Клариса. По ту сторону холста

– Я бы… – начал Арчибальд.

– Я знаю, Арчи, только ты и эти четверо. Они полезли на гору, даже не думая, о каких-то там запретах. Я не откажусь от нее. Ты не убедителен.

– Ты нашел того, кто заплатил разбойникам?

– Нет. И это меня беспокоит. Кто-то очень меня не любит. Но я надеюсь, что неудача поумерила его пыл. И он, на какое-то время затаится. Это даст мне возможность и время его найти.

– Ладно. Надеюсь, ты прав, и все обойдется, – ответил Арчи.

А я решила, что хватит подслушивать. Это, в конце концов, некрасиво! Да и к тому же, ничего особенно нового я все равно не услышала. Про эти нити мне уже кто только не говорил. А Арчи просто еще не совсем от ран оправился. Всего месяц прошел после его ранения, вот он и суетится на пустом месте.

– Что обойдется, Арчи? – сказала и вошла в кабинет.

– Разумеется празднование Нового Года. Приготовления уже начинаются. Нужно обеспечить порядок и безопасность. И Арчи надеется, что обойдется без драк и шумных попоек. Ты давно пришла?

– Только что, – ответила я, подходя и усаживаясь ему на колени.

– А у меня для тебя сюрприз. Хочу показать тебе одну картину. Мы идем сегодня в гости к моему другу, она висит у него. Надеюсь, тебе понравится, – сказал он и поцеловал меня.

Я стояла задумчиво перед картиной и не могла понять, что тут особенного? Вилф фон Боде, друг Рихарда, видимо, понял мое недоумение, поэтому поспешил вмешаться:

– Неска Клариса, это же великий Тициан Вечелио. Неужели, вам не нравится?

– Безусловно. Но все же это не «Венера Урбинская» или «Кающаяся Мария Магдалина». Просто заказной портрет не очень и симпатичной девочки, и ее совсем не симпатичной собачки. Рихард, не смейся. Ну, не нравятся мне эти комнатные создания. Я вообще больше кошек люблю. А если собак, то больших.

– Клари, солнце мое, а мне вот и ребенок, и собачка очень даже нравятся. Девочка непосредственная и живая. И собачка прелесть, – ответил герцог, продолжая улыбаться.

– Ты как всегда прав, дорогой друг. Это один из первых портретов детей, которых перестали изображать, как маленьких взрослых. И это, безусловно, целиком и полностью заслуга Тициана Вечелио. Вы вспомните, неска Клариса, эти парадные портреты детей, которые выглядят, как взрослые, – с воодушевлением продолжил Вилф фон Боде.

– Да. Вы меня убедили. Но все-таки, Рихард, что тебя заставило обратить на него мое внимание? Только то, что это Тициан Вечелио? – всё-таки неспроста меня Рихард привел сюда.

– Ты права. Один, безусловно, важный факт. Это Тициан, и он в частной коллекции моего дорогого друга. И Вилф любезно разрешил тебе ее магически осмотреть, – и он кивнул Вилф фон Боде. Тот в ответ так же склонил голову.

– А что еще? – не унималась я.

– Девочку на портрете зовут Клариса Строци. Ей тут два года. И её мать была переселенкой. Она почему-то настояла на таком имени для дочери. И именно по её заказу сделан этот портрет. Но и это еще не всё. Посмотри на украшение девочки, свисающее с её пояса.

– Н-да. Необычно. Что это? Длинная золотая цепочка обвивает талию, а на конце цепочки, спускающейся почти до пола, что-то вроде шарика? – Я с интересом рассматривала такое украшение.

– Неска Клариса, это называется помандер. Сейчас его иногда называют «золотой апельсин». В наше время это все больше новогоднее украшение, но раньше у него было много назначений. Через две недели новогодние гуляния. Вы много, где их увидите, – ответил мне Вилф фон Боде.

– Ты дотронешься? – и Рихард протянул руку к картине, как бы приглашая.

И опять все горело. Огромный костер, в который кидали все что подвернется и самое ужасное, что горел и дом.

– Тициан, не делай глупости! Они всё сжигают! Магическая чума – это не шутки! – кричал какой-то мужчина, перекрикивая треск костра.

– Я не дам им спалить картины Джорджонне! Пусть он и умер от чумы, но его картины не погибнут вместе с ним. Через них нельзя подхватить магическую чуму. Это ерунда! – ответил ему высокий мужчина с орлиным профилем. Длинный римский нос, глубокие глаза и богатырское сложение возвышали его над людьми, закутанными в черные балахоны. И тут он сорвался с места и побежал в горящий дом.

– Сумасшедший! Там же краски! Это опасно! – но его никто не слушал.

