Невеста для Ярого

– Заканчивай истерику, Василиса, – неожиданно он накрывает мою руку своей и легко сжимает, – не злись на малость. Ты же знаешь, что своих детей у нас с Настей нет. На стороне тоже не случилось. Квартира у тебя есть, учёба оплачена до конца, машина… Даже если ты не будешь ездить на ней, то в случае чего всегда сможешь продать. Ты понимаешь…?

– Не хочу понимать, – упрямо сжимаю губы и не мигая смотрю в тарелку перед собой.

– Иди работай, Василиса…

Ухожу из кабинки быстро, на Владимира не смотрю. Мне не нравятся его намёки, не нравятся вопросы. Почему-то до сегодняшнего дня я не осознавала, насколько жесток может быть криминальный мир. Я просто не думала об этом, видя только верхушку: переговоры, дорогие машины, красивые, часто сменяющиеся женщины, какие-то широкие жесты в сторону депутатов и иногда полиции. Все эти дорогие украшения на праздники… Теперь они тоже кажутся подготовкой «на всякий случай»…

Машинально ставлю композиции. Тем, кто сильно лажает – подпеваю. И медленно осознаю, что как бы ни строила из себя гордую, жить без мужской помощи не умею. Я совершенно тепличная. Сначала за меня всё решал брат, а потом появился Владимир… Что бы я делала, как жила, если бы мы не встретились? Ощущаю острую потребность извиниться перед ним. Загружаю плейлист и иду к его кабинету. Стучу, прислушиваюсь. Тишина… Выхожу на ресепшн.

– Кать, ты Владимира Сергеевича не видела?

– Он уже уехал. Жену домой повёз, – Катя оглядывается по сторонам и говорит так, чтобы нас никто не слышал: – Просил передать тебе документы, Вась. Я посмотрела, прости. Он чего, правда вот так взял и машину подарил?

– Правда, Кать, – я хватаюсь за горло от осознания цены подарка. – Не говори никому, пожалуйста.

– Я обещаю.

Василиса

– Таким образом, морские победы Петра первого были достигнуты старым гребным флотом… Архипова! – громкий оклик преподавательницы заставляет перевести взгляд от окна на кафедру. – Если вам так откровенно скучно на консультации, я могу принять экзамен у вас прямо сейчас и отпустить с миром.

Жёлтый свет ламп в аудитории отдаётся резью в глазах. Сердце начинает колотиться так сильно, что мешает сделать полный вдох. Зря я пила кофе из автомата. Проснуться не получилось, только тахикардия и тошнота добавились.

– Ну что вы молчите, Архипова? Билет тянуть будете? – преподавательница подходит к моей парте. – С вами всё хорошо? Вы побледнели…

До моего носа долетает запах восточных масел, и кофе из желудка подкатывает волной к горлу.

– Можно выйти? – хватаю вещи и срываюсь вниз по лестнице к выходу из аудитории.

В коридоре жадно хватаю ртом свежий воздух, и мне становится легче. Да что со мной? Какая-то совершенно беспричинная паника. Даже руки трясутся. Ну да, день начался по-дурацки. Кофе сбежал. Пока вытирала плиту, сожгла утюгом блузку. Соседская собака в лифте целоваться полезла и оставила следы грязных лап на джинсах. Спала тоже плохо, поэтому под утро, провалившись в глубокий сон, из всех заведённых на телефоне будильников услышала только третий… Наверное, возвращаться на занятия уже нет никакого смысла, лучше поехать домой и отдохнуть. Может, даже ванну с пеной принять. Девчонки на восьмое марта всякой косметической ерунды надарили: соли, бомбочки, гели с блёстками. Всё никак руки не доходили их попробовать.

В такси пытаюсь дозвониться до Владимира ещё раз. Не отвечает. Это очень странно, обычно он перезванивает мне при первой возможности. А тут – полдня тишина. Беспокойство всё нарастает. С ненавистью смотрю на каждый красный сигнал светофора, на каждого пешехода, который перебегает проезжую часть, заставляя водителя притормаживать. Хочется поскорее оказаться дома, выпить таблетку от головы и перекусить.

Свет в подъезде не горит. Конечно, темнота не кромешная, но камеры наверняка ничего не запишут. С тех пор, как в цоколе соседнего дома открыли пивной магазин, и в наш подъезд стали ходить по нужде его постоянные клиенты, мы поставили ещё и домофон. Но сердобольные старушки открывают всем «почтальонам». Можно подумать, что действительно писем ждут. Зажимаю кнопку лифта и не отнимаю палец в надежде, что так коробка приедет быстрее. Бред, но руки занимает.

Двери с писком открываются, и из кабины вываливается странный парень, наглухо одетый в чёрное. Мне становится не по себе. Делаю вид, что пропускаю его, а сама жмусь к дверям квартир. В кабину решаюсь зайти только после того, как дверь подъезда закрывается. Фух!

Ключ в замочной скважине проворачивается с трудом, как в банке, будто резьбу спилили. Поджимаю дверь плечом и открываю. В нос бьёт незнакомый запах пота и табака.

Ну всё! Решительно делаю шаг в квартиру и захлопываю дверь. Хватит, Вася, параноить. Наверняка кто-то из соседей в санузле покурил. Муж соседки так любит делать. Пара в ванне напустит, типа моется, а сам с сигаретой под вытяжку. Моя бабуля тут же его сдавала. Так соседки и подружились.

