Домашний арест или Новый папа по соседству

В голову закрадывается, конечно, мысль, что может быть… но откуда нашему соседу взять елку, если он целый день сидит дома и гуляет только как кот по подоконнику или балкону, когда курит?

– Дядя Иван, мы дома, – торжественно кричит Вера в глубь квартиры.

Дядя Иван?

Но я не успеваю удивиться этой неожиданно возникшей вольности, потому что в коридор выплывает сосед и улыбается во все свои ироничные тридцать два.

Мое сердце ёкает и начинает стучать чаще. Сегодня Иван чисто выбрит и от этого кажется чуть моложе. Чуть несерьёзнее. А может быть, я просто перестала, после вчерашних своих откровений воспринимать его как чужеродный объект в квартире.

– А мы тебе ёжика купили, из картошки, – объявляет ему дочь.

Сосед переводит на меня вопросительный взгляд.

– Из картошки? Почему не из морковки? Я ее больше люблю.

– Пирожное, – поясняю я, сдерживая улыбку.

Дочь хохочет.

– Из морковки…

Ну как я могла после всего, что он сделал для меня, купить сладости только себе? Хотя, предполагала, что мужчины подобные кулинарные изыски не жалуют.

– Здорово, – неожиданно кивает Иван. – Очень люблю «картошку». Всегда в любой столовке ее беру, если попадается. А я для вас с мамой тоже кое-что купил…

– Ёлка! – Взвизгивает Вера и, скинув с ног сапожки в разные стороны, бежит в комнату.

На несколько секунд мы с соседом остаёмся одни. Я чувствую, как мои щёки начинают гореть. Потому что это меня черт вчера дернул за пьяный язык нарыдать елку. Господи, как стыдно…

– Откуда? – Шепчу.

– Друг помог, – отвечает Иван.

– Какие хорошие у вас друзья…

Начинаю суетиться, развешивая одежду на вешалку, чтобы развеять возникшую неловкость от нашего стремительного сближения.

Хотя, наверное, в нашем случае было всего два варианта развития событий: вежливый и холодный игнор или обоюдная попытка сделать существование друг друга под одной крышей комфортным.

Я рада, что мы выбрали второй путь.

– Мама, мама, – выбегает дочка снова в коридор. Хватает меня и тянет за руку. – Там такие игрушки красивые! Пойдём, я тебе покажу! И белочка, и балерина, и снеговик! Все блестят…

Я на самом деле нахожусь под впечатлением не менее сильным чем Вера, но скакать и хлопать в ладоши как-то уже не пристало… Елка выглядит дорого и шикарно. Пушистая, зелёная, иголочка к иголочке.

У меня с большим трудом получается отвлечь дочь от процесса украшения и покормить.

А после мы пьём чай с ежиками. Втроём. На кухне, которой тоже досталось новогоднего настроения в виде веточек, которые счистили с нижней части ствола сосны. И есть в происходящем вечере что-то такое щемящее, правильное, то чего никогда не давал мне муж, что я начинаю глубже дышать, чтобы не заплакать.

Вот почему? Почему абсолютно посторонний человек может вести себя со мной и с дочкой уютно и по-человечески? А муж не мог? Правильно говорят, что все идёт из семьи, но я слишком поздно поняла, что у Шольц ее нет. Так странно… Людей под одной крышей в большом доме живет много, а семьи нет…

Я вдруг вспоминаю, что когда разбирала здесь летом антресоли, то находила коробку елочных игрушек. Многие были битые. Их пришлось выбросить, но с десяток целых там точно осталось.

Вера с Иваном перетаскивают обратно в зал телевизор, чтобы включить новогодние мультики. У меня никто на их просмотр разрешения не спрашивает, но я не хочу портить дочке удовольствие от общения с другим взрослым человеком. Особенно с мужчиной. Никогда не думала, что моему ребёнку придётся расти без отца… Хочется оставить ей эти крупицы.

– Иван, можно тебя на минутку? – Кричу, стоя на стуле в коридоре.

Он выглядывает из комнаты.

– Что случилось? Оу…

– Забери, пожалуйста, коробку, – прошу его, чувствуя, что ножки подозрительно шатаются. – А то с ней не спущусь.

– Надя, только осторожно! – Подлетает ко мне сосед.

Одной рукой он забирает коробку, а второй подхватывает меня за талию и опускает вниз как раз в тот момент, когда стул со скрипом и грохотом складывается.

– Момочки! – Взвизгиваю я.

– Ну что ты творишь? – Осуждающе рычит Иван и тяжело дышит. – Это же смарт мебель. Она не предназначена для русского быта. Только для дизайнерской красоты на картинке.

Оказавшись плотно прижатой к твёрдому мужскому телу, я замираю. Как давно не было этого ощущения… Когда ты такая маленькая, а он красивый и сильный. А ещё пахнет… нет, не так, как пах мой бывший муж – сладко и терпко, этот мужчина пахнет пеной для бритья, свежестью и чем-то цитрусово-древесным. Очень приятным, что хочется вдыхать глубже.

Его горячее дыхание, совсем как вчера перед поцелуем, касается моей щеки и кружит реальность, заставляя низ живота сладко тяжелеть.

– Там игрушки… – шепчу я и чувствую, как Иван сжимает мою талию ещё крепче.

– Больше не делай так, – хрипит в ответ. – Вдруг меня не будет рядом…

А ведь его не будет! И нечего так позволять себя прижимать, Надежда! Воспринимай этого мужчину, как приятного попутчика из поезда. Просто с обоим маршрутом не на сутки, а на два месяца. И всем будет проще.

Эта мысль отрезвляет и заставляет меня освободиться от мужских рук.

– Спасибо большое…

– Надя… – выдыхает Иван и хмурится.

– Что?

– Ничего… – отвечает задумчиво и переключает своё внимание на коробку. – Так что тут за игрушки, ради которых ты была готова встретить Новый год в гипсе?

Развязывает жгут, скидывает крышку и… вдруг начинает улыбаться. Широко, открыто, как мальчишка.

– Офигеть… – смеётся и трёт лицо свободной рукой. – Ааа… Где ты их нашла?

Глава 11. Снегурочка

Иван