Время тянулось и казалось, что Тициан не выберется, но вот в горящем проеме дома показалась его мужественная фигура. В обеих руках у него были свернутые в трубки холсты. Он был просто утыкан ими, как некий еж. Они торчали во все стороны, полностью скрывая его лицо.

– Там была его «Венера». Я не мог допустить её гибели. И его «Темпеста». Я вынес все, что смог, – кашляя и тяжело дыша, Тициан бережно прижимал к себе холсты.

– Давай помогу донести до твоей мастерской. И надо сваливать с улиц. Магическая чума еще не покинула город. И расхаживать тут не дело.

Видение ушло. А я все продолжала стоять, пока герцог аккуратно не взял меня за руку.

– Клари?

– Я хочу домой, – прошептала я, оборачиваясь и прижимаясь к нему.

– Конечно, дорогая. Вилф, друг мой. Я потом тебе все объясню. А сейчас, с твоего позволения, мы домой. Вызови, будь добр, моего шофера.

Сидя в машине, я рассказывала видение герцогу, кутаясь в теплый, подбитый мехом плащ. Зима пришла в Лютецию, но морозов не принесла. Тут она была очень мягкая и практически бесснежная.

– Знаешь, второй раз я хочу сделать тебе необычный подарок и второй раз у тебя в видении пожар. Надеюсь, что это просто совпадение, – задумчиво произнес он.

– Подарок? Ты завалил меня драгоценностями. Мне их скоро солить будет можно. – Притворно надула я губки.

– Солить? Зачем солить золото и драгоценные камни? – и он удивленно на меня посмотрел.

– Это выражение такое. Когда чего-то очень много, но, как правило, это относилось к продуктам. То их принято солить. Чтобы не испортились. Грибы, например. И это была шутка.

– Первый раз слышу. И я не ем соленые грибы. А что касается подарка, он необычный. Но давай в доме, мы уже приехали.

После истории с разбойниками я все-таки поддалась на уговоры и переехала к Рихарду в замок. Но работу у мэтра не оставляла. Хотя теперь одно мое платье стоило больше, чем я зарабатывала у мэтра за полгода. Сидя на нашем любимом диване пред камином, Рихард протянул мне коробочку. Я открыла и ахнула в непритворном изумлении. Это была почти точная копия шарика на цепочке, как на картине у девочки.

– Этот помандер, сделанный специально на заказ. И как видишь, он открывается. В нем несколько долек. По форме и строению он напоминает новогодний апельсин. В каждой дольке свой секрет. Вот если ты выдвинешь эту дольку, то выскакивает лезвие. Оно отравлено. Осторожно не поранься. В соседнем отделении противоядие на всякий случай.

– А я думала, что ты мне тесак подаришь или две сабли?

– Я решил, что апельсин тебе больше подходит. Противоядие универсальное, против многих ядов. Какие-то яды оно полностью убирает, а что-то только смягчает, позволяя выжить.

– Ты думаешь, это мне может пригодиться? Ты чего-то опасаешься?

– Всего. Я опасаюсь всего. И боюсь, что некоторым наблюдательным личностям уже стало понятно, что я тобой сильно дорожу. Поэтому обещай мне носить его. Оно выглядит как украшение, и никого не удивит. Тем более, в преддверии грядущих праздников. А потом все привыкнут, что оно на тебе.

– А что в других дольках?

– Я не стал их заполнять. Думаю, об этом тебе стоит поговорить с Себастьяном. Уверен, что у него найдется масса идей, по этому поводу.

– Только вот взрывчатку, пожалуй, мне туда не надо. А то с селитрой у него все еще не все ладится. А знаешь – это похоже на такое оружие. Кистень называется. Там на палке цепочка, а на конце цепочки тяжелый шар с шипами.

– Ну, да, сходство есть. Только вот это все же больше напоминает гасило. Это веревка, а на конце тяжелый шар. Или болеадорас– это тоже ремень или связка ремней, на конце которых камни или шары. Только давай ты не будешь пытаться его раскрутить и швырнуть в противника. Он недостаточно тяжел для этого. И к тому же, это золото, мягкий металл.

– И потом он красивый. Жалко будет сломать. Спасибо. Мне очень понравился подарок.

Я потянулась за поцелуем. А потом стало не до разговоров.

Череда праздничных увеселений началась в конце декабря и закончилась только в середине января. Казалось, что всем этим бесконечным приемам не будет конца. Каждый вечер мы куда-то ходили, потому что Рихард не мог там не быть, или не мог отказать. А я была с ним везде. Не было ни одного бала, маскарада или зимнего праздника, который мы не посетили бы вместе. На нас уже не косились и не перешёптывались. Все так привыкли, что я всегда рядом, что перестали обращать внимание. Любая сплетня, в конце концов, надоедает. Вот и наши отношения приелись своим постоянством. Ведь скоро уже будет полгода, как мы вместе и поэтому стали скучны свету.

