сосредоточенные, умные глаза над голубой маской.

– Великолепно. Близко к совершенству.

Девочке на операционном столе двенадцать лет. Рита ей позавидовала. Липосакция, потом силиконовое колечко. Сама она охотно прошла бы этот экстремальный курс.

Но пришлось удовлетвориться визитом в поликлинику, где ей вручили Purify – предлагаемую Партией Здоровья бесплатную вакцину против ожирения. Она выпила дозу, после чего начал немыслимо чесаться задний проход. Медсестра сказала – да, бывает, желудок должен стабилизироваться. Побочные эффекты со временем пройдут. Эта вакцина – как солнце. В мае уже через полчаса трудно выдержать, а к концу лета хоть целый день на солнцепеке, кожа не протестует. В программе “Доктор Стен” объяснили: Purify – это дезинтоксикация. Вакцина помогает телу естественным образом очиститься от ядов. Женщина из публики спросила: “Говорят, что Purify не что иное, как обычный глист. Это правда?”

Риту передернуло от омерзения, но доктор Стен засмеялся. Да, Purify был паразитом, уточнил он, но теперь исправился и стал хорошим паразитом. Он питается только жиром. Только жиром, повторил он, покосился на дисплей смартфона и обвел взглядом участников шоу. Видимо, в сценарии было написано “возгласы одобрения”. Или “веселое оживление”.

Не верить же в дурацкую байку: дескать, правительство тратит многомиллионные суммы из бюджета, чтобы травить население. Только Ландон может поддаться на такую конспирологию – когда ШТВ поменяло название на ТВЗ и превратилось из Шведского телевидения в Телевидение Здоровья, он в ярости скомкал газету и остаток дня крыл правительство последними словами. Фашисты сраные – самое мягкое определение власти. Так смешно гневался, что у нее даже настроение поднялось.

Хотя… через неделю бесплатную вакцину уже трудно было назвать бесплатной. Плата оказалась чувствительной – Рите ни разу не удалось опорожнить кишечник, живот вздулся, как дирижабль. Она часами лежала, прижав подушку к солнечному сплетению. Солнечное… вакцина, как солнце. К вопросу о преувеличениях.

Завтра надо идти в Биомедицинский за очередной партией антибиотиков. Им не понравится, что она нарушает чистоту эксперимента.

Посмотрела на часы. Без десяти. На телевизионном столике куча книг, а сверху – пачка сегодняшних рекламных листов.

ЗАБУДЬ ТАБЛИЦЫ КАЛОРИЙ И НАРАБОТАЙ ФОРМУ С ПОМОЩЬЮ НАШИХ ПРОСТЫХ МЕТОДОВ

ФИРИС ФИТНЕС ЭКСПЕРТ: МЫ ПРЕВРАТИМ ТЕБЯ В ЖИРОСЖИГАЮЩУЮ МАШИНУ

ЛИПОСАКЦИЯ В УПСАЛЕ: ПОХУДЕНИЕ ЗА ЧЕТВЕРТЬ ЧАСА

Правительственные субсидии превратили всю нацию в предпринимателей. Появились сотни фирм, предлагающих немедленное истребление калорий и снижение веса. В почтовой щели ее квартиры на Лютхагсэспланаден каждое утро распотрошенным веером торчат рекламные листовки.

Опять посмотрела на часы. Чай уже почти остыл, но до четырех – ни глотка. Как на беговой дорожке – нельзя останавливаться, пока на дисплее не появится ровная цифра. К примеру, 01:00:00. Или 44:44:44.

Тупо посмотрела на телеэкран. Мозг отказывается поглощать ненужную информацию. В университете объяснила: мне нужно шесть недель, чтобы сосредоточиться на научной работе. Спасибо, один из докторантов предложил взять ее курс на это время.

Пока она ни разу не включила компьютер.

Странно… она так мечтала о заветном докторском перстне[13 - В Упсальском университете ученые, защитившие диссертацию на звание доктора философии, получают золотое “докторское” кольцо. Его носят на безымянном пальце левой руки над обручальным.], а теперь он лежит в кухонном шкафчике. Несколько раз собиралась отнести к ювелиру на Дроттнинггатан уменьшить диаметр, но так и не собралась. К работе никакого интереса. Разумеется, ей выпал счастливый жребий – занять место самой Глории Эстер, но теперь это казалось не таким уж важным. Студенты на кафедре литературы стали другими, чем в ее время, – вялые и незаинтересованные. А может, она сама виновата – заражаются ее настроением? Если ей скучно, как может быть интересно им?

Пощелкала пультом. Теперь показывали тренировочный лагерь для детей с избыточным весом. Панорама осеннего леса – золотые кроны берез, вечнозеленые ели на их фоне кажутся черными. Человек двадцать пухленьких шестилеток бегают круг за кругом под бодрый мотивчик Корнелиса Вресвика “Письмо из колонии”. Тренер кричит, подгоняет и ругает отстающих. Следующий кадр: розовощекий мальчуган в столовой чистит яблоко.

– Все калерии в кожуре, – задыхаясь после бега, важно объясняет он репортеру. – Кожуру есть нельзя.

Калерии…

Рита зажмурилась. Не стоит заводить детей. Если не хочешь о них по-настоящему заботиться – не рожай. Как ее отец, к примеру. Ему не надо было заводить детей. Но он очень переживал, что из него не вышел хороший отец. Все, что у меня есть, – ты, Рита. Никого, кроме тебя, у меня нет, черт бы тебя побрал.