Власть и страсть. Книга первая

– Есть еще и насильственная экспроприация. У нас здесь, кстати, интересный революционер гостит из Кавказа – Джугашвили. У него есть опыт по нападению на банки…

– Мы действуем в рамках закона, – твердо сказал Виктор Адлер. – И, как показывает опыт, мы добились определенного успеха. С нашей партией считаются. В мае мы примем участие в намечающихся выборах и имеем неплохие шансы на победу.

– Австрийская империя – это не российская, – ответил Троцкий. – Невозможно сравнивать тупую реакционную монархию у нас с тем, что есть у вас в центре Европы. Боюсь, что Россия все дальше отстает от Европы, и эта разница будет все больше ощущаться.

– Я думаю, что надежда нашего дела держится на революции тут, в Европе, в первую очередь, в Германии, – отметил Каутский. – Отсюда социализм может перекинуться в Россию. Маркс предполагал, что торжество коммунизма возможно именно в развитых странах. А далее будет эффект домино, по мере того, как будет развиваться рабочий класс в других странах.

– Я и Парвус давно ратуем за перманентную революцию, – отметил Троцкий.

– Раз вы упомянули о Парвусе… Вы в курсе, что на него от Максима Горького поступила жалоба? Дескать Парвус присвоил деньги от постановки его пьесы «На дне» в Германии. А, между прочим, часть денег предназначалось для российской социал-демократии.

Известный революционер, теоретик и журналист Александр Парвус был в приятельских отношениях с Троцким. Дело Парвуса было неприятным, и Троцкий не хотел об этом говорить и быстро перевел разговор на другую тему.

– Есть и другой, крайне тревожный аспект положения в Европе – и все может достаточно радикально измениться, – сказал Троцкий. – Союз России с Британией и Францией с одной стороны, и Австро-Венгрии с Германией – может привести к масштабной войне, которая может всколыхнуть всплеск национализма, и, как следствие, положить конец солидарности рабочих.

– Это как раз предмет будущего заседания Интернационала, который запланирован в Штутгарте.

– Деньги, средства, оружие – вот о чем надо думать, – вновь попытался Скобелев сконцентрировать внимание на материальных вопросах революционного движения.

Интеллектуальные беседы длились долго, и молодой Скобелев иногда терял терпение. Он всегда думал о каких-то конкретных шагах, которые могли придвинуть революцию ближе. Его же учитель Троцкий все чаще проводил время в интеллектуальных кругах немецких и австрийских марксистов и социалистов, а заодно занимался бумаготворческой деятельностью, а именно журналистикой, чтобы как-то свести концы с концами.

Через несколько дней домой к Скобелеву явился его школьный приятель Али Гасымбек из Баку. Отец Али был нефтепромышленник, и можно было ожидать, что его отпрыск продолжит бизнес отца. Однако, послав сына учиться в Сорбонну, он не предполагал, что там, в Париже, сын попадет под влияние левых идей. Многие молодые люди находились под впечатлением развития Парижа, и одного сравнения с отсталостью монархического режима в России было достаточно для формирования либеральных взглядов. Али даже удалось участвовать на одном из заседаний революционеров, который проводил Владимир Ленин в Париже. Теперь он прибыл в Вену и искал вновь контактов с российскими революционерами. Скобелев обещал его свести с Троцким и другими лидерами социал-демократии.

Когда Скобелев и Али Гасымбек встретились, разговор принял неожиданный оборот.

– Появилось совершенно другое течение, которое ратует за совершенно иную тактику. Нам нужны много денег и много терпения. А еще нам нужны технологии – в наш век прогресса выиграет тот, кто имеет преимущество в науке, технике и, соответственно, в военном деле.

– Я не спорю, что нам нужны технические средства. Но этими средствами должны пользоваться люди. А людей поднимать – дело нелегкое… Кто же авторы или, скажем, лидеры того, что ты называешь новым революционным делом?

– У нас есть лидер в Париже, и он встречался с Владимиром Лениным. Речь, конечно, идет о мировой революции. Но надо начинать с какой-то страны или, скажем, даже территории, желательно здесь, в Европе.

– Мысли все эти может и интересные, но нужна конкретика…

– Мне нужно встретиться с Троцким… а потом мне нужны контакты в области искусства.