Братья совсем забросили учебу и занятия и вовсю веселились. Город просто утопал в буйстве магических огней, шаров и гирлянд. А еще казалось, что он пропах запахом апельсинов, и этот запах никогда не уйдет из него.

Мы сидели в театральной ложе Рихарда, и с минуты на минуту должен был начаться второй акт, когда ему неожиданно прилетел магический вестник. Развернув и прочитав, он нахмурился и встал.

– Клари, мне нужно срочно вернуться домой. Ты останешься на второй акт? Я потом пришлю за тобой машину.

– Нет. Я с тобой. Сходим еще раз. Не хочу наслаждаться представлением без тебя. – И я встала вслед за ним.

Рихард накинул мне на плечи теплый плащ, и мы направились на выход из здания театра. Странности начались сразу на выходе. Нашей машины вместе с шофером не было на месте. Хотя, пока мы спускались, он уже должен был подъехать.

– Куда он подевался? Наверняка уверенный, что у него еще весь второй акт впереди, поехал в трактир. Уволю, – Рихард нервничал и ходил туда-сюда по мраморным ступенькам.

– Может что-то случилось? – попыталась я вступиться за шофера, – ведь раньше такого не было.

– Разгильдяйство и безответственность случились! Клари, ты не против, если мы прогуляемся? Тут недалеко. Всего две улицы. Правда, ты в туфельках, но я действительно должен поторопиться. А оставлять тебя тут одну мне что-то расхотелось.

– Я только за. Мы давно просто не гуляли по городу. И вечерняя прогулка не повредит. И я вполне доберусь и в туфельках. Ты не ходил на экскурсию на шпильках.

– Что такое шпильки?– И он, подав мне руку, помог спуститься по ступенькам театра на мостовую.

– Это такое пыточное изобретение. Крепится на туфельки и мешает ходить. Я тебе, когда придем домой, покажу, как это работает.

– Я понял. Это что-то из разряда того, что делает вас привлекательнее?

– Да. Угадал.

Мы болтали и смеялись, и за разговорами довольно быстро продвигались в сторону дома. Пока внезапно я не насторожилась.

– Рихард, там почему-то темно? – мы уже отошли от освещенного театра и завернули на улицу, в конце которой был замок Рихарда.

– Не знаю. Забыли подзарядить фонари? – спокойно ответил он.

– Это дорогой район. Здесь такое не забывают, – возразила я.

– Клари, я завтра уволю еще и фонарщиков, всех скопом. Пойдем, у меня все мысли сейчас совсем о другом. Поторопись. – Он увлек меня в темноту улицы.

Но как только мы зашли в неосвещенную, часть нас залил яркий, белый неестественный свет. Все в нем было чересчур. И яркость, и белизна. Рихард, едва мы в него попали, застыл, а потом оттеснил меня к стене дома, а сам встал передо мной, пряча от чего-то.

– Что происходит? – шепнула я.

– Ты была права. Это ловушка. И я в нее, как последний болван попался. Это дуэльный круг. Сейчас в него войдут брави.

– Брави?

– Да. Наемные убийцы. И их будет двое, а я один. Мне не справиться. Как только круг погаснет, беги и кричи. Может быть, повезет, и кто-то услышит, и спасет тебя. Или они не захотят добивать.

– А ты?

– Я к тому моменту буду уже мертв.

– А твоя магия?

– В дуэльном круге она запрещена. Нас сожжет с тобой заживо, если я что-то применю. Только холодное оружие.

– А… – я не успела спросить.

В белый круг вступили двое.

– Ваше Сиятельство! Какая встреча! Вот не поверите, никак не ожидали вас встретить в столь поздний час.

– Я почему-то так и подумал. Готов предложить сумму большую, чем вам обещали, – усмехнулся герцог.

Они совсем не производили впечатления разбойников или убийц. Я бы приняла их за порядочных горожан, быть может, даже слегка зажиточных. Один был высокий, ростом почти с герцога, а вот второй был низенький, но явно шустрый и смертоносный.

– Увы. К моему большому сожалению, мы профессионалы, и отменить с нами контракт не удастся.

– Контракт на меня? Может быть, отпустите неску Кларису, когда мы закончим?

– Мы не воюем с женщинами. Неска Клариса в полной безопасности. Но только после вашей смерти. А пока – ничего гарантировать не могу.

– Имя заказчика не назовете? – и герцог опять ухмыляется. Весело ему.

– Кажется, вы нас сейчас оскорбили? – это тот, что поменьше, подал голос. Когда молчал, был симпатичнее, так как голос у него хриплый и каркающий.

– Как я смею? Оскорбить людей столь уважаемой профессии, – ехидничает опять.

– Тогда, возможно, тянете время? Ничего не выйдет. Улица заблокирована с двух сторон. Да и ночь на дворе, – это опять высокий.