Хм… Чувство, что в квартире был кто-то чужой, не покидает. Вот! Белая сумка висит на спинке стула поверх красной, а должна быть в самом низу. Я её только по выходным под кроссовки надеваю. Могла сама перевесить? Да могла… На столе тоже всё не так… Покрываясь ледяной испариной, подхожу к книгам ближе и переворачиваю открытую. «В 1727 году на престол вступил внук великого Петра Пётр II, тоже Пётр Алексеевич. Его короткое царствование своей сумбурностью…» Я не могла оставить учебник на этой странице! Это тема следующего семестра!

Что за ерунда? Страшно! Окидываю взглядом комнату, нахожу пульт и включаю телевизор. Весёлая музыкальная заставка заполняет пространство. Прокладки, детское питание, зубные пасты сменяются на экране бесконечным калейдоскопом с разным уровнем громкости. Истерика отпускает. Дом с включённым телевизором на фоне мне всегда кажется более уютным. Вот такие спецэффекты одиночества. Понапридумывала себе ерунды. Учебник тоже могла сама переложить.

Ухожу на кухню, делаю себе пару бутербродов с чаем и возвращаюсь в комнату. Сажусь в кресло, хочу переключить канал на музыкальный, но взгляд фокусируется, а датчик громкости машинально взлетает до максимума.

«…владелец известного караоке-клуба «Ночь» Королёв Владимир Сергеевич был застрелен в машине возле собственного дома. По оперативным данным убийство произошло поздней ночью…»

Женщина с идеально зализанной головой продолжает вещать с экрана. Периодически картинку сменяют фотографии с места преступления. Что-то большое, неконтролируемое рождается внизу живота, бежит тремором по позвоночнику, надувается внутри, как воздушный шар, и душит, давит, душит…

– Аааааа! – меня разрывает, скручивает от фантомной боли пополам. Кружка, тарелка летят на пол. Несколько минут я даже не замечаю, что моим щекам текут слёзы, что одежда мокрая от чая.

«Надо позвонить…» – срываюсь в прихожую, сажусь на пол, беру сумку и высыпаю её содержимое прямо на паркет. Телефон… Разгребаю руками расчёску, жвачку, блеск для губ, нахожу мобильник, и он начинает вибрировать в моих руках.

– Алло, – отвечаю, не глядя на экран.

– Василиса Олеговна? – в трубке мужской голос.

– Это я…

– Следователь Носов. Очень хотелось бы поговорить с вами, не дожидаясь повесток, так сказать.

– По какому вопросу? – спрашиваю тупо. Сознание не желает мириться с услышанной новостью.

– Вы проходите свидетелем по делу об убийстве Королёва Владимира Сергеевича. Вам знаком этот человек?

Меня передёргивает от его слов.

– Знаком… – выдыхаю в трубку.

– Тогда жду вас в отделении. Адрес вышлю сообщением.

Сбрасывает. Я подтягиваю ноги к груди, обнимаю колени и заваливаюсь набок. Сон слепляет веки, и стресс, включая защитную реакцию, размазывает реальность на пару часов.

Василиса

Тяжёлая железная дверь грохает за спиной, заставляя подпрыгнуть на месте. Но не от страха, а скорее от того, что дома я напилась валерьянки, и теперь все мои реакции заторможены. Переступаю через облезлый порог, каблук цепляется за мокрую серую тряпку. Я машинально вытираю ноги. Взгляд рассеянно блуждает по помещению. Стены отделаны дешёвой пластиковой вагонкой, в конце коридора небольшой холл со старыми письменными столами, распиханными абы как по углам, и несколько чёрных стульев с потрёпанными сиденьями. Десятки информационных досок с объявлениями, ориентировками, расписанием и прочими бумагами развешаны как в картинной галерее. Запах затхлый, спёртый. Жарко, хотя на улице около плюс двадцати. Справа большое аквариумное стекло «Дежурная часть». За ним за столом перед компьютером сидит грузный мужчина.

– Здравствуйте! – робко стучу в стекло.

Заметив в ушах дежурного наушники, стучу сильнее. От вибрации с перегородки соскакивает ключ и плюхается в чашку с чаем. Жидкость выплёскивается на клавиатуру, и полицейский подскакивает с места.

– Не понял! – вырывает из ушей наушники и грозно впивается в меня глазами. – К кому? Чего надо?

– Кк… – язык прирастает к нёбу, и я несколько раз сглатываю слюну, чтобы продолжить, – к Носову.

– Сто двенадцатый, – мужчина машет рукой в сторону коридора и моментально теряет ко мне интерес.

Сто второй, сто пятнадцатый, тридцать первый… По какой логике здесь нумеровались кабинеты? Уже ищу в кармане телефон, чтобы набрать следователя, как одна из дверей открывается, и из неё выходит жена Владимира с каким-то мужчиной.

– Решим вопрос, Анастасия Ивановна, – он подаёт ей в руки сумочку, – отдыхайте.

А я не могу понять, что во всей этой ситуации мне кажется странным. Белоснежный брючный костюм? Глупо даже было предполагать, что она наденет чёрное платье. То, как фамильярно она ведёт себя со следователем? Да она и при муже не стеснялась. Макияж! Да! Идеальный ровный макияж человека, который не предполагает слёзы! Ну теперь-то она будет гулять, пока не промотает всё наследство. Думаю, что до конца жизни ей хватит за глаза.

Носов провожает Настю до выхода, я слышу уже знакомый лязг железной двери. Возвращается в коридор и видит меня.

– Архипова? – его брови сдвигаются к переносице, а я коротко киваю в ответ. – Прошу, – следователь распахивает дверь.