Скобелев поднял вопросительно брови:

– Наш лидер верит, что в Вене зарождается новое искусство, – ответил Али. – Эти произведения через пару десятков лет будет стоить миллионы. Вряд ли мы в скором времени устроим где-нибудь революцию. В России она подавлена. Надо собраться с силами и ресурсами… Так вот, он хочет начать скупать картины и скульптуры.

– С Троцким я тебе встречу организую… А у твоего лидера есть имя? Откуда он?

– Я встретился с ним в Париже. Его зовут… Эмиль Рум. Я не совсем хорошо знаю о его происхождении – по его словам, он из моего региона. Но он говорит чисто на французском и утверждает, что вырос в Париже. Кроме того, он владеет несколькими языками, в том числе, и тюркским… То есть, я хочу сказать, что это человек обширных знаний. Он изучал физику…

– Это, опять же, по его словам?

– Ну… я не проверял… Реально то, что у него есть деньги и последователи и… нужные связи.

– Странно… есть в этом немного мистики.

– А я, кстати, увидел его в первый раз на собрании Теософского общества – кружка последователей Блаватской. Но он, уверяю тебя, имеет конкретные земные цели.

– Ах, Блаватская! Теософия уводит людей от реальности. Идея, может и хорошая, но утопичная. Это все должно остаться в девятнадцатом веке.

Елена Блаватская, умершая в 1891 году, была основательницей известного общества спиритуалистов и оккультистов. Слава ее «теософии» распространилась от Индии до Америки. В век развития технологий Блаватская и ее последователи утверждали, что наука не может постичь таинства природы и единственным путем истинного познания является мистический. Вместе с тем, теософы ратовали за объединение всех религий и создания всемирного братства без различия расы, цвета кожи, пола, касты и вероисповедания.

– Сейчас он с ними не связан. Но теософия с лозунгом о едином братстве – вполне левая идея.

Скобелев прищурился и спросил:

– Уж не с розенкрейцерами ты и твой предводитель связаны?

Али изумился – действительно, он и Эмиль Рум оба наведывались к ним. Еще одна оккультная секта, именуемая розенкрейцеры, также основывалась на эзотерических знаниях, но, в отличие от Блаватской и теософов, которые были близки к буддизму, они были последователями христианства.

– Нет, – твердо сказал Али. – Поверь мне, у нас вполне реальные цели…

– И к масонам вы не имеете отношения?

– Нет… нет. Насколько я знаю… Я не могу отвечать за всех членов нашего движения, но Эмиль никогда не говорил о масонах.

– Ну, это еще ничего не значит… Знаешь, встречу я тебе c Троцким организую. Тебя я знаю с детства из Баку. Но если бы не знал, то подумал бы, ты – член какой-то секты… или еще хуже… ты работаешь на охранку.

– Боже мой! Если бы я был христианином, то перекрестился бы…

Встреча с Троцким произошла в кафе «Централь», где Лев Давыдович частенько проводил время. Венские кофейни были популярным местом для всякого рода дискуссий, начиная от политики и кончая искусством. Кофе был лишь поводом, а не причиной встреч. В отличие от Скобелева, Троцкий начал расспрашивать Али о нем лично – каким образом он пришел к идее примкнуть к революционерам и каким он видит свою роль в ней.

– У вас есть связи с социал-демократами из Баку? – спросил Троцкий. – Вы знакомы с партией «Гуммет»?

Троцкий спрашивал про политическую партию, созданную в 1904 году в Баку азербайджанскими интеллектуалами – Мамед-Эмином Расулзаде, Султаном Эфендиевым и некоторыми другими.

– Я слышал про них. Но я здесь в Европе уже пять лет…

– К идее социал-демократических и, в целом, революционных ячеек на местах, на периферии я отношусь положительно. Но вот ко всяким там национальным движениям, будь то еврейское или тюркское – отрицательно.

– Я не думал об этом, – ответил Али. – У нас есть идея об организации восстания на одной из периферий, но здесь речь не об узко-этническом движении… У нас другая идея.

Али достал из папки книгу под названием «Ангелы революции» английского автора Джорджа Гриффита.

– Вы знакомы с этой книгой?

Троцкий взглянул на обложку и сказал:

– У меня нет времени на художественную литературу.

– В этом романе речь идет о гениальном российском инженере-еврее…

– Еврейская тема меня не интересует, – перебил собеседника Троцкий.

– Извините… я понял… я просто описываю роман. Так вот, он вместе со своей дочерью и единомышленниками учреждает «братство свободы» и с помощью созданного воздушного флота освобождает Россию от власти царя.