– Тогда я думаю, стоит приступить? – сказал герцог и улыбнулся, показав просто голливудский оскал.

И куда это он торопится? Мне вот и у стеночки не плохо. Хорошо так беседовали. Душевно.

Герцог снял плащ и бросил его на землю. Отцепил от пояса небольшую такую палку, украшенную драгоценными камнями. Я всегда думала, что за странное украшение? Но, всё забывала спросить. А вот сейчас мне продемонстрировали. Что-то там нажав, встряхнув рукой, и эта штука превратилась в полноценную рапиру. С гардой, эфесом и длинным клинком. Ой, мамочки. Ну, это же дикость какая-то. Можно же без драк? Давайте жить дружно! Но герцог и двое убийц жить дружно явно не хотели.

Они напали сразу вдвоем. И, как я и подумала, маленький был явно сильнее и быстрее. Герцог держался неплохо и уверенно парировал атаки, и я даже понадеялась, что у нас есть шанс выбраться. Но вот тот, что поменьше решил, что пора переходить к решительным действиям и ринулся в стремительную атаку. А дальше, я даже не поняла как, но вот уже из его груди торчит рапира герцога. А сам Рихард отступает к стене. Одна его рука повисла, а другую он прижимает к ране на плече.

– Что ты стоишь столбом? Добей его, – прохрипел тот, что поменьше.

Эти слова были последними. Да и рапира в груди не способствует поправлению здоровья. Это не капли эмакум Альмы. Из его рта фонтаном брызнула кровь, и он затих.

Рихард прислонился к стене рядом со мной и смотрел на приближающегося громилу с рапирой. Как там в считалочке? Смерть на конце иглы, а игла в яйце, яйцо в утке, а утка в зайце. Вот всегда казалось, что яйцо в утке – это нормально, но заяц пострадал ни за что.

– Нет, ну надо же! Он проиграл! – возмущенно воскликнула я.

Я вышла и встала между рапирой и герцогом. Так что ее острый кончик упирался в мою грудь. А потом начала развязывать тесемки плаща.

– А ты красавчик? Наверное, от женщин отбоя нет? – тесемки поддались, и плащ упал к моим ногам.

Для похода в оперу я надела одно из своих самых красивых платьев. На шее и в ушах у меня сверкали бриллианты, подарок герцога, так что выглядела я во всех смыслах ослепительно. У убийцы рот открылся от изумления, то ли от моей наглости, то ли от моей красоты. Мне хотелось бы верить, что все-таки последнее.

– Знаешь, есть такая группа музыкантов. Из Швеции. А! Не важно. У них есть песенка. Победитель получает всё. Ты не хочешь получить все? И меня в том числе? – я говорила, а сама наступала на него.

Маленькие такие шажочки, но рапира постепенно все опускалась и опускалась. Ну, когда на тебя идет девушка в красивом платье, усыпанная драгоценностями, меньше всего ждешь подвоха. На это и был расчет. Да и умом громила явно не блистал.

– Хочешь мой поцелуй со вкусом апельсина? – говоря это, я наматывала на пальчик в игривом жесте золотую цепочку с помандером на конце.

– Э… – что-то там попытался промямлить он, но я решительно притянула его к себе и наклонила к моим губам его бестолковую голову. А потом вместо поцелуя бедняга получил глубокую царапину по незащищённому горлу и резкий толчок. Он пошатнулся и схватился рукой за шею, но было слишком поздно. Я отскочила обратно к стене. И уже оттуда смотрела, как его непонимающие глаза закрываются, и он оседает на мостовую.

– На Себе это было не так эффектно, когда мы тренировались. Что дальше?

– Ты тренировалась на Себастьяне?

– А на ком еще? Габби все время смеялся и не был ни на минуту серьезным. Только Себ и оставался. Что мы будем делать дальше?

И тут, как ответ на мой вопрос, белый круг потух. И тут же герцог сделал пас рукой. А потом стал говорить полнейшую абракадабру на непонятном языке.

– Сейчас тут будет шумно. Я вызвал по тревоге роту гвардейцев. А вокруг нас активировал защиту. Просто подождем, – ответил он.

Я подошла и прижалась к нему. Упадет, так на меня.

– Ты сильно ранен?

– Царапина. Я уже и противоядие принял на случай, если клинок был отравлен. Выкарабкаюсь. – И он уткнулся носом мне в волосы.

Газеты на следующий день просто взорвались хвалебными рассказами, как герцог в одиночку одолел двоих профессиональных убийц в дуэльном круге и сумел защитить юную спутницу. Герцог, лежа в кровати, куда его уложила причитающая Кокорина, только хмыкал. Пролежал он там не долго. Уже через два дня встал, заявив, что дел много, а ему еще заказчика